Небо памяти. Творческая биография поэта — страница 7 из 55

Полечусь – и снова в бой, мстить за погибших…»[41]

Но это еще впереди. А пока…

«Гудзенко эвакуировали с проникающим ранением в живот, – расскажет потом В. Кардин. – Об их (омсбоновцах Лазнюка – Л.Г.) гибели написали в «Правде», прославляя героизм и утаивая причины неоправданной смерти. Мы с Юрой читали статью, горевали о ребятах, тревожились о Сарике (Сарио – имя Гудзенко, данное ему родителями – Л.Г.), не понимая: выпячивая одно, утаивая другое, пропаганда творила войну, которая постепенно будет вытеснять из памяти подлинное, заменяя его выдуманным. Более утешительным, живописным, более пригодным для воспоминаний»[42].

15 октября 2015 года на сайте «Российской газеты» в материале Дмитрия Шеварова «Я хорошо его запомнил…» было опубликовано письмо 84-летнего жителя г. Обнинска Калужской области Валентина Васильевича Миронова, в доме которого в феврале 1942 года одну ночь провел раненый боец Гудзенко.

«Помню, я пришел домой поздно вечером. Смотрю: около хаты стоят сани с соломой… Захожу в избу: на столе горит керосиновая лампа, а за столом на лавке сидит в солдатской шинели большой раненый военный и стонет. Рядом с ним сидит красноармеец, который вез его. Красноармеец сказал, что везет раненого в Козельск, в госпиталь…

Раненый со мной и ни с кем из нашей семьи не разговаривал. Ничего не ел и не пил. Так он просидел до утра с красноармейцем. Хата была маленькая, а семья у нас большая: пять сестер, отец, мать и я. Лежать у нас места не было.

Утром красноармеец отвел раненого на улицу и положил в сани, накрыл соломой, и они поехали в Козельск. Я всем ребятам хвалился, что у нас ночевал раненый командир Красной Армии. Я хорошо его запомнил. И лицо, и то, что он большого роста – это точно. Потом в козельских газетах писали, что в госпитале, который размещался в парке села Березичи, лечился раненый Семен Гудзенко. По фото в газете я и понял, что он тот самый раненый, которого я видел в нашей хате»[43].

К письму была приложена карта, где В.В. Миронов отметил маршрут, по которому везли раненого. В письме также сообщалось (и эта информация имеет документальное подтверждение), что Гудзенко лечился в медсанбате в селе Березичи, в семи километрах от Козельска. Потом его перевезли в госпиталь на станции Шилово в Рязанской области.

Журналист приводит также слова бригадного врача, лечившего красноармейца Гудзенко: «Он говорил: “Одно прошу, не старайтесь меня ободрить, от этого только хуже. Знаю, что ранения в живот обычно смертельны. У меня хватит силы умереть с сознанием выполненного долга перед партией и товарищами”. Это были слова настоящего зрелого бойца»[44].


На этот раз предчувствие обмануло поэта. Рана зажила. И именно теперь, в холодные дни зимы и ранней весны 1942-го, в госпиталях им были написаны стихи, создавшие молодому бойцу славу выдающегося российского поэта: «Перед атакой», «Первая смерть», «Подрывник».

Месяца через два его выписали из госпиталя. В. Кардин вспоминает встречу после ранения Гудзенко: «В апреле мы столкнулись нос к носу в коридоре. Замерли, обнявшись. Он был тощ, бледен, в застиранной гимнастерке, перетянутой парусиновым ремнем…»

В. Кардин уточняет: «Нас разместили в пустующем новеньком дачном поселке возле Пушкино». И далее он описывает эпизод конца лета 1942-го, когда после посещения редакции «Комсомольской правды» вернувшийся из Москвы Сарик отвел его в рощу, «повалился на траву» и со слезами на глазах начал рассказывать о трагедии Сталинграда: «Немцы вот-вот прорвутся к Волге. Наш механизированный корпус перемалывают за пятнадцать минут»[45].

Врачи признали Гудзенко негодным к строевой службе, и он был приписан к бригадной газете ОМСБОНа «Победа за нами». Красноармейская многотиражка начала выходить еще в дни обороны Москвы, 7 ноября 1941 года. Уже тогда Гудзенко предложили перейти из боевого подразделения в штат редакции, но он категорически отказался, хотя сразу же стал сотрудничать с газетой. Первые его военные стихи были опубликованы в декабре 1941-го. И только после ранения, в июне 1942-го, Гудзенко зачислили в штат редакции. С тех пор он регулярно печатался на страницах издания, несмотря на многочисленные длительные командировки.

Несколько месяцев он работал в освобожденном от немцев Сталинграде: там фактически с нуля шло восстановление города.

«В одном из подвалов (а в городе были только подвалы, с поверхности все было сметено), – писал Евгений Долматовский, – разместилась выездная редакция «Комсомольской правды». В каждом номере газеты-листовки были стихи, статьи, лозунги Семена. Он и спал тут же, на редакционном столе, подложив под голову комплект газет»[46].

В 1943 году ОМСБОН переформировали, и Гудзенко перевели в газету 2-го Украинского фронта «Суворовский натиск». Он прошел Карпаты и Венгрию. Был награжден орденом Красной Звезды. А сразу после войны – и орденом Отечественной войны II степени.

Из наградного листа, датированного 12 мая 1945 года:

«Красноармеец – поэт Гудзенко С.П. принимал активное участие в освещении штурма Будапешта, находясь постоянно в штурмующих подразделениях, корреспондируя не только в газету “Суворовский натиск”, но и в центральную прессу. Талантливый поэт, чьи стихи пользуются исключительным успехом среди солдат и офицеров фронта, он выполнял любые задания редакции, писал очерки о героях фронта, зарисовки, организовывал военкоровский материал, создавал актив вокруг газеты.

Будучи сам солдатом – первое время участвовал в войне как десантник в тылу врага, дважды ранен, – хорошо знал жизнь солдата. Поэтому его стихи и очерки правдиво отражали жизнь людей переднего края, воспитывали в бойцах и офицерах любовь к Родине, ненависть к врагу, поднимали наступательный порыв.

Красноармеец Гудзенко С.П. достоин награждения орденом Отечественной войны II степени»[47].

Солдатская дорога

Как следует из документов, красноармеец Левитанский воевал в частях ОМСБОНа на Калининском фронте до февраля 1942 года.

В книге «Солдатская дорога» (Иркутск, ОГИЗ, 1948) цикл «Передний край» открывается стихотворением «Начало», подписанным – Калининский фронт, 1942.

Речь в нем о безымянном бойце, оказавшемся в окружении и, пренебрегая опасностью, пробирающемся к своим.

…И он спешил к своим пробиться,

Взрывая за собой мосты.

Над ним несли чужие птицы —

На крыльях черные кресты.

А звуки взрывов были глухи —

За много верст ушли войска.

И вот уже бродили слухи,

Что немцем занята Москва…

Вероятно, это самое раннее из известных сегодня фронтовых стихотворений Левитанского. Скорее всего, в окончательной форме оно было написано позже, но при этом живо отражает впечатления тех дней 1942-го.

В. Кардин пишет, что весной 1942 года Левитанского, «видимо, откомандировали в редакцию многотиражки дивизии им. Дзержинского»[48].Так оно и было. Согласно документам с февраля 1942-го – он «литературный работник» газеты «В бой за Родину» 2-ой Мотострелковой дивизии. В подчинение этому подразделению «особого назначения внутренних войск НКВД» в ту пору была придана ОМСБОН. А с июля 1942-го Левитанский начинает свой боевой путь на Северо-Западном фронте в составе 53-й армии (создана 1 мая 1942 года) в газете «Родина зовет». В составе войск фронта Левитанский принял участие в Демянской операции по окружению значительных сил врага.

В стихотворениях («Несколько верст до войны», «Братья», «Среди лесов и диких бездорожий»), подписанных – Северо-Западный фронт, 1942, – упоминаются топонимы Новгородской области Старое Гучево, деревня Вайно, озеро Ильмень, указывающие на события Демянского плацдарма. Пейзаж в них в основном зимний.

Мы пришли сюда совсем случайно:

Нас направил лейтенант,

             комвзвода —

На КП

   проверить провода…

В январе сорок второго года

Здесь погребена деревня Вайно, —

Так ее запомним навсегда.

Запах дыма,

        пепла едкий запах

Прямо в сердце каждому проник…

По снегам приильменским сыпучим

Шли солдаты русские на запад

Через лес,

   к Берлину

      напрямик.

Весна 1943-го выдалась холодной. «На январь похожая весна», – напишет поэт в одном из своих стихотворения той поры.

В самом начале 1943 года, после победного завершения Сталинградской битвы, в Красной армии радикально изменили военную форму и знаки воинского различия. Вместо демократичных гимнастерок и привычных «кубарей» воинам были выданы новые комплекты формы. Соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР был подписан в январе 1943-го, а переход на новые знаки отличия в войсках, согласно приказу, следовало провести за полмесяца – с 1 по 15 февраля. Однако в некоторых боевых частях это произошло гораздо позже, только летом.

В стихотворении «Звезды» (Северо-западный фронт, 1943) Левитанский упоминает об обмене старой формы на новую и «кубарей» на погоны:

В маленькой землянке тишина.

Раздает погоны старшина.

Каждому сержанту и бойцу

Эта форма новая к лицу.

…Лейтенант снимает «кубари»,

Аккуратно прячет в вещмешок —

Все же с ними,

              что ни говори,

Много перехожено дорог!

В редакции газеты «Родина зовет», где в это время проходил службу Левитанский, замена формы происходила 14 февраля. Запись об этом сделал в своем дневнике Даниил Фибих, фронтовой журналист, впоследствии писатель, автор книги «Двужильная Россия: дневники и воспоминания» (2010).