Верочка сразу решила, что обо всех своих бедах она скажет утром. Левушка так трепетно относится к сексу, что неправильно его волновать до того. А уж утром, когда она принесет ему кофе в постель, она расплачется и поведает о своих бедах… До утра надо терпеть и вжиться в роль счастливой женщины. Дело знакомое. Все по системе Станиславского.
Утром у обоих были необычно взволнованные лица. Каждый ждал момента для начала разговора.
Верочка не выдержала, расплакалась и торопливо выложила все. И об Арбате, на котором ей уже не жить, и про новую роль, которая накрылась медным тазом, и о поползновениях театрального гения, и о летящей в него пробке…
– Ты, Вера, так неосторожна. Ты же могла его покалечить. Вплоть до уголовного дела… Ты точно ему глаз не выбила?
– Нет, глаз у него целый. Только синяк под ним огромный…Синяк это ерунда. Он заживет. А вот я все потеряла, Левушка. Все, кроме тебя.
Она замолчала и стала выдерживать паузу. Это были самые напряженные секунды ее жизни. Вот сейчас он посмотрит на нее своим добрым, ласковым взглядом, ободрит, скажет о своей любви и позовет…
– Неудачно так все складывается. Все на тебя именно сегодня навалилось. А я, Верочка, планировал очень важный разговор.
– Я очень рада. Слушаю тебя, Левушка.
– Боюсь, что скажу сейчас не совсем то, что ты хочешь услышать… Я уже не мальчик. В моем возрасте и на более высоких должностях сидят. А я застрял. И вот у меня появился шанс резко рвануть вверх… Короче, я полюбил другую женщину.
– Что? Я не совсем поняла. Ты о должности своей говорил, а потом… Полюбил другую? А как же я?
– Я действительно говорю очень сумбурно. Волнуюсь… Мне с тобой было очень хорошо. Возможно, ни с кем больше так не будет. Но это все для души, для удовольствия. А работа, она для жизни нужна. И вот по жизни я выбрал не тебя, а другую…Сама подумай, Верочка, что ты мне можешь дать?
– Любовь…
– Нет, мы просто на разных языках говорим! Любовь, это важно но это дело наживное. Раньше я любил тебя, а теперь люблю другую. Потом еще кого-нибудь полюблю. А вот случая стать начальником департамента у меня может не быть никогда.
– Ты, Левушка, первый раз сказал, что любил меня. Раньше ты об этом молчал.
– А чего теперь скрывать. Дело-то прошлое… Я так рад, Вера, у тебя нет истерики. Значит ты все понимаешь и согласна со мной… Я вот тут тебе деньги приготовил. Тебе же трудно будет сейчас без работы. И без меня… Возьми, здесь десять тысяч.
Она посмотрела на него отсутствующим взглядом и стала торопливо одеваться. Еще час назад она могла и голая перед ним стоять. Но тогда это был свой, родной, ближе некуда. И вдруг стал чужой, посторонний мужчина, перед которым неудобно даже в халатике… Он зря похвалил ее насчет истерики. Она была на грани…
А он в это время старался понять: берет она деньги или нет…Если берет, то жалко. Не берет – опасно.
На всякий случай он засунул банковскую упаковку в ее сумочку, но она этого и не заметила. Она вообще выглядела очень рассеянной. Ушла и даже не поцеловала на прощание. Обиделась, может быть…
Верочке удалось пробраться в свою комнату незамеченной соседями. Только здесь, вытряхивая из сумки все свое, привезенное с квартиры господина Бармина, она обнаружила пачку долларов. Это были очень обидные деньги. Практически – плата за любовь.
В красивом порыве актриса Заботина распахнула окно, сорвала с долларовой пачки полоски банковской упаковки, распушила купюры, размахнулась и замерла… Был бы перед ней зрительный зал, она бы непременно швырнула эти грязные деньги. Но проводить такую сцену без публики смешно, глупо и расточительно.
Тут ей на глаза попалась резинка, купюры сами собой сложились и были перетянуты в пачку не хуже банковской.
А еще Верочка вспомнила о своей мечте: надолго уехать из суетной Москвы и поселиться в маленьком домике на берегу Оки. Где-нибудь около Коломны.
Мечта эта тянулась за ней из детства, но никогда не была так реальна. Раньше перед ней все время стояла какая-нибудь цель: поступить в театральный, закончить его, накопить на квартиру, получить роль в театре, выйти замуж за этого бездушного Льва… Сейчас все эти цели испарились, а новых еще не появилось. Ни одной, кроме домика на Оке. И эта увесистая пачка американских денег придавала этой идее вполне реальные черты.
Сборы были недолги…Через час Верочка сидела в электричке, которая шла до Коломны.
Сегодня он опять провожал ее, но без нервозности. Завтра Ольга едет с туристами в Европу. Значит у него есть время подготовиться к акции… Так удачно, что у него в голове засело это красивое слово: не убийство, а акция.
Теперь все можно делать без суеты и спешки.
Алиби он себе почти подготовил. Заказал на три дня гостиничный номер в Суздале. Туда он часто ездил по делам. Теперь надо заехать пораньше, засветиться, в день икс смотаться на машине в Москву, провести акцию и к ночи вернуться в старинный русский город.
Пистолет у него тоже почти в кармане. Трудности будут, но небольшие.
А место акции он выбрал давно. Это глухой двор рядом с переулком Сивцев Вражек. В первый момент он испугался столь странного названия. Хорошее ли место для акции? Что-то в этом имени свистящее, что-то вражеское. Но потом он сообразил, что сивый это, возможно, старый, седой и глупый, как тот сивый мерин. А от второго слова просто отлетела когда-то первая буква «О». И из страшного названия получилось простое: Старый Овражек. Вполне подходящее место для того, что он задумал.
– Дорогой, давай пойдем в тот дворик. Там чудесная лавочка в глубине двора за деревьями. Помнишь, мы на ней целовались?
– Конечно помню. И, правда – замечательная лавочка. Пойдем…
Это он так сказал ей. А подумал он совсем другое: «Дура ты, дура! Куда тебя тянет? Именно на этой лавочке через неделю я тебя убью»…
– Я в тебя влюбилась не с первого раза. Знаешь когда?
– Знаю! Со второго раза.
– Да. Сразу как ты назвал свое имя. Арсений – это так волшебно звучит… А француженкам или голландкам тоже нравилось твое имя?
– Не знаю… Для них я был Винсент.
Глава 2
Электричка долго пробиралась по большой Москве. И справа, и слева тянулись городские кварталы. Пусть не их фасады, пусть оно были вдали, за гаражами, складами и посадками тополей, но от этого ощущение города не пропадало.
Только через час за окнами замелькали дачные домики, поля и настоящий лес. Верочка давно не видела такого натурального соснового бора с подлеском из рябины и непонятных кустов с красноватыми листьями.
В суматошной московской жизни забывается, что где-то есть тишина, нарушаемая только неведомыми птичками и кузнечиками, что есть огромные пространства без асфальта… Верочка за все эти годы раз двадцать покидала Москву. Но все это были гастрольные поездки по соседним городам. До места добирались в галдящих автобусах, забитых театральными костюмами и прочим реквизитом. Тут уж не до леса за окном, не до птичек.
В какой-то момент Верочке показалось, что она покинула Москву навсегда. Не на неделю, не на месяц, не на год, а навечно!
И эта мысль ее не расстроила, а обрадовала. В столице не осталось никого, с кем ей хотелось бы общаться постоянно. Было много приятелей, но не было друзей. Был любимый человек, но только до сегодняшнего утра…
Садясь в электричку, Верочка решила проявить характер и приказала себе не вспоминать о гражданине Бармине. Кто он такой, в самом деле? Симпатичная внешность, но не более того. Что еще? Достаточно богатый? Так не в деньгах счастье… А в чем счастье?
Весь путь до Коломны Верочка думала об этом. Не о Бармине, а о его недостатках, которых она раньше не видела потому, что была влюблена. А теперь она разлюбила, и розовые очки слетели с глаз. Теперь она точно видит, что ее Лев – он вовсе не лев, а нашкодивший котенок.
Несколько месяцев назад он присосался к ней потому, что она постоянно его гладила и кормила сладкой сметаной. И этот котяра мурлыкал и делал вид, что любит навсегда. Но тут появилась другая со связкой свежих окуньков. Достаточный для кота повод сменить хозяйку! Просто Бармин любил не женщину, а то, что она может ему дать. А это уже не любовь. Так любят свою квартиру, свой мягкий диван, свой холодильник, набитый пивом… Всё! Надо наплевать на него и забыть!
Когда она найдет себе домик на берегу Оки, она не будет все время сидеть у печи, да на огороде… Верочка собиралась писать книги. А что? У нее немаленький жизненный опыт. Она может писать и про студенческие годы, про дрязги в московской коммуналке, об артистической среде, о предательстве, любви, сексе… Да, вот с последним в деревне будет плохо. Очевидно, что теперь этого у нее не будет ни с кем и никогда… Жаль, с Левушкой было так хорошо, лучше всех… Правда, сравнивать ей было особенно не с чем. Более ранние эпизоды были настолько мимолетны и сумбурны, что Верочка не успевала ничего прочувствовать. А вот с Левушкой было хорошо… Вот черт! Опять этот негодяй в голову лезет. Наплевать и забыть!
Верочка стала думать, как она найдет подходящий дом для жилья. Надо на привокзальной площади в Коломне найти или старушек с плакатиками на груди, или шустрого местного риэлтора. Она не сама это придумала. Как-то говорила Бармину о своей мечте пожить под Коломной на берегу Оки, и они даже собирались поехать в те места на недельку. Вот тогда Левушка начал строить планы про вокзал, про риэлтора, сдающего пустующие избушки у реки… Черт! Все мысли заклинились на этом аморальном типе. Немедленно надо наплевать и забыть…
Квартира на Арбате очень была нужна Чуркину. Его волновала даже небольшая задержка с отселением. А тут и вовсе неопределенный затык, который раздражал и злил. Но тот самый пунктик в характере Василия, который преследовал его всю жизнь, напоминал о возне своих мучителей в полутемном складе и требовал мщения, так вот этот заскок наход