Тем временем функции ее организма постепенно восстанавливались, и опутывающие ее трубки были сняты. Вскоре она уже могла сидеть и самостоятельно есть безвкусную больничную пищу, хотя и делала это без особого аппетита. Ее лицо было сильно перебинтовано, но теперь она чувствовала себя неплохо, и дважды в день ее вывозили в инвалидной коляске на балкон подышать свежим воздухом и погреться на солнышке.
Хотя медсестры и доктора были любезными и всячески ее ободряли, но все же не хотели ничего говорить ей о людях в другой машине. Ричард Нейли — молодой врач, который выполнил операцию на лице Линды, был особенно дружелюбен с ней. Однажды, когда он делал ей перевязку, Линда снова принялась расспрашивать его.
— Все выглядит неплохо, — сказал Ричард с улыбкой, — шрамы пока будут видны, но ваши прекрасные каштановые волосы скроют их, а со временем они станут и вообще незаметными.
— Доктор Нейли, — сказала Линда официальным тоном. — Никто не говорит мне здесь о том, что случилось с людьми в другой машине. Скрывать от меня происшедшее значительно хуже, чем рассказывать о нем. Рано или поздно я все равно узнаю об этом.
Улыбка поблекла на лице Ричарда, и он произнес со вздохом:
— Хорошо. Водитель в аварии не пострадал, но двое других пассажиров получили серьезные травмы.
— Насколько серьезные?
— Пока рано об этом говорить, — ответил он уклончиво. — В любом случае вы не должны беспокоиться об этом или чувствовать себя виновной. В конце концов, не вы были за рулем. И дело не только в том, что у вас были свои утраты, вам необходимо направить все силы на восстановление вашего здоровья.
Линда откинулась на подушки и закрыла глаза.
— Да, — согласилась она. — Хорошо. Спасибо за то, что вы мне рассказали.
Ричард несколько мгновений еще стоял в нерешительности, затем наклонился и мягко сжал ее плечо.
— Ваше дело — это быстрейшее выздоровление. Сконцентрируйтесь только на этом.
Ричард и Джейн поддерживали Линду морально, напоминая ей: то, что было, осталось в прошлом, и она не должна сосредоточиваться на этом.
И сейчас, когда она вела автомобиль по незнакомой ей дороге, Линда неожиданно вспомнила все, что с ней тогда случилось.
Дом миссис Леонард находился на крутом берегу, с которого хорошо просматривался океан, примерно в пяти милях южнее Монтерея. Линда подъехала к перекрестку, повернула направо и оказалась на узкой дороге, которая шла вдоль скалистого обрыва. Она ехала по ней до тех пор, пока не очутилась перед железными воротами. Подождав, пока ворота откроются, Линда въехала в них. Вскоре она очутилась перед внушительным домом — низким и вытянутым Здание было сделано из красного дерева, и от него открывался грандиозный вид на Тихий океан. В саду была поляна, покрытая сочной травой с островками ирландского мха, аккуратно подстриженным кустарником и россыпями ярко цветущих азалий и рододендронов.
Линда вышла из автомобиля и направилась по вымощенной плитами дорожке к тяжелым резным дубовым дверям. Она позвонила, и вскоре двери открылись. На пороге показалась высокая, довольно крупная женщина неопределенного возраста.
— Вы, должно быть, Линда Роусон, — произнесла она с улыбкой. — Врач. Пожалуйста, входите.
Двери открылись шире, и Линда вошла в просторную переднюю с цветным кафельным полом.
— Я Нэнси Леонард, — продолжала женщина. — Не могу передать, как я рада вас видеть. Я здесь уже несколько недель, пытаюсь помочь Оскару с Энн, пока он не сможет найти кого-то, кто смог бы поработать с девочкой. Признаюсь, я в тупике. — Она улыбнулась. — Не очень удачное введение в курс дела, не так ли? Пожалуйста, извините меня за бессвязную болтовню. Не хотите ли освежиться перед тем, как встретиться с ним.
— Нет, спасибо, — пробормотала Линда в замешательстве. — Я чувствую себя хорошо.
— Прекрасно, в таком случае следуйте за мной, — сказала миссис Леонард, большими шагами выходя из холла. — Оскар сейчас изучает свои бумаги.
Линда шла за ней, и ей было интересно, кто же такой Оскар, но не хотелось спрашивать об этом. Скорее всего — муж этой женщины.
Вскоре они пришли к резной дубовой двери. Нэнси Леонард постучала, затем открыла ее и ввела Линду в комнату. За письменным столом около окна сидел мужчина. Его темную голову, склоненную над кипой папок с документами, освещало солнце, но разглядеть черты лица было трудно.
— Оскар, — сказала Нэнси. — Это мисс Роусон, врач для Энн. — Она повернулась к Линде. — Или может быть миссис? Как вы предпочитаете?
— Линда было бы лучше всего, — сказала она, улыбаясь, и ожидающе посмотрела на мужчину.
Но когда тот поднял голову, улыбка сошла с ее лица. Шок был настолько силен, что она испугалась, что умрет на месте. Сердце ее забилось так сильно, что она начала задыхаться. К счастью, бросив первый взгляд, он вернулся к бумагам, чтобы закончить то, чем занимался, дав ей тем самым время перевести дух.
Вероятно, мужчина не узнал ее. Да и как бы он мог это сделать? Он видел лицо Линды только тогда, когда оно было перебинтовано, а теперь ее прическа тщательно скрывала шрамы. Да и ее имя ничего не могло ему сказать — после смерти Ника она снова взяла свою девичью фамилию.
— Извините, что заставил вас ждать, — проговорил он и, поднявшись из-за стола, подошел к Линде и протянул ей руку. — Меня зовут Оскар Дистес. Мисс Роусон, не так ли?
Во время рукопожатия Линда рассмотрела его вблизи. Да, это был он. Инстинкт заставлял ее повернуться и бежать из этого дома, но шок начал постепенно проходить. Было ясно, что Оскар не знает, кто она. Все, что она хотела бы сделать, это постоять минуту или две, ответить на несколько вопросов, затем отказаться от работы и уехать.
— Моя сестра уже посвятила вас в некоторые трагические детали случившегося с Энн? — спросил он Линду.
— Вообще-то еще нет, — ответила она.
Его сестра. Да, конечно, женщина, которая написала письмо Джейн, была тетей ребенка.
— Хорошо, — заговорила быстро Нэнси Леонард. — Я покидаю вас обоих, чтобы вы обсудили детали. Было приятно с вами познакомиться, Линда. Думаю, что вы найдете здесь для работы все, что нужно.
Когда она ушла, Оскар Дистес предложил Линде сесть на стул напротив его стола и сел подле нее. Некоторое время он молчал, только брови его были нахмурены, и длинные пальцы теребили подбородок. Оскар как будто бы решал, с чего начать. Наконец он поднял глаза и пристально посмотрел на Линду.
— Не буду ходить вокруг да около, мисс Роусон. У меня серьезные проблемы с дочерью, и я надеюсь, что вы поможете мне их решить. Бедная Нэнси находится здесь уже несколько недель, выбилась из сил и, как мне кажется, не достигла какого-либо положительного результата. Но она ведь профессор английского в колледже, а не врач.
— Может быть, вы лучше расскажете мне о ребенке? — сказала Линда. — Тогда я могла бы немного подумать, прежде чем что-либо решить.
— Конечно же. — Он поднялся со стула, прошелся около окна и несколько секунд смотрел на океан, стоя спиной к Линде. Затем повернулся, руки его были скрещены на груди.
— Около года назад Энн сильно пострадала в автомобильной катастрофе, — сказал Оскар низким голосом. — По мнению лучших врачей, она уже должна ходить, однако все еще прикована к инвалидной коляске, несмотря на то, что мы проводим с ней курс лечения.
— Я поняла, — тихо ответила Линда. — Но если она уже прошла курс интенсивной терапии и все еще не поправилась, что я могу сделать в этом случае?
Он нервно провел рукой по волосам и холодно посмотрел на нее.
— Мисс Роусон, я в отчаянии. Вы — моя последняя надежда. Вас мне рекомендовали на самом высоком уровне, и, как я понимаю, ваша специальность — работа с детьми. Если вы только попытаетесь что-либо сделать, я уже буду благодарен вам до конца жизни.
Линда смотрела в сторону, прикусив губу. Ее сердце рвалось из груди. Принимая во внимание то, что ее муж был виновен и в смерти жены Оскара, и в болезни его дочери, она обязана помочь этому человеку. Но как она могла остаться в доме, узнав, кто его хозяин? Правильно ли она поступает? И что, если он узнает обо всем?
— Я бы хотела сначала увидеть девочку, — наконец сказала она. — В моей работе личный подход очень важен. Она ведь может невзлюбить меня.
— Я так не думаю, — ответил Оскар с улыбкой. — Вы кажетесь чуткой и способной молодой женщиной и, конечно же, по роду вашей работы должны любить детей.
Линда поднялась со стула.
— Отлично, в таком случае не могли бы вы познакомить нас и оставить наедине примерно на полчаса — час? После этого я сообщу вам о своем решении.
— Прекрасно, — сказал Оскар. — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, а я пойду за Энн.
Когда он ушел, Линда с любопытством рассмотрела кабинет. Это была уютная комната, удобная для работы и без излишеств. В центре одной из стен был устроен очаг. Рядом стояли книжные шкафы, забитые толстыми томами по юриспруденции.
На большом буфете у другой стены стояла фотография. Она притягивала Линду почти против ее воли. Линда медленно подошла, чтобы посмотреть на нее поближе. На фотографии были изображены мужчина, женщина и маленькая девочка, улыбающаяся в объектив фотоаппарата.
Мужчина на фотографии, конечно же, был Оскаром Дистесом, но на несколько лет моложе, с более беззаботным, каким-то мальчишеским взглядом, чем у того, довольно сурового мужчины, с которым она встретилась сегодня. Девочке было на вид четыре-пять лет. Ее прямые длинные светлые волосы были схвачены сзади широкой лентой.
Рассматривая женщину на фотографии, Линда почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Это могла быть только погибшая жена Оскара. Довольно милое создание с такими же, как удочери, длинными белокурыми волосами. Ее хрупкая красота только выигрывала от контраста с высоким темноволосым мужчиной, стоящим рядом с ней.
Линда подошла к окну и устремила невидящий взгляд на море. Тяжелое положение, в котором оказался Оскар Дистес, тронуло ее сердце, и виной тому был Ник. Оскар, конечно же, глубоко любил свою дочь и готов был сделать для нее все. Линда могла бы чем-то помочь девочке — разве она не обязана сделать для нее и ее отца все, что от нее зависит?