Опять-таки, для рассказчика и слушателя в этом несовпадении мест обитания персонажей истории нет ни малейшего противоречия – ведь изложение подчиняется особой нарративной логике, которая легко совмещает несовместимое ради развития сюжета.
Из поговорки, бытующей в речи и сегодня, известно еще одно место обитания бесов-чертей – «на куличках». Первоначально эта поговорка звучала как «у черта на кулижках»; слово «кулижки» происходит от диалектного «кулига» – расчищенный под пашню участок леса. Как правило, такие участки находились достаточно далеко от мест постоянного проживания людей, а потому им приписывались сверхъестественные особенности, в частности, считалось, что там могут обитать черти.
Занятия бесов и чертей столь же разнообразны, сколь многочисленна сама эта «порода». При всем том в поведении и функциях «бесовского рода», как они описываются в фольклорных текстах, отчетливо выделяются два типа действий – первый можно условно назвать вредоносным по отношению к человеку, а второй определить как ущербный для самой нечисти. Тексты, в которых есть истории первого типа, – в основном былички и предания – повествуют о печальной судьбе тех, кому привелось по какой-либо причине столкнуться с чертями, тогда как в текстах с историями второго типа жертвой людской смекалки оказывается уже черт.
В занятиях и действиях первого типа заметно преобладает желание так или иначе навредить человеку. Так, бесы-черти постоянно вмешиваются в людскую жизнь, причиняют различные мелкие неприятности, насылают мороки, сбивают с пути, толкают под руку, прячут вещи, заставляют спотыкаться, поощряют к малым и большим преступлениям и так далее.
Вообще суть их поступков лучше всего передает слово «искушение»: они именно искушают своих жертв, чтобы отвратить тех от достойной жизни. В этом смысле мотив присвоения человеческой души, за которой охотятся черти, явно привнесен христианством. Бес-искуситель всегда находится рядом с человеком:
Зазвенело в левом ухе – это он летал сдавать сатане грехи того человека, сделанные за день, и вот теперь прилетел назад, чтобы снова стать на страже и выжидать случая и повода к соблазнам. Искуситель, по народному представлению, неизбежно находится у человека с левого бока и шепчет ему в левое ухо о таких злых деяниях, какие самому человеку и в ум не пришли бы без коварных наветов черта. Черт попутал – уверенно и привычно говорят все, испытавшие неудачу в начинаниях, а еще чаще те, которые нежданно впали в прегрешение.
Некоторые бесы не довольствуются ролью стороннего, внешнего «подсказчика» и стремятся проникнуть внутрь человека – когда тот зевает или чихает, к примеру, чтобы давать дурные советы уже в качестве этакого внутреннего голоса.
Одним из вариантов искушения выступает соблазнение: злокозненные бесы принимают облик умерших или долго отсутствующих мужчин и посещают тоскующих женщин, вступая с теми в плотскую связь. Считается, что от такой связи женщина непременно зачахнет и умрет – или родит урода с хвостом. Беременность «от черта» может длиться тринадцать месяцев или даже несколько лет.
Чертям присуща неизбывная склонность к разрушению. Превращаясь в вихри, они носятся по лесам, ломая деревья, или вдоль дорог. По той же склонности они никогда не прочь испортить людям праздник. Недаром известно столько фольклорных рассказов о «нечистой суете» на Святки, на Пасху или в Иванов день. При этом, если кому-то вздумается или понадобится работать в праздник, черт может воспользоваться этим поводом, чтобы навредить человеку, – испортить инструмент или саму работу. Порой эта склонность проявляется и в тяге к убийствам – бесы убивают тех, кому случилось в неурочный час зайти в баню или на мельницу, в особенности на заброшенную. Не щадят они участниц девичьих посиделок, на которые являются, перекинувшись в обычных парней, только с рожками. Учиняют они и иные расправы.
Одна из главных задач чертей, по народным поверьям, – пополнение рядов нечисти. Ради выполнения этой задачи черти идут на любые меры: ловят неосторожных, завлекают и похищают детей и взрослых, набрасываются на грешников и проклятых, подстерегают пьяниц, насылают на людей душевные болезни, а также не чураются воскрешать мертвецов (утопленников и самоубийц), которых превращают в своих ездовых животных, – отсюда присловье «черту баран».
Черти чрезвычайно азартны и потому не обделяют своим вниманием ни одного сколько-нибудь азартного человека, так что всякий, кто увлекается азартными играми, будь то карты, кости, лотереи или бега, рискует сделаться одержимым бесами.
Пьяницам тоже грозит нешуточная опасность угодить в услужение Сатане; о запойных говорили, что они «глотают чертика в рюмке водки». Бесы подстерегают пьяниц на выходе из кабака, заводят в лес или в омут, после чего подчиняют своей воле. Вообще «хмельное вино», как утверждалось, якобы некогда придумал дьявол.
Любопытно, что с распространением в России таких «колониальных» товаров, как табак, кофе и чай, их появление – прежде всего среди староверов – тоже стали приписывать бесовским проискам. Судя по краеведческим записям, сразу в нескольких областях Центральной России ходила такая присказка: «Кто кофе пьет, того Бог убьет; кто пьет чай, тот спасения не чай». А в одной быличке рассказывается о черте, который справлял поминки по своей теще и прогнал с церемонии тех, кто курил табак, потому что они плевались и «заплевали» покойницу.
Бесы падки на людское добро и воруют все то домашнее имущество, которое не было благословлено. В дом они обыкновенно попадают через печную трубу, а дальше обосновываются под печью или под столом. Если разбивается какой-либо предмет посуды, говорят, что так хозяева «тешат чертей», которые подбирают эти черепки.
Согласно поверьям, в светлое время суток черти бездельничают, зато берутся за свои козни с наступлением сумерек, а особенно опасны ночью и перед рассветом.
Столкнуться с нечистой силой в повседневной жизни проще всего на перекрестках дорог, где черти играют, пляшут и дерутся, а на Пасху и вовсе катают крашеные яйца.
Другая возможность повидаться с бесами-чертями выпадает тем, кто отправляется в ночь на Иванов день искать цветок папоротника; этот чудесный цветок будто бы делает человека всевидящим и «открывает» клады, а черти его бдительно стерегут. Они всячески запугивают тех, кто идет добывать цветок, и пытаются обманом отнять драгоценную находку, если цветок был найден. Помимо папоротника, нечисть может охранять и другие травы и растения, обретающие чудесную силу в определенное время года: «Чертям не больно любо, когда рвут травы».
Еще черти селятся в пустующих и нежилых строениях, как правило, на чердаках, любят бывать в банях и на мельницах, где собираются по ночам и устраивают посиделки. Особую привлекательность для них имеют те здания, в которых ранее происходили несчастные случаи, кого-то убили или кто-то сам свел счеты с жизнью.
Но при всей вредоносности чертей с ними можно вступать в соглашения, оказывать им услуги, впрочем, так можно общаться и с лешими, водяными, домовыми и так далее, и они способны справедливо вознаградить человека – скажем, продать тому «по честной цене» тот или иной чудесный предмет, находящийся во владении нечисти: неразменный рубль, шапку-невидимку или что-то еще. Впрочем, в рассказах о таких сделках чудесный предмет чаще всего изымается у чертей хитростью, бывший владелец оказывается одураченным, а мораль истории сводится к допустимости поведения, которое в обыденной жизни осуждалось (прямая ложь, лукавство и тому подобное), во взаимоотношениях с «семенем диаволовым».
Русский фольклор изобилует сказками и быличками о глупом черте, часто полном простофиле. В современной отечественной культуре этот сюжет широко известен благодаря пушкинской «Сказке о попе и работнике его Балде», представляющей собой художественную обработку фольклорного сюжета; Балда требует с чертей «оброк», а они после нескольких проигранных состязаний покорно соглашаются платить, хотя ни о каком оброке доселе «век не слыхали». Черти в народных сказках не в состоянии измерить «бесконечную» веревку, связанную в кольцо, не могут наполнить золотом и серебром «бездонную» шапку, у которой отрезан верх, грызут свинцовые пули вместо закуски – словом, ведут себя откровенно глупо. Как писал А. Н. Афанасьев, «черт здесь не столько страшный губитель христианских душ, сколько жалкая жертва обманов и лукавства сказочных героев: то больно достается ему от злой жены, то бьет его солдат прикладом, то попадает он под кузнечные молоты, то обмеривает его мужик на целые груды золота».
Эта «потешность» бесовского образа сложилась, судя по всему, из-за опыта совместного проживания – назовем это так – человека и черта в традиционной культуре: внушавший страх падший ангел постепенно сделался этаким «соседом», которого видишь каждый день, с которым то ссоришься, то миришься, которого не грех обмануть себе на пользу; он, конечно, по-прежнему способен вредить, но в целом вызывает скорее насмешку, а не страх.
Даже в тех фольклорных текстах, где черт предсказывает будущее, над ним насмехаются и заставляют попадать впросак – черт качается на ветке и приговаривает: – «Год от года все хуже», а мужик ему отвечает: «Тебе-то хуже всех» и бьет черта веслом.
Глупого черта не составляет труда напугать – нужно лишь «наморщить» воду в пруду, где обитает черт, то есть взболтать водную гладь веревкой, от этого действия чертям становится худо. Именно так грозит бесам пушкинский Балда:
Вот из моря вылез старый Бес:
«Зачем ты, Балда, к нам залез?» —
«Да вот веревкой хочу море морщить
Да вас, проклятое племя, корчить».
Беса старого взяла тут унылость.
«Скажи, за что такая немилость?»