Недотепа. Непоседа — страница 6 из 8

Трикс интригует

1

Великий Визирь Аблухай слыл покровителем искусств, знатоком живописи, ценителем музыки, поклонником скульптуры, исследователем архитектуры, другом ремесел и светочем знаний. В этом, конечно, нет ничего необычного, за исключением того, что Аблухай и впрямь покровительствовал искусствам, разбирался в полотнах старых и новых мастеров, обожал музыку народную, камерную и оперную, не пренебрегая, впрочем, авторскими песнями под дутар, обожал древние статуи (особенно изображающие прекрасных обнаженных девушек), мог на память перечислить все красивейшие здания Самаршана и королевства, ценил искусную работу мастеров‑краснодеревщиков и ювелиров, а также издал указ о непременном обучении грамоте и счету всех детей мужского пола, изъявивших к тому желание.

Потому нет ничего удивительного, что все люди творческие и жаждущие признания (а также золота и серебра) съезжались в Дахриан со всех концов света. Даже суровые мастера варваров, режущие из моржовой кости и минотавровых рогов священные амулеты, порой посещали Дахриан. Даже гномы иногда посылали своих кузнецов преподавать на факультете Ковки и Литья. Даже высокомерные эльфы однажды приняли участие в певческом турнире, после которого несколько десятков человеческих певцов со стыда сменили профессию.

Трикс к искусству относился с подобающей аристократу и магу снисходительностью. Конечно, чтобы соорудить магическую башню или самый простенький дворец, надо знать архитектуру, да и менестреля послушать на пиру всегда приятно. Но тратить на любование танцами или разглядывание картин целые дни? Удивительно скучное занятие!

– Главное, чтобы Великого Визиря не обуяла жажда творчества, – озабоченно сказал Сутар по пути.

– А это как?

– Ну, если Великий Визирь будет увлечен картинами – он может попросить вас нарисовать свой вопрос. Если танцами – то станцевать его. Видишь ли, юноша, визирь благоволит к тем, кто разделяет его увлечение искусствами…

– Главное, чтобы он сейчас не был увлечен ваянием из мрамора, – сказал Трикс. – А то я вопрос буду задавать несколько месяцев…

Вслед за шутом Трикс и Иен прошли длинными коридорами, распугивая своим появлением охранников и слуг. Сутар явно пользовался во дворце авторитетом. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, они вошли в резную дверь и оказались в небольшой, уютно обставленной ложе, нависающей над полутемным театральным залом. Занавес на сцене был задернут, публика в зале – по большой части люди артистической наружности – что-то обсуждала, лакомясь жареными подсоленными зернами кукурузы. В ложе на широком мягком диване развалился пожилой мужчина в длиннополом халате – сухонький, с быстрыми умными глазами, в простом белом тюрбане, украшенном одним-единственным изумрудом, но крупным и чистым, сияющим, будто зеленый фонарик. Столик рядом с диваном был, как положено, завален фруктами и сладостями.

– Антракт, нам повезло, – прошептал Сутар. Склонился перед человеком и произнес: – А вот и я, Великий Визирь! Твой верный старый шут и наперсник!

Визирь кивнул и произнес:

Твой приход, как халва и шербет, шут Сутар.

Я вниманьем твоим обогрет, шут Сутар.

Что причиною этого служит визита?

Говори же, я жду твой ответ, шут Сутар.

Полагаю, волшебник, что дружен с драконом,

К нам пришел для ученых бесед, шут Сутар?

Шут с тревогой оглянулся на Трикса. И тот понял, что ему предстоит испытание. Судя по всему, визирь говорил знаменитыми самаршанскими казелями.

Выступив вперед, Трикс вежливо поклонился. И сказал:

Ты мудрец и хранитель искусств, Аблухай,

Всем известен отличный твой вкус, Аблухай.

Я уверен, что мудрость в делах государства

Исцелит мою тяжкую грусть, Аблухай.

Я хотел бы поведать, о чем я тревожусь,

И услышать ответ твоих уст, Аблухай.

– Хм, – сказал визирь. – Конечно, рифмы весьма вольные, но когда ты начал со слова «искусств», я вообще ничего хорошего не ожидал. Ты занимаешься стихосложением?

– Я в стихах очень слаб, признаюсь, Аблухай… – начал Трикс.

– Довольно, довольно. Говори прозой. – Визирь сел на диван и с любопытством осмотрел Трикса. – А второй мальчик – Иен, как я понимаю? Тот, которого ты купил на рынке рабов за перстень любезного короля Маркеля? Он не понимает по-самаршански?

– Нет, не понимаю, – вздохнул Иен.

Визирь засмеялся:

– А на каком языке ты мне отвечаешь? Все понятно, драконы и с тобой поговорили… Я слушаю тебя, Трикс Солье.

– О, мудрый Аблухай… – Трикс еще раз поклонился. – Мне кажется, ты прекрасно знаешь все, что я хотел сказать.

– Работа такая, – вздохнул визирь. – Совсем лишен радости неожиданных встреч и разговоров. Будешь шербет?

– Буду. – Трикс, повинуясь кивку визиря, сел на низенькую табуретку напротив дивана. – Досточтимый Аблухай, пусть тебе известны все мои вопросы, но я не знаю ответов…

– Ответы… – вздохнул Аблухай. – Хорошо. Ответы мои будут: да, да, нет, да.

Трикс глотнул шербета и задумался. Потом признался:

– Без вопросов непонятно.

– Вопросы твои, мальчик, были бы такими, – вздохнул Аблухай. – Намерен ли я сражаться с Прозрачным Богом? Понимаю ли я, что помощь витамантов опасна? Готов ли я сменить помощь витамантов на помощь короля Маркеля? Выполню ли я то, что витаманты потребуют за свою помощь?

– А мне кажется, что лучше были бы ответы да, да, нет, нет, – сказал Трикс. – Что-то мне подсказывает, что все остальное от лукавого.

– Я не могу давать волшебникам лживых клятв, – покачал головой визирь. – Если расплатой за победу будет война с его величеством Маркелем, то будет война. Мне очень жаль.

Трикс мрачно смотрел на пустую сцену. Народ в зале рассаживался по местам. Начала играть тихая музыка.

– Посмотришь представление? – любезно поинтересовался Аблухай. – Занимательная история. Уверен, что она тебе понравится.

– Значит, все зря? – тихо спросил Трикс. – Значит, я зря приехал в Самаршан?

– Ты можешь предложить мне какой-то другой выход? – спросил визирь. – Нет? Тогда давай смотреть пьесу. Кстати, она называется «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага».

Что-то знакомое почудилось Триксу в названии. Нет, пьесы такой он не видел, но что-то шевельнулось в памяти…

Занавес медленно разошелся.

На сцене возвышался корабль. Точнее – нос корабля. На носу корабля стоял незнакомый безусый юноша, козырьком прижимая ко лбу ладонь и вглядываясь в зал. А за ним стояли…

– Бамбура! – потрясенно воскликнул Трикс. – Шараж… Хорт… Майхель…

Еще среди актеров стоял маленький мальчик, который, очевидно, изображал Халанбери, а у его ног сидел белый песик Альби.

– Это же мы на корабле! – прошептал Иен.

– Презренные витаманты близятся! – тонким голосом воскликнул юноша, играющий Трикса. – Я обращу всю свою могучую магию против их белого колдовства. Вы же, друзья, поддержите меня силой своего оружия!

– Сразимся и победим! – воскликнул Майхель, выдвигаясь вперед. К удивлению Трикса, директор театра был облачен в побрякивающие доспехи и вооружен мечом. – В этом клянусь тебе я, славный рыцарь Паклус!

– И я, могучий варвар Хорт! – сказал Шараж.

– И я, горец Шараж! – поддержал его Бамбура.

– И я, капитан Бамбура! – заявил Хорт.

– Ничего не понимаю! – признался Трикс. – Это ведь на самом деле было!

Великий Визирь кивнул и промолвил:

– Я знаю.

– Но почему они изображают не самих себя? – спросил Трикс.

– И где я? – возмутился Иен.

– Ну, оруженосец Иен пал смертью храбрых в середине первого акта, – пояснил Аблухай. – Все в зале рыдали. Его, видишь ли, изображал тот же юноша, что играет Трикса. Поэтому они вместе не появлялись.

– Я? Пал? – обиженно сказал Иен.

– А играют они не себя, а роли, – продолжал Аблухай. – В этом великая сила искусства, друзья мои. Видимо, Шараж лучше справляется с ролью варвара, а варвар прекрасно изображает капитана.

На сцене меж тем начала появляться корма другого корабля. Слышно было поскрипывание блоков, тащивших декорации по сцене.

– Ах… меня поразила магия… – простонал Бамбура, то есть Хорт, и рухнул за корабль, скрывшись из глаз.

– Такого не было… – сказал возмущенный Трикс.

– Но должен же кто-то играть злого витаманта Гавара? – усмехнулся визирь.

– Хотел бы я посмотреть сейчас на его физиономию! – сказал Трикс.

– А ты посмотри, – предложил визирь. – Он в зале, в первом ряду. Я испытал огромнейшее удовольствие, когда узнал, что именно Гавар приехал вести переговоры.

Трикс вздрогнул. И подумал, что Великий Визирь чем-то напоминает ему короля Маркеля, но куда сильнее – неприметного министра тайной канцелярии. Аблухай, похоже, знал все и даже немного больше.

И вряд ли стоило сочувствовать покровителю искусств, что он вынужден еще и править вместо излишне доброго султана. Визирь прекрасно совмещал одно с другим.

А еще Трикс понял, что добрый султан остается на троне не только из-за мягкосердечия визиря, но и по причине его практичности.

– О чем-то задумался? – ласково полюбопытствовал Аблухай.

На сцене тем временем появился Гавар, то есть Хорт, изображающий Гавара. И принялся размахивать черным мечом.

– Скажи, о мудрый Аблухай, что я должен сделать, чтобы вы не пошли на союз с витамантами и не стали воевать с нами? – спросил Трикс.

– То, что ты должен сделать, не равно тому, что ты сделать можешь, – небрежно ответил визирь.

– И все-таки?

– Войско Прозрачного Бога движется к столице. Через три дня оно встанет у наших стен, и вожди племен потребуют созвать совет старейшин. Если султан не послушается приказов совета – Прозрачный Бог сместит его и сам станет султаном. – Визирь помолчал. – И пойдет войной на ваше королевство. Если я призову в бой драконов и воспользуюсь помощью витамантов – мы можем одолеть Прозрачного Бога. И тоже пойдем войной на королевство.

Трикс ждал.

– Сделай так, чтобы Прозрачный Бог не дошел до столицы, – просто сказал визирь. – Уговори его. Победи его. Обмани его. Убей его. Как угодно. И тогда я отправлю Гавара прочь, отпущу драконов и не стану воевать с вами.

– Я смогу это сделать? – спросил Трикс. На сцене тем временем «Гавар» сражался с парнишкой, изображавшим Трикса.

– Нет, – ответил Великий Визирь.

– Тогда мне придется это сделать, – сказал Трикс. – Я принимаю твое предложение, Великий Визирь Аблухай.

– По рукам! – торжественно ответил визирь. – Я готов оказать тебе всю необходимую помощь. В пределах разумного. Транспорт, оружие, деньги…

Трикс вздохнул. Он знал, что когда высокие особы произносят «в пределах разумного», то следует проявить разумную скромность. Можно просить верблюда, но не ездового дракона, хороший меч – но не какую-нибудь древнюю волшебную саблю, полный кошель серебряных динаров – но не сундук с золотом.

– Да, это пригодится… – признал он.

– Я попрошу драконов отнести тебя в то место, где ты решишь встретиться с Прозрачным Богом, – сказал визирь. – А также дам тебе старинную заколдованную саблю великого воина, которая любого делает мастером фехтования, и сундучок, в котором кое-что звенит. – Визирь тепло улыбнулся и на всякий случай пояснил: – Чудным золотым звоном!

После этих слов Трикс занервничал. Если «помощь в пределах разумного» так велика, то его поступок совершенно неразумен.

– Ты можешь передумать, – добавил визирь.

– Нет, – гордо отказался Трикс и уставился на сцену. Там как раз падал за борт «витамант Гавар» – прямо в кучу мусора, изображающую морской ил. – А где настоящий Гавар?

– В первом ряду, по центру, – подсказал визирь.

Трикс настороженно уставился на зал. И удивленно воскликнул:

– Он… он смеется! И аплодирует!

– Конечно, – кивнул визирь. – Умный человек не станет негодовать и ругаться, если его высмеивают и выставляют в дурном свете. Он либо рассмеется, как будто ему нипочем насмешки, либо сделает вид, что говорили не о нем.

– Это очень умно, – признался Трикс. – Когда я стану герцогом, я не забуду об этом!

– Ну, для нас, герцогов, визирей и прочих королей, часто существует еще один выход, – заговорщицким шепотом сказал визирь.

– Какой?

– Закопать насмешника в песок. Ну или отправить на болота, выпаривать соль, так полезнее для государства.

Трикс кивнул.

– У нас соляных болот нет. Соль на берегу моря добывают, но это хорошая работа, выгодная, не для каторжников. А преступников – по-разному. На севере отправляют лес валить, на востоке – руду добывать, на западе – камень тесать, на юге – каналы рыть.

Визирь уважительно кивнул:

– Многоукладность экономики – благо для государства… Но ты, наверное, хочешь встретиться со своими друзьями-актерами? Пьеса уже заканчивается, сейчас начнутся поклоны…

Трикс понял, что его вежливо выпроваживают.

– Да, Великий Визирь! Только…

– Только тебя смущает Гавар в зале, – понимающе сказал визирь. – Понимаю. Но рыцарь-маг Гавар – разумная нежить, не зря служит послом по щекотливым делам. Нападать на моих гостей в Самаршане очень невежливо, Гавар это знает. А ты мой гость, – с этими словами визирь запустил руку в карман халата и достал маленькую серебряную брошь, изображающую домру (а может быть, лютню – Трикс был не силен в музыке) на фоне барабана. – Приколи к одежде, и всем станет ясно, что ты под моей защитой.

Трикс поклонился и взял значок. Покосился на Иена.

– Да, ты прав, – согласился визирь, вручая Иену второй значок. – Я как-то не подумал.

* * *

Несмотря на обещание Великого Визиря, Трикс вовсе не рвался попасться Гавару на глаза. Сутар, вызвавшийся их проводить, похоже, понимал это. Поэтому они прошли не через зал, а окольными коридорами, и оказались сразу за кулисами. Актеров там пока не было, судя по шуму аплодисментов, они сейчас раскланивались перед зрителями.

– Я даже волнуюсь, – признался Трикс. – Может, они уже и забыли про наши приключения?

Иен присвистнул и покрутил пальцем у виска:

– О чем, о чем забыли? О том, что только что изображали на сцене?

– Юноша прав, – неожиданно поддержал Трикса Сутар. – Людям творческим свойственно верить в свои выдумки больше, чем в правду. Я полагаю, что ваши реальные приключения и пьеса сейчас перемешались у достойных актеров в голове, как неудачный плов, где рис слипся с мясом и морковью. Но грустить об этом не стоит – поверьте, в их воспоминаниях вы теперь еще большие герои, чем были на самом деле.

В этот момент из-за кулис появился Бамбура, изображавший Шаража. В руках он сжимал длиннющий горский кинжал и целую охапку цветов, которые накидали ему зрители. Судя по мечтательной улыбке, зрители были большей частью дамами и глядели на Бамбуру благосклонно.

– Бамбура! – воскликнул Трикс.

– Трикс! – завопил Бамбура, в порыве чувств раскрывая объятия. Цветы посыпались на пол, вместе с ними полетел и тяжелый кинжал, ударивший Бамбуру по пальцам правой ноги – к счастью, рукоятью. – А! – завопил Бамбура и запрыгал на левой ноге.

На шум со сцены прибежал Майхель, размахивая мечом – и в неразберихе заехал им Бамбуре по уху. Но Бамбуре повезло: в отличие от настоящего кинжала меч был деревянным, выкрашенным серебристой краской.

– О! – вскричал Бамбура, прижимая руку к уху и продолжая прыгать на одной ноге.

На шум примчался белый песик Альби. Он не лаял, он несся грозно и бесшумно, как маленькая молчаливая смерть. К сожалению, немолодой возраст не добавил песику ни ясности взора, ни чуткости нюха. Не разобравшись, что происходит, он молча кинулся на пляшущее чудище, в котором не опознал хозяина, и вцепился в травмированную ногу.

– И! – взвыл Бамбура, больше от обиды, чем от боли.

Следующим, как и следовало ожидать, появился Шараж, обряженный в Хорта. Он кинулся к другу, но вполне закономерно не удержал и выронил непривычный для него молот варвара, чудом избежал повторения истории с Бамбурой и кинжалом (тяжеленный молот легко расплющил бы ему ногу), но зато запутался ногами в рукояти молота и упал, в падении сбив Бамбуру.

Выбежавшие вслед за ним юноша, изображавший Трикса, и мальчик, изображавший Халанбери, увидели ворочающийся ком, из которого торчали руки, ноги и поломанные цветы, переглянулись – и, не сговариваясь, кинулись в кучу-малу, слепо колотя куда попало. «Братья», – понял Трикс, оценив слаженность их действий.

– Что это, Трикс? – в ужасе воскликнул Иен.

Трикс вздохнул и успокаивающе сказал:

– Это театр, Иен. Все в порядке. Это театр.

Через несколько мгновений актеры все-таки сообразили, что происходит. Куча-мала рассыпалась, Бамбура, Шараж и Майхель крепко стиснули Трикса в объятиях. Мальчишки-актеры смущенно отошли в сторону. Альби носился вокруг кругами и рычал.

– Ты приехал на наше представление? – восхищался Бамбура. – Трикс, я всегда знал, что в тебе живет ценитель искусств!

– Это мои племянники, – представлял юных актеров Майхель. – Песя и Нися. Как у нас дела в гору пошли, так я их пристроил по актерскому делу…

– Ты вырос и возмужал! – кратко приветствовал Трикса Шараж.

Кулисы дрогнули, и к ним присоединилась рослая фигура в черных доспехах.

– Как я рад тебя видеть! – воскликнул Трикс, бросаясь к изображавшему витаманта Хорту. – Ух ты… ты выглядишь точь-в‑точь… ты… даже пахнешь как…

Фигура хранила молчание. Трикс с дрожью разжал объятия, чувствуя под ладонями не фанеру и картон, а холодный черный металл, и попятился, пока не уткнулся спиной в Майхеля. Шараж нагнулся и мрачно подобрал боевой молот.

– Я тоже рад тебя видеть, – проскрежетал рыцарь-маг Гавар. – Как и вас всех, господа… артисты…

Повисла мертвая тишина. Потом Бамбура гордо сказал:

– Не артисты, а актеры!

За спиной Гавара появился Хорт. Оценив обстановку, поднял меч и начал медленно подходить к витаманту со спины.

– Ты надеешься оглушить меня этой палкой, северянин? – презрительно спросил Гавар, даже не оборачиваясь. Хорт пристыженно опустил бутафорское оружие.

– Что тебе надо, Гавар? – спросил Трикс, покосившись на Сутара. Присутствие шута придавало ему храбрости.

– Ничего, – насмешливо ответил Гавар. – Как я вижу, все здесь собравшиеся – гости любезного визиря Аблухая. А в Самаршане гости не затевают ссор. Не так ли?

– Тогда убирайся! – радостно сказал Иен.

Гавар мимолетно посмотрел на него сквозь забрало:

– Не советую грубить, оруженосец. Ты ведь не всю жизнь собираешься провести в этих песках.

Иен надулся, гневно сверкнул глазами, но замолчал.

– Я пришел к вам не сражаться и не вспоминать былые обиды, – продолжал Гавар. – Хотя, конечно, я был бы не прочь взять за горло одного гадкого мальчишку и хорошенько объяснить ему, что это такое – брести в вечной тьме по океанскому дну…

– Попробуй возьми! – яростно воскликнул Трикс. – Я победил тебя в справедливом поединке!

– Ты-то тут при чем? – неожиданно ответил Гавар. – Ты мой враг, но мы честно сражались магией, и неизвестно еще, кто бы победил! Я говорю о маленьком бастарде, который скинул меня за борт подлым броском боевого молота!

Трикс от удивления разинул рот.

– Да ты ума лишился, витамант! – воскликнул Бамбура. – Ему десять лет! А его молотом и гвоздя-то не забить! Если люди узнают, что ты объявил своим врагом сопливого мальчишку, – над тобой будут хохотать от северных гор и до южных морей!

Гавар примиряюще поднял руку:

– Постойте. Маленького негодяя все равно здесь нет. Будь он тут, все повернулось бы по-другому, но… А с вами я готов пойти на компромисс.

– Компромисс? – заинтересовался Майхель.

– Какова ваша цель в Самаршане?

– Дать представления, денег заработать, – пожал плечами Майхель.

– Мир посмотреть, – ответил Бамбура.

– Остановить Прозрачного Бога, – признался Трикс. Актеры с удивлением повернулись к нему.

– Вот это правильный ответ, – удовлетворенно сказал Гавар. – Ваш юный маг, как я понимаю, послан сюда с тайной миссией королем Маркелем и капитулом магов…

Во взглядах актеров появились восхищение и трепет. Бамбура прошептал:

– «Миссия в пустыне, или Тайна Прозрачного Бога…» Ого! Внушает!

Трикс подумал мгновение и решил не спорить с витамантом.

– Вы все, полагаю, тоже здесь с этой же целью, – продолжал Гавар. – И не надо этих фальшивых объяснений про гастроли и деньги, я закручивал интриги и похлеще, когда вас еще не было на свете… Так вот, обстоятельства таковы, что Хрустальные острова готовы выступить вместе с королевством. Наша главная цель – уничтожить Прозрачного Бога, и ради этого мы готовы идти на любые союзы.

Стоящий в сторонке Сутар хмыкнул и задумался.

– А мне казалось, – недоверчиво сказал Трикс, – что вы хотите стравить королевство и Самаршан, попутно уничтожив Прозрачного Бога, а затем завоевать весь мир.

– Ну, в дальней перспективе так оно и есть, – согласился Гавар. – Но мы можем и подождать, время для нас – ничто. Раз уж Маркель в курсе и отправил сюда своих агентов, то концепция изменилась. Пожмете ли вы протянутую руку дружбы? Согласитесь ли вместе сразиться с Прозрачным Богом?

Все взгляды устремились на Трикса, и он с ужасом понял, что решать придется ему.

– Тогда давай условимся, – сказал Трикс, – что мы не будем чинить друг другу вреда явного и неявного, устраивать помех и ловушек, предавать и обманывать…

– До тех пор, пока мы находимся в Самаршане, – уточнил Гавар.

– И что целью нашей является победить Прозрачного Бога, причем победить – не обязательно означает убить, достаточно удержать его от захвата власти в Самаршане и войн с королевством… и с Хрустальными островами…

– Но это должна быть надежная победа, которая удовлетворит всех нас, – добавил Гавар.

– И после этого мы не будем связаны друг с другом никакими обязательствами, – сказал Трикс.

– И не сочтем наш временный союз основанием для каких-либо далекоидущих выводов, – кивнул Гавар.

– А также ты откажешься от мести Халанбери!

Гавар секунду помолчал, потом кивнул:

– А театр Майхеля прекратит выступать с пьесой «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага»! Точнее… будет еще одно, и только одно, представление, но я расскажу об этом позже.

Майхель вздохнул и почесал затылок.

– Да! – сурово сказал Хорт.

– Что ж, скрепим нашу клятву рукопожатием и поцелуем! – сказал Гавар.

– Нет уж, давай только рукопожатием! – с испугом ответил Трикс.

Гавар расхохотался и протянул закованную в кольчужную перчатку ладонь. Трикс помедлил секунду, а потом крепко пожал руку витаманта.

– Будем надеяться, что это пойдет на пользу всем нам! – стараясь быть как можно дипломатичнее, произнес Трикс.

– Вообще-то я полагаю, что больше всего это пойдет на пользу Великому Визирю Аблухаю, – насмешливо сказал Гавар. И посмотрел на Сутара: – Не так ли, шут? Именно так вы и замыслили?

– Ну что вы, – сказал шут. – Аблухай – добрый друг искусств и мирный человек. Он совершенно чужд придворных интриг.

– О, как и все мы! – кивнул Гавар. – Как и все мы…

Майхель, напряженно о чем-то размышлявший, внезапно с недоумением воскликнул:

– Господа, а как мы-то оказались во все это замешаны? Что мы теперь должны делать? И кто такой этот Прозрачный Бог, о котором они говорят?

– Это самый могущественный волшебник в мире, – ответил Гавар. – Поэтому мы, витаманты, готовы идти на любой союз, чтобы остановить его. Замешаны вы во всем этом, потому что оказались в ненужное время в ненужном месте. Что же касается наших планов… вы готовы меня выслушать?

– Да, – ответил Трикс. У него начало складываться ужасное ощущение, что все идет так, как задумали Великий Визирь и хитрый шут, а еще – как задумал коварный витамант. А вот он, Трикс, просто плывет по течению…

– В том, что нам удалось узнать о Прозрачном Боге, – сказал Гавар, – очень много лжи, а еще больше – догадок и фантазий. Но одно несомненно. Алхазаб колдует быстро. Очень быстро. Пока противостоящие ему волшебники только-только успевают начать свои заклинания, он уже чувствует это – и наносит смертельный удар. Поэтому нам надо напасть на Прозрачного Бога так, чтобы он до самого конца не понял, что на него нападают.

– Ночью, во сне? – предположил Шараж.

– Опоить его? – спросил Майхель.

– Отправить к нему дюжину прекрасных невольниц, от вида которых он забудет обо всем! – предложил Сутар.

Витамант покачал головой:

– Нет, нет и нет! Все это слишком банально. Я предлагаю, чтобы сегодня же вечером этот театр отправился в оазис Джем-был, где отдыхает перед наступлением на Дахриан армия Прозрачного Бога. И там театр выступит… в последний раз!.. с представлением «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага». Причем на этот раз играть вам будет проще. У вас появятся новые исполнители на роли юного мага Трикса и прославленного рыцаря-чародея Гавара.

Актеры озадаченно переглянулись.

Потом Бамбура сказал:

– Ага!

Майхель почесал затылок, крякнул, но ничего не сказал.

Сутар восхищенно всплеснул руками:

– Какая чудесная мысль! Какая изящная интрига! Поглощенный пьесой Прозрачный Бог и не заподозрит, что на сцене не актеры, а два настоящих волшебника! И пока они будут сплетать из слов страшные боевые заклинания, проклятый завоеватель ничего не предпримет… до самого конца, когда эти заклинания обрушатся ему на голову!

– Совершенно верно, – кивнул Гавар. – Идея именно такова.

– Если Прозрачный Бог будет повержен, – продолжал Сутар, – то его армия в панике разбежится, а прихлебатели поспешат присягнуть на верность султану. О да! Но что, если он все-таки поймет, что происходит? И успеет защититься или же нанесет удар первым?

– Тогда нам крышка, – ответил Гавар. – Все, кроме меня, скорее всего умрут. А я, будучи мертвым, на долгое время попаду под власть Прозрачного Бога и буду терпеть ужасающие пытки.

– Мне это очень не нравится! – воскликнул Майхель и уточнил: – Я имею в виду не пытки, это ваше личное дело, господин витамант. А вот то, что нас всех убьют… что мы рискуем головой просто так…

– Ну почему же просто так? – сказал Гавар. – Если все получится… Хрустальные острова готовы заплатить за помощь две тысячи реалов!

– А Самаршан не поскупится на пять тысяч динаров! – вставил Сутар.

– Почти уверен, что Маркель тоже нас вознаградит, – честно сказал Трикс.

Майхель кивнул:

– Да, вероятно. Ему будет неудобно, что он отстает от соседей…

– Так что, по рукам? – спросил Гавар.

Майхель вздохнул и посмотрел на свою команду.

– Приличная сумма! – сказал Бамбура с воодушевлением. – Мы точно сможем построить красивое здание театра и осесть на одном месте.

– Каждый мужчина, даже актер, должен однажды совершить настоящий подвиг, – заметил Шараж.

– Это будет хорошая драка, – решил Хорт.

– А нам дадут нашу долю? – хором воскликнули племянники Майхеля.

Песик Альби тявкнул.

– Значит, договорились, – решил Гавар.

План витаманта был прост, и Трикс, даже при всем желании, не мог к нему придраться. Ровно в полночь драконы, по просьбе Великого Визиря, должны были отнести всю труппу поближе к оазису Джем-был, где и высадить. До оазиса предстояло добраться своим ходом – и к утру предложить простодушным кочевникам веселое представление. Наверняка и сам Прозрачный Бог захочет на нем присутствовать, не из интереса – так чтобы показать суровым воинам пустыни, что не брезгует их развлечениями. Пьесу предполагалось доиграть почти до самого конца – вот только в сцене поединка Трикса и Гавара оба волшебника будут произносить настоящие заклинания, но в последний момент обрушат их не на головы друг друга, а на Прозрачного Бога. Как бы силен ни был Алхазаб, но шансов защититься у него было очень мало.

Визирь любезно предложил всем скоротать время во дворце – детям были обещаны сладости, взрослым – кальян. Но Трикс предпочел отправиться к Васабу, чтобы попрощаться с добрым купцом, забрать свои вещи и найти Аннет.

– Только не упоминай о наших планах, – сухо заметил Гавар. – Новости на Востоке разносятся быстро.

Трикс, который первым делом собирался рассказать Васабу, что он отправляется на решающий бой, покраснел и воскликнул:

– Не считай других глупее себя, витамант. Разумеется, я буду молчать!

К дому Васаба Трикса и Иена отвезла карета султана – поразительно напоминающая те, которые делались в королевстве, только с широкими колесами, удобными для движения по песку. В карету были запряжены два белых верблюда.

Появление султанской кареты вызвало на узкой улочке переполох. Два стражника торжественно встали у дверей Васаба, а сам купец, согнувшись в поклоне, выскочил им навстречу с криком:

– Клянусь памятью прадеда, я как раз собирался отнести во дворец положенную долю… Трикс?

Сообразив, что опасности нет, он тут же горделиво выпрямился и широким жестом пригласил Трикса и Иена войти. Во дворе царила суматоха – сыновья Васаба что-то торопливо зарывали под корнями платана, росшего во дворе. Фея Аннет парила в сторонке, уперев ручки в бока, – и Трикс смутно понял, что за позднее возвращение ему еще будет высказано немало претензий.

– Этой ночью нам придется покинуть тебя, любезный Васаб, – смущенно сказал Трикс. – Даже не спрашивай, куда и зачем мы отправляемся, это тайна. Так что мы соберем вещи и…

– О, немногословный и загадочный, но ведь до полуночи еще много времени! – ответил Васаб. – Я успею дать в вашу честь прощальный ужин!

– До полуночи? – растерялся Трикс. – Но откуда ты…

– Все тайные дела в Самаршане делаются в полночь, это традиция! – пояснил Васаб. – Так что у нас еще есть время… жена! Накрывай стол! Дети! Откапывайте праздничные тарелки! Дочери! Отнесите стражникам у ворот чистой холодной воды и деликатно узнайте, нет ли у них сыновей, входящих в брачный возраст!

– Папа, они и сами совсем мальчишки, – фыркнула старшая дочь.

– Ничего страшного! Таким вопросом ты польстишь их самолюбию, узнаешь, женаты ли они сами и предельно ясно обозначишь свои намерения!

– Нет у меня никаких намерений… к ним… – с улыбкой поглядывая на Трикса, сказала старшая дочь.

– Слушай отца, и жизнь твоя будет! – рявкнул Васаб. – Так говорил древний мудрец!

– И жизнь твоя будет… – заинтересовался Трикс. – Что будет?

– Просто будет! – пояснил Васаб.

И лично отправился за кувшином, чтобы омыть гостям руки. Аннет подлетела поближе и сурово посмотрела на мальчишек.

– Аннет, ты даже не представляешь, сколько с нами всего случилось! – торопливо сказал Трикс. – Как мы жалели, что тебя не было с нами! Нам так тебя не хватало!

– Жалели? Не хватало? – строго спросила фея.

Трикс и Иен энергично закивали.

– Все вы, мужчины, одинаковы… – пробормотала фея, но уже смягчившимся голосом. – Ладно… рассказывай, пока Васаба нет.

Нельзя сказать, что Трикс уж очень проголодался. Но Иен ел за двоих, и при одном взгляде на него сразу пробуждался аппетит. На этот раз подали:

суп из крупных кусков овощей и баранины;

жареную рыбу, фаршированную луком и ароматными травами;

помидоры и сладкий перец, наполненные мелко нарубленным мясом и испеченные над огнем;

ну и, конечно же, плов, только на этот раз сладкий, с фруктами.

По самаршанским меркам, ужин был достаточно скромный.

– Даже не пробую узнать у тебя, о мой высокочтимый гость, куда лежит твой путь и что ты собираешься делать, – поев и раскурив кальян, сказал Васаб. – Но поскольку невежливо отпускать гостя в путь, не дав ему полезных советов и наставлений, я положусь на Книгу Мудрых Мыслей.

– Что за книга? – заинтересовался Трикс.

– На протяжении веков самаршанские мистики записывают самые лучшие свои мысли в особую книгу. Никто уже не знает, кто, когда и по какому поводу сказал ту или иную мудрость – но они всегда удивительным образом помогают страждущим совета. Гулин!

Жена удалилась и через минуту бережно принесла толстый том, весь исписанный затейливой вязью самаршанского письма. Прежде чем взять ее, Васаб тщательно вымыл и вытер руки – понятно было, что такая большая книга является огромной ценностью, что бы в ней ни было написано.

– Положимся на мудрость предков! – воскликнул Васаб и открыл книгу наугад. Ткнул пальцем в страницу. И торжественно прочел: – В трудный путь отправляясь, не чая вернуться, возьми все полезное у друзей! Но вдвойне возьми все полезное у врагов!

– Это… это хороший совет! – восхитился Трикс, до сих пор крайне озабоченный союзом с Гаваром. – Это значит, что в пути нельзя пренебрегать помощью не только друзей, но и врагов! Очень хороший совет!

– А мне кажется, – скептически сказал Иен, – что это совсем по другому поводу сказано. Если сваливаешь куда-то насовсем, то назанимай у друзей денег – возвращать-то не придется. Ну и у врагов тем более назанимай денег и вещей – их-то совсем не жалко!

– Вообще-то, по слухам, эти слова были сказаны одним мистиком, когда его народ решил откочевать далеко от прежнего места жительства, – смущенно признал Васаб. – Но точно неизвестно…

– Да и вообще, мудрость тем и хороша, что может быть сказана по одному поводу, а пригодиться по другому! – поддержал Трикс.

– Какие слова! – восхитился Васаб. – Золотые слова! Я расскажу мистикам… кто знает, быть может, эти слова велят дописать в Книгу!

Он снова закрыл и наугад открыл Книгу. И прочел:

– Помощь друга бывает порой малой, но ее всегда ждешь. Помощь врага может быть и великой, но придет неожиданно!

– Это хорошо сочетается с первой мыслью! – обрадовался Трикс. – Все мы знаем, чем нам могут помочь друзья, но трудно даже представить, чем могут помочь враги!

Васаб зацокал языком, довольный толкованием.

– А по-моему, – возразил Иен, – это предостережение. Ведь помощь хороша только тогда, когда приходит вовремя. А помощь неожиданная может даже вредной оказаться. Мне сэр Гламор рассказывал, как он однажды сражался с монстром, а тут мимо волшебник проходил. Они с Гламором не очень-то ладили… но тут волшебник решил помочь. А может, просто показать, какой он сильный. Швырнул в монстра огненным шаром, да только монстр был огнеупорный, а вот Гламора с коня сбило. Пока он брови потушил, пока ругаться кончил, пока за волшебником гонялся – монстр уже и убежал.

– Мне трудно сказать, по какому поводу были сказаны эти слова, – признался Васаб. – Ну, давайте еще одну, третью мудрость, она все уточнит!

Снова Книга была закрыта, открыта, а палец Васаба хищным коршуном упал на витиеватые буквы.

– Странно… – прочитав мудрость про себя, сказал Васаб. – Как-то совсем странно… Может, сделаем вид, что третьего предсказания не было?

– Давай читай! – потребовал Трикс.

– Тут сказано… И если твоя лучшая коза больше не дает молока, а шерсть ее оскудела, то пусти ее на мясо, ибо какой еще толк от козы?

Все задумались.

– В Книге есть некоторое количество житейских мудростей, – смущенно признался Васаб. – Бытовых. Странные такие, но на всякий случай соблюдаем… Если друг твой зашел в темное мрачное подземелье и оттуда донесся его истошный вопль, зашел второй – тоже завопил и не вернулся, то не беги сразу за ними, а вначале созови толпу людей, зажгите факелы и держите мечи на изготовку… Если кто-то предложит взять у тебя денег в рост и пообещает через год вернуть вдвое – кричи «Мошенник!» и гони его прочь пинками… Хорошенько омой руки водой, сходив по нужде, а если нет воды – то потри песком…

– Я понял! – воскликнул Трикс.

– Про руки? – обрадовался Васаб.

– Нет! Про козу! Это надо толковать в переносном смысле! Что даже если привычной пользы от чего-то нет, то все равно можно какую-то пользу извлечь!

– Достойное толкование, – обрадовался Васаб.

– А я бы сказал, – мрачно произнес Иен, – что это еще одно предостережение. И оно означает, что если кто-то перестал получать от тебя постоянную выгоду, то легко тобой пожертвует.

– Как пессимистически ты смотришь на жизнь в столь юном возрасте! – всплеснул руками Васаб. – Ай-ай-ай, как же трудно тебе живется!

– Я сирота, а сиротам полезно быть песи… пессимисси… – Иен напрягся и справился: – Пессимистами. Может, и трудно живется, зато живется!

– Нет-нет, я уверен, что Книга пророчит вам успех! – воскликнул Васаб. – Даже не сомневайтесь!

Беседу прервал осторожный стук в дверь. Васаб взглянул на ясное звездное небо и вздохнул:

– Что ж, вам, вероятно, пора. Заглядывайте к старому Васабу, когда вернетесь!

Трикс думал, что к оазису их понесет целая стая драконов. Все-таки девять человек (если считать человеком Гавара) – не шутка! Но в садах султана их ждал один-единственный дракон (правда, очень большой, даже больше, чем Зуа). Переминаясь с лапы на лапу, он внимательно изучал фургон, разукрашенный яркими надписями и картинками, в котором, видимо, и путешествовали актеры. Фургон был зачем-то крепко обвязан толстыми канатами. Рядом стояли три верблюда – стреноженные и также перехваченные канатами поперек туловища. Присутствие дракона их явно не радовало.

– И еще один по возвращении! – проревел дракон (он явно старался говорить шепотом, но, как это всегда у драконов бывает, получалось плохо).

– Хорошо, – ответил Сутар, стоящий перед драконьей мордой. – Один по прилете на место, один по возвращении.

Трикс вздохнул. Он уже понял, что методом расчета с драконами обычно служили верблюды. И в общем-то догадывался, для чего они драконам нужны.

– Все в фургон! – махнул рукой Сутар. – Там каждому приготовлено место. Рекомендую привязаться и не развязываться до конца полета!

Даже витамант Гавар в ожидании полета выглядел слегка нервным. Что до актеров – они явно отдали должное и кальяну, и пиву, стараясь избавиться от страха. Только Бамбура беспокоился больше не о себе, а о песике Альби, привязывая его для верности и поперек, и вдоль, и за лапы.

– Это совсем не страшно, – попытался подбодрить их Трикс, когда они оказались в фургоне, по большей части загруженном декорациями и реквизитом. – Я уже летал. Так красиво!

– Полет – самое прекрасное, что есть в жизни! – поддержала его Аннет.

– Ага, если есть крылья, – пробормотал Иен. – А честный рыцарь летать не должен, честный рыцарь должен скакать на боевом коне…

– Мы готовимся к взлету! – донеслось откуда-то сверху. – Просьба не использовать никакой магии до окончания набора высоты!

Актеры нервно проверяли прочность веревок. Племянники Майхеля привязались у окошка и с любопытством выглядывали наружу.

– Эти дети сведут меня с ума, – стонал Майхель. – Дети! Дети, не высовывайтесь!

– Взлет задерживается по погодным условиям, – объявил дракон. – Луна вышла из-за облаков, подождем, пока скроется! Внимание! Луна скрылась, взлетаем!

Хорт прорычал что-то варварское, угрожающее и покрепче вцепился в веревку.

Фургон рвануло. Раз, другой, третий… Крылья дракона молотили воздух. Фургон накренился – и, поскрипывая, оторвался от земли. В окошке мелькнули связанные верблюды. Их, подхватив за веревки, дракон тащил во второй лапе.

– Я историю слышал, – нервно сказал Иен. – Про девочку, которую в фургоне поднял ураган. Крутил, крутил, а потом уронил прямо на домик старенькой волшебницы…

– И что дальше? – спросил внезапно заинтересовавшийся Бамбура.

– Ну как что? Домик вдребезги, фургон вдребезги. А старушку и девочку пришлось хоронить в закрытых гробах, причем никто бы не поручился, что в одном только старушка, а в другом только девочка.

Песик Альби залаял, как бы протестуя против трагичности истории.

– Да, точно! – воскликнул Иен. – У девочки еще был щеночек. Так вот, он как раз уцелел!

Болтовню его слушали плохо. Актеров мутило. Альби начал подвывать. Гавар сидел прямой и молчаливый, высокомерно не обращая ни на что внимания, племянники Майхеля восторженно выглядывали в окно, а сам Трикс, уже имевший опыт длительного перелета, был более или менее спокоен.

– Наш полет проходит на высоте главной башни дворца султана, – объявил дракон. Помедлил и скромно добавил: – Я бы мог и выше, но надо соблюдать скрытность. Скорость полета – в пять раз быстрее самого резвого скакуна. Время в пути – три часа. Во время полета я исполню несколько старинных драконьих баллад. Остановки не предусмотрены.

Трикс закрыл глаза и решил, что лучшим времяпровождением будет немного поспать.

2

Те немногие счастливчики из числа людей, кому доводилось летать, делятся на две группы.

Первые летают с удовольствием и широко раскрытыми глазами. Несет ли рыцаря выпестованный и выкормленный из птенца боевой грифон; уселся ли самонадеянный юный волшебник на заколдованную летающую метлу, желая поиграть в высоте с такими же безответственными сорванцами; поднял ли алхимика над землей баллон из рыбьих кишок, наполненный вонючим паром, – лица летунов спокойны и радостны, их ладони и пятки не потеют, в голове не крутятся ужасающие картины падения с высоты.

Вторые вздрагивают даже при мысли о полете. Если судьба заставляет храбрейшего из рыцарей или отважнейшего из магов все-таки прибегнуть к воздушному способу передвижения, то задолго до отрыва от земли они начинают видеть страшные сны, долго и нудно жаловаться друзьям и ближним на страх полетов, а в самый ответственный миг – неумеренно пить крепкое вино. Когда полет благополучно завершен, страдальцы начинают шумно и неуместно аплодировать, пытаются поцеловать несшего их дракона в чешуйчатый нос и вообще впадают в несвойственную им веселость.

Трикс относился к третьему типу людей, самому малочисленному. То ли так сказался долгий перелет на Элине Абулле Мумрике, то ли это было изначально свойственно характеру Трикса – но полет под облаками напрягал юношу не более, чем путешествие в карете или плавание по морю. Под негромкое и даже мелодичное пение дракона он задремал, вполуха вслушиваясь в слова баллады.

Как ни странно, в драконьей балладе рассказывалось практически то же самое, что и в многочисленных рыцарских балладах, которые Триксу доводилось слышать. Дракон пел про огромное королевство, где жили храбрые рыцари, про прекрасную королевскую дочь, которую похитил прямо из опочивальни огнедышащий дракон, про могучих героев, отправившихся спасать принцессу…

Трикс смутно подозревал, что концовка баллады будет все-таки отличаться от привычной «Покатилась в грязь драконья голова, вытер храбрый рыцарь пот сперва, а потом повел принцессу под венец, тут и нашей песенке конец…». Но он позорнейшим образом не дослушал, потому что уснул. А когда проснулся, дракон распевал какие-то развеселые куплеты – впрочем, на ту же тему:

Из чего же, из чего же, из чего же,

Сделаны драконоборцы?

Из забрала,

Из двух поножей

И рукавиц из кожи.

Из кирасы,

Меча, кинжала,

Мяса, костей и сала,

Сделаны драконоборцы!

Из чего же, из чего же, из чего же,

Сделаны наши принцессы?

Из цветочков,

И лоскуточков,

Нежных ручек,

И прочих штучек,

Сделаны наши принцессы!

– Какая наглость! – сказал Иен, обнаружив, что Трикс проснулся. – Будь у меня в руках меч…

– Ну, все-таки мы сейчас союзники, – попытался успокоить его Трикс.

– Все равно! Ты бы слышал, как он издевался над рыцарями!

– Ну, рыцари тоже не прочь над драконами посмеяться, – миролюбиво сказал Трикс. – Не надо ссориться.

Иен засопел, но замолчал.

Хлопанье крыльев тем временем стало реже, фургончик просел вниз, так что желудок у путешественников подскочил к горлу, а сердце почему-то, наоборот, ушло в пятки.

– Снижаемся! – громким шепотом возвестил дракон.

Толчок. Еще один. Клацнули зубы кого-то из актеров, звякнула разбившаяся бутылка. Восторженно взвизгнули Песя и Нися, так и проторчавшие все время у окошка.

– Наш полет закончен, я желаю вам счастливого пути! – сообщил дракон. – Оставайтесь на местах, пока я не улечу.

Актеры радостно завопили и зааплодировали, к ним присоединился и Иен. Трикс, который хлопать в ладоши застеснялся (что же, получается, они не доверяли дракону, боялись, что тот их уронит?), посмотрел на Гавара и увидел, что только они с витамантом не выражают свой восторг так бурно. Витамант, почувствовав взгляд, мрачно уставился на Трикса своими мертвыми белесыми глазами и сказал:

– Если страшно, то лучше молчать. Всегда лучше молчать, но особенно если страшно.

Трикс растерянно отвел глаза. Как-то странно! Будто Гавар понимал его лучше, чем верные друзья!

Первым отвязался и выбрался из фургончика Хорт. Бдительно осмотрелся и махнул рукой.

Актеры вышли на открытый воздух.

В предутренней темноте тихо пели цикады. Под ногами был не песок, а пожухлая трава, на фоне звездного неба проступали растрепанные метелки пальм. Луна пряталась за облаками где-то у самого горизонта. Налетающий легкими порывами ветер отгонял крепкий аромат вспотевших от страха верблюдов. Вообще-то верблюды не потеют, это знал даже Трикс. Но, видимо, трехчасовой полет в когтях дракона и последующие события заставили их вспомнить, как это делается.

Верблюдов, кстати, осталось двое…

Трикс вздохнул и обнаружил, что все, как зачарованные, смотрят куда-то на запад. Он протолкался между Хортом и Шаражем, вгляделся и ахнул от восторга.

Темная пустыня, насколько хватало взгляда, была усеяна тусклыми, загадочно мерцающими огоньками. Сотни, тысячи огоньков маняще светили Триксу…

– Будто звездное небо упало на землю, – задумчиво проронил Майхель и высморкался.

– Оказывается, пустыня похожа на море, – произнес Хорт. – В ней тоже есть блуждающий свет…

– Знаете, отчего хороша пустыня? – растроганно сказал Бамбура. – Где-то в ней скрываются огоньки…

– Так что же это такое? – с опаской спросил Иен.

– Это догорают костры великой армии, которую ведет за собой Прозрачный Бог, – скрипуче сказал Гавар. – Две тысячи костров… дюжина воинов должны греться у одного огня… Хорошая армия. Впрочем, Прозрачному Богу она не особенно нужна – он сам себе армия…

По спине у Трикса прошел мороз. Двадцать четыре тысячи свирепых воинов пустыни? Говорят, что в эпоху великих битв короли и султаны выводили друг против друга и по сотне тысяч. Но те времена давно прошли…

– Запрягайте верблюдов, – велел Гавар, как-то незаметно начавший командовать. – Можете особо не торопиться, если мы приблизимся к передовым постам в темноте – нас истыкают стрелами.

Хотя Триксу и не доводилось бывать на войне или хотя бы маневрах (праздничные смотры войск в герцогстве вряд ли стоит принимать в расчет), из летописей и баллад он знал, что солдаты и командиры – это лишь малая часть армии. Когда начинаются настоящие войны и друг на друга движутся два враждебных воинства, на каждого солдата приходится как минимум одно гражданское лицо. Большой армии, хочет того полководец или нет, требуются:

повара, пекари, мясники, водоносы, пивовары и виноделы;

фуражиры, охотники и рыбаки;

портные, швеи, скорняки, шорники;

кузнецы, оружейники, столяры;

повивальные бабки, доктора, ветеринары, могильщики;

менестрели, трубадуры, актеры, фокусники и жонглеры;

возничие, собачники, сокольничие;

и белошвейки – не менее одной белошвейки на семерых солдат или трех офицеров.

Больше всего Трикса удивляла необходимость в таком количестве белошвеек, но все хроники и наставления по ведению войн сходились на том, что это очень полезно «для поддержания боевого духа и во избежание непотребств». Видимо, военная форма в сражениях быстро приходила в негодность, и те молодые женщины, которых рекомендовалось вербовать «в бедных кварталах», ночи напролет корпели над ней, приводя в порядок. Что уж говорить, в рваной одежде и впрямь много не навоюешь – как и на пустой желудок, со зловредными болячками, затупившимися мечами или изнывая от скуки.

Так что Трикс ожидал увидеть в лагере Алхазаба не только суровых воинов, но и деловитых мастеров, дородных поваров и веселых белошвеек.

Но, похоже, жители пустыни воевали по каким-то своим правилам. Пока фургон медленно ехал меж привязанных коней и верблюдов, погашенных костров и развернутых палаток, Трикс, с любопытством глядевший по сторонам, обнаружил, что солдаты сами варили себе еду, сами точили сабли и сами штопали одежду. Появление одинокого фургона особого интереса не вызвало – похоже, что и развлекали себя солдаты сами или же просто не нуждались ни в каком развлечении, кроме еды и сна.

Когда на рассвете фургон только приближался к оазису Джем-был, его остановил конный патруль. Молчаливые воины выслушали рассказ Майхеля о том, как они – прославленная на весь мир театральная труппа – решили дать представление для славных воинов Прозрачного Бога, указали, куда им двигаться, и велели каждому актеру повязать на руку белую повязку – знак того, что фургон досмотрен и проезд разрешен. То ли Алхазаб совсем не боялся лазутчиков и убийц, полагаясь на мощь армии и силу магии, то ли жители пустыни были очень доверчивы.

Трикс с сожалением решил, что первый вариант более вероятен.

Оазис Джем-был, хоть и отличался немалыми размерами, на стоянку для такой огромной армии никак не годился. Трава вся была вытоптана или съедена, листья с деревьев тоже, вероятно, пошли на корм животным, а сучья и стволы – на топливо для костров. Только в центре оазиса, где стоял огромный шатер Алхазаба, еще оставался десяток слегка ободранных пальм.

Озерцо в центре оазиса тоже перестало существовать, его попросту выпили. Теперь это была неглубокая впадина, дно которой покрывала подсохшая растрескавшаяся грязь. У нескольких родников, раньше питавших озеро, стояли солдаты с кожаными ведрами, непрерывно вычерпывающие воду и разносящие ее по лагерю.

– Плохо дело, – прошептала Триксу на ухо Аннет. – Они загубили оазис, он уже не оправится… песок занесет его…

– Жалко, – согласился Трикс.

– Дело не в том, что «жалко», – сдавленно сказала фея. – Для кочевников оазис – это святое место, тот, кто губит оазис, – враг любому жителю пустыни. Если Алхазаб наплевал на древние законы и обычаи – значит, он не собирается оставаться в пустыне. Если его солдаты повиновались ему – значит, их страх перед Алхазабом сильнее, чем страх нарушить законы предков…

– Может быть, страх, – неожиданно произнес Гавар. Рыцарь-маг сидел в другом конце фургона, но, видимо, слух его после смерти значительно улучшился. – А может быть, любовь и уважение. Ты даже не представляешь себе, юный волшебник, на какие чудеса способна любовь.

– А может, и страх, и любовь, – буркнул Трикс, раздосадованный, что его подслушали.

– О да, – удовлетворенно сказал Гавар. – Вот это самая лучшая смесь. Правитель, которого боятся и любят одновременно, это настоящий правитель! Ты неглуп, мальчик. Из тебя может получиться толк.

Трикс не стал отвечать. Похвалы Гавара были ему отвратительны. И… одновременно очень приятны. Может быть, это похоже на то, что подданные Алхазаба испытывают к своему властелину? Страх и любовь одновременно?

Фургон наконец-то остановился возле уцелевших пальм. Все невольно уставились на огромный шатер Прозрачного Бога, который охраняли замершие как изваяния стражники. Но полог шатра даже не колыхнулся – Алхазаб не счел нужным выйти к неожиданным визитерам.

Зато появился немолодой воин верхом на тонконогом красивом коне. Судя по сверкающей белизной одежде и богато разукрашенному мечу – это был кто-то из командиров. Судя по шрамам на суровом лице и потертым ножнам меча – опытный воин.

– Фигляры из королевства, – негромко сказал воин, остановившись возле фургона. – Выйдите все.

Актеры без обычных пререканий торопливо выстроились перед воином. От того так и веяло опасностью – казалось, будто ему ничего не стоит выхватить меч и изрубить их всех – просто так, без всякого повода. Аннет сочла за лучшее спрятаться Триксу за пазуху.

Взгляд командира пробежал по актерам. На мальчишках, Майхеле и Бамбуре он даже не задержался. При взгляде на Шаража воин едва заметно кивнул. Хорт вызвал у него больше интереса – воин с заметным любопытством разглядывал могучие мускулы северянина, потом сказал:

– Ты не похож на фигляра. Ты привык к мечу.

– Я был воином, – коротко ответил Хорт.

Кочевник кивнул и уставился на Гавара, чье лицо скрывало забрало шлема.

– Почему ты в доспехах?

Гавар неожиданно низко поклонился и звучно, совсем не похоже на свой обычный тон, ответил:

– В пьесе, которую мы хотим предложить вниманию почтеннейшей публики, я играю роль коварного витаманта Гавара, злобного рыцаря-мага с Хрустальных островов. Грим, который я ношу, так сложен и отвратителен, что до самого конца пьесы я не открываю свое лицо.

– Открой, – холодно сказал кочевник.

Помедлив мгновение, Гавар поднял забрало. Трикс с ужасом покосился на него – даже простодушный кочевник не мог не опознать в Гаваре настоящего живого мертвеца! А подъехавший к ним воин вовсе не выглядел простодушным…

Но Гавар, к его изумлению, выглядел сейчас как самый обычный человек. Губы его были красными, щеки – розовыми, и даже глаза утратили мертвую белизну и стали нормальными… ну, почти нормальными. Встретив такого на улице, Трикс подумал бы про себя «ну и урод», но вряд ли бы испугался.

– Паршивый грим, – презрительно сказал кочевник. – Я три года провел в вашей Столице и повидал немало пьесок. Поработай над своим обликом, актер. Возможно, сам Прозрачный Бог соизволит смотреть ваше представление.

– Я постараюсь, господин… – Гавар низко поклонился.

– Хамас. Я – Хамас, полководец великого Алхазаба, тот, кто ведет в бой его верных рабов. Располагайтесь здесь. Мы останемся в оазисе еще на одну ночь, и вы должны начать представление, едва солнце скроется за горизонтом.

– Нам нужно немного реквизита, – попросил Майхель. – Какие-нибудь жерди, чтобы натянуть задник… доски, чтобы соорудить будку для суфлера…

– Можете срубить пальмы, – бросил Хамас. – Вам принесут еду и воду. Если потребуется что-то еще – говорите.

– Нет, нет, все остальное у нас есть, – закивал Майхель.

– Надеюсь, вы не разочаруете Прозрачного Бога, – продолжил Хамас. – Если он заскучает… что ж, тогда он найдет способ повеселиться, но я не думаю, что он вам понравится.

Развернув коня, Хамас неторопливо отъехал в сторону.

Майхель вытер пот со лба. И сказал:

– Ну что… господа комедианты… Приступим.

Хорт молча достал из фургона свой боевой топор и отправился к пальмам.

Поскольку соорудить зрительные ряды было совершенно невозможно, актеры ограничились сценой – но зато разместили ее во впадине, на дне высохшего озерца. Конечно, вся огромная армия все равно не сумела бы увидеть представления, но тысяч пять-шесть солдат могли собраться вокруг и наблюдать за происходящим.

Занавеса не было, сцену ограничивали с боков две уцелевшие пальмы. Рядом с пальмами соорудили простенькие кулисы с изображенными на них иллюминаторами, за которыми ожидали своей очереди на выход актеры. За пальмами натянули полотнище с нарисованным морем. Декораций было немного – пришлось даже частично разобрать фургон, чтобы построить какой-то намек на два корабля (колеса от фургона послужили штурвалами, колесные оси – мачтами).

– Все не так! – восклицал Майхель, хватаясь за голову. – Падугов нет, кулисы только одни, задник один, машинерии никакой нет, света нет, рабочих сцены нет! Сплошная условность! Как играть?

– Это не важно, – утешал его Бамбура. – Я давно предлагал отказаться от декораций. Зритель должен наслаждаться игрой актеров, а не рассматривать красивые картинки. Перевоплощение, подлинные чувства, брызжущие эмоции – вот что составляет суть театра!

– Нет, нет, нет! – размахивал руками Майхель. – Искусство должно быть реалистичным, близким к жизни. Если дело происходит на корабле – со сцены должна брызгать вода! Если в пустыне – лететь песок! Если актеры на сцене едят – они должны есть по-настоящему, а не делать вид, что кусают фрукты из папье-маше!

– Вот насчет последнего я совершенно согласен, – кивнул Бамбура.

Но труднее всего оказалось договориться с Песей и Нисей. Племянники Майхеля только сейчас поняли, что кому-то из них придется изображать принцессу Тиану.

– Я девчонку играть не буду! – твердо заявил старший брат, Песя.

– Я тоже! – пискнул Нися. – Я самый маленький, я Халанбери играю! И я плохо роли запоминаю!

Майхель прекратил выдирать волосы на голове и вцепился себе в бороду.

– Песя! Жизнь актера – это бесконечная череда перевоплощений! Вчера ты играл Трикса, сегодня ты играешь княгиню Тиану, а завтра – завтра и самого витаманта Гавара!

– Не буду играть девчонку, – упрямился Песя. – Если я буду надевать девчачьи платья, то это может плохо сказаться на моем взрослении!

– Песя, ты в принципе прав, – откашлялся Майхель. – Но актер – такая трудная профессия, требующая полной самоотверженности… Знаешь, я однажды играл молодую гномиху!

– Правда? – поразился Песя.

– Правда. У нас был спектакль… «Если бы бабушка была дедушкой, или Гномья лагуна»… У меня борода была самая подходящая, чтобы играть гномиху…

Песя задумался. Неохотно сказал:

– Ну, гномихи не считаются… наверное…

– К тому же у актеров есть мудрое правило, – продолжал уговоры Майхель. – В полном толковании оно звучит так: «Один раз можно сыграть любую роль, это не накладывает на актера никаких обязательств и вообще не считается…» Я тебя прошу сыграть только один раз!

Песя вздохнул.

– И ты получишь свой процент от общей прибыли, – вздохнул Майхель.

– Процент? – восхитился Песя. – Не просто кормежка и обучение, а еще и деньги? Какой процент?

– Полпроцента, – сказал Майхель.

– Процент – и заметано! – бодро сказал Песя. – Будет такая Тиана, что у вас глаза на лоб полезут!

Майхель закашлялся и сказал:

– Ну-ну. Особо усердствовать все-таки не стоит…

Когда начало темнеть, актеры уже были загримированы и одеты для представления. Прибавление к труппе Трикса, Иена и Гавара радикально изменило все представление – каждый из актеров теперь играл сам себя, только Песя изображал Тиану, а Нися – Халанбери. Несмотря на похвальбу Песи, Трикс решил, что никакой Тианы из того не получилось, несмотря на накладные волосы, белое в синий горошек платье и подведенные помадой губы. Что-то мешало поверить, будто это девочка – то ли нескладная худая фигура (подкладывать что-либо под рубашку парень отказался наотрез), то ли выпирающий кадык, то ли торчащие из-под платья волосатые ноги.

Впрочем, зрителям, кроме тех, кто сидел в первых рядах, вряд ли были заметны такие тонкости. Большинству, если честно, вообще вряд ли что-то было видно или слышно, кроме общих очертаний сцены и бродящих по ней актеров.

– Ну… начнем, господа комедианты… – Майхель промокнул пот со лба и вышел из-за кулис, держа в руках горящий факел. Зрители приветствовали его одобрительным гулом – видимо, даже суровые обитатели песков жаждали приобщиться к искусству.

Майхель торжественно обошел сцену, зажигая лампы и факелы, которые должны были освещать происходящее. Потом вышел вперед и торжественно сказал:

– Почтеннейшая публика! Величайший из величайших волшебников всех времен и народов, прославленный Алхазаб! Его верные помощники и подручные! Его храбрые солдаты! Сейчас мы покажем вам представление, которое называется «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага». Двести девяносто девять раз оно с неизменным успехом шло на сценах королевства, Самаршана, в Северных Горах и на Хрустальных островах!

– Что? – просипел Гавар, стоявший рядом с Триксом. – Двести девяносто девять раз? На Хрустальных островах?

– Не обращайте внимания, это так положено говорить, – успокоил его Бамбура. – Всего-то три раза сыграли в королевстве и разок в Самаршане.

– И вот теперь мы покажем вам это представление в последний раз! – произнес Майхель. – Закрытие сезона! Прощальная гастроль! История о коварстве и любви, предательстве и благородстве! Как была спасена прелестная юная княгиня и наказан злой ужасный витамант!

С этими словами Майхель раскланялся и двинулся за кулисы. Кочевники проводили его шумным звоном оружия – вместо того чтобы хлопать в ладоши, они предпочли колотить кинжалами о сабли. Звук был хоть и одобрительный, но страшноватый, Трикс невольно сглотнул вставший в горле комок.

– На сцену, – прошептал Бамбура, пихая в спину Песю. – Садись на стул и мечтай о Триксе!

Песя неохотно вышел из-за кулис, уселся на стул и поднял руки к небу. Зрители замолкли.

– О горе мне! – срывающимся фальцетом воскликнул Песя. – Я – княгиня Тиана, несчастная сирота, которую хотят насильно выдать замуж за вождя витамантов Эвикейта! Я бежала из дворца и укрылась у доброго юноши Трикса, ученика волшебника. Но в безопасности ли я? Ведь меня преследует могучий рыцарь-маг Гавар Вилорой!

Майхель, от жары и волнения обильно потеющий и поминутно вытирающий платком лицо, прошептал, наклоняясь к Триксу и Гавару:

– Шатер Алхазаба открыт, но его не видно. Похоже, решил смотреть из шатра…

– Не важно, – отмахнулся Гавар. – Мы справимся.

Майхель толчком отправил на сцену Нисю.

– О, братец! – воскликнул Песя, продолжая заламывать руки. Похоже, все его представление о девчонках ограничивалось тем, что они должны патетически восклицать и размахивать руками. – Мой любимый сводный братец Халанбери, решивший разделить со мной тяготы бегства. Что ты хочешь мне сказать?

Нися, уставившись на окруживших сцену зрителей, явно заробел и молчал.

– Быть может, ты увидел кого-то, приближающегося к нашему домику? – пришел на помощь брату Песя.

Но Нися упорно молчал.

– Халтура… – вздохнул Гавар и тяжелым шагом вышел из-за кулис. При появлении витаманта по рядам воинов прокатился испуганный гул. Гавар выглядел настоящим живым покойником – бледный, с мертвыми глазами, заострившимися скулами. В общем, он выглядел тем, кем и являлся.

– Он не ответит тебе, княгиня! – гулко произнес Гавар. – Я наложил на него заклятие немоты!

– Я видел витаманта Гавара, приближающегося к нашему домику! – внезапно сказал Нися, игнорируя появление Гавара.

– А теперь, как видишь, я снял это заклятие! – не растерялся Гавар.

– Не стоит ли укрыться, пока Гавар не ворвался к нам? – продолжал Нися.

– Видишь – он даже не замечает меня, ведь я стал для него невидимым! – выкрутился Гавар.

– Какой актер… – прошептал Майхель. – Какой прирожденный актер! Ах, если бы он играл в моем театре – мы покорили бы весь мир!

– Ничего, что Нися так… невпопад говорит? – спросил Трикс.

– А, ерунда, – отмахнулся Майхель. – Все актеры иногда говорят невпопад. Это называется импровизация и очень нравится зрителям.

Нися наконец-то опомнился и начал играть свою роль. Он храбро кинулся на Гавара, был повержен и красиво упал на сцену. Трикс вспомнил, что на самом-то деле Халанбери спрятался от витаманта в буфете, но говорить ничего не стал – так и впрямь получалось интереснее.

Гавар тем временем глумился над княгиней. Он высмеял ее попытку к бегству, пригрозил посадить в трюм к злобным крысам и, наконец, схватив за руку, уволок за противоположные, левые кулисы.

Зрители дружным ором выразили свое одобрение, причем Триксу показалось, что понравилась им не игра актеров – а поведение Гавара.

– Ну… иди! – велел Триксу Майхель и вытолкнул на сцену. Следом выскочил Иен.

К этому времени уже совсем стемнело. На сцене было светло от фонарей, а вот вокруг все тонуло во тьме – только шатер Прозрачного Бога светился белым колдовским светом. Зрителей можно было угадать лишь по отблескам оружия, звяканью стали и запаху чеснока. Только те кочевники, кто оказался ближе всего к сцене, кое-как были видны. Смуглые бородатые лица с интересом повернулись к Триксу. Большинство солдат и командиров, наблюдающие за представлением, держали в руках миски с жареными кукурузными зернами и бурдюки с пивом.

– А ну-ка, парень, покажи этому ходячему мертвецу! – крикнул сидящий впереди солдат – еще довольно молодой, но бравый, с живыми веселыми глазами и улыбчивым лицом. – Он уволок твою подружку!

«Они же как дети! – поразился Трикс. – Или это и есть волшебная сила искусства?»

– Куда же гнусный витамант увел мою любимую? – воскликнул Трикс. В жизни он бы ни за что на свете не решился так назвать Тиану! Но на сцене это удивительным образом получилось легко и просто.

– Туда уволок, туда! – дружно завопили кочевники. Большинство при этом указывали на левую кулису, но некоторые на правую, а некоторые, особо сочувствующие Гавару, даже тыкали пальцем в сторону пустыни.

– Я найду ее, Иен! – воскликнул Трикс. – Чего бы мне это ни стоило! Я вырву Тиану из мертвых рук Гавара!

Зрители поддержали его звоном мечей и дружным ором. До Трикса доносилось:

– Давай-давай!

– Будь мужиком!

– Я в твои годы уже убил своего первого врага!

А явно симпатизирующий Триксу молодой воин выкрикнул:

– Не трать время на слова! Отправляйся в погоню!

Трикс почувствовал, как его накрывает каким-то удивительным воодушевлением. Исчезла сколоченная кое-как сцена, убогий реквизит, стоящие в десяти шагах Гавар и Песя. Он снова был в домике Щавеля, откуда похитили юную княгиню.

– Витамант уже на пути к Хрустальным островам! – воскликнул Трикс. – Нам нужен корабль и команда!

– Я буду с тобой до конца! – гордо выкрикнул Иен, которого тоже захватило представление. – Пусть я паду, пронзенный мечом, но мы спасем княгиню!

Некоторые из зрителей расчувствовались настолько, что даже смахнули слезу.

…Как ни странно, но в какой-то момент Трикс даже забыл о том, что их цель – поразить заклинанием Прозрачного Бога. Может быть, потому, что Алхазаба не было видно в шатре. Может быть, повлиял энтузиазм зрителей.

Он снова уговаривал актеров отправиться с ним в погоню. Они снова плыли на корабле вслед за витамантом. И близилась, близилась великая битва…

Спрятавшись на миг за кулисами – отдышаться и глотнуть воды из фляги, которую заботливо протянул ему Бамбура, Трикс посмотрел на Гавара. Витамант стоял за другими кулисами и беззвучно шевелил губами – будто тренировался. Поймав взгляд Трикса, он успокаивающе кивнул.

Собственно говоря, Гавар обещал все сделать сам. Ну или хотя бы главное – поразить Алхазаба каким-то немыслимым заклятием. Триксу следовало лишь помогать, защищая витаманта от солдат, которые могли бы помешать колдуну.

– А может быть, просто сыграем пьесу до конца? – жалобно спросил Майхель. Чем ближе был решающий миг, тем больше нервничали актеры. Золото – это, конечно, хорошо. Слава – тоже. Но всем известно, что покойникам ни то, ни другое не нужно.

Трикс сочувственно посмотрел на Майхеля и как мог твердо сказал:

– Не волнуйся, у нас все получится! Гавар – могучий волшебник!

– Но ты же его победил!

– Значит, я тоже могучий волшебник.

Майхель с сомнением покачал головой – и актеры двинулись на сцену. Навстречу им вышел Гавар, волоча за собой стул, к которому был привязан Песя.

– Ха-ха-ха! – громко произнес Гавар. – Я не отдам тебе девицу! Я убью вас всех, и вы будете служить мне после своей смерти!

– Не хвались, едучи на рать! – ответил Трикс. Хотелось добавить что-нибудь еще, но как-то не придумывалось. Поэтому он стукнул посохом об пол и пригрозил: – Моя магия сильнее твоей магии!

– Посмотрим! – мрачно сказал Гавар и развел руки.

Зрители притихли. Только веселый молодой воин ободряюще кивнул Триксу.

– Из глубин моей мертвой души, истлевшей – но не исчезнувшей, из зловонной мертвечины моего навеки остановившегося сердца, из самой природы витамантии, ненавидящей все суетное, все теплое и живое, явилось страшное заклятие – еще никогда не звучавшее под небом этого мира… – зловеще сказал Гавар.

Повисла ледяная тишина. Казалось, даже ветер стих. Только вдалеке печально кричал верблюд.

– Само неумолимое время, которое мы, витаманты, так ненавидим, склонилось перед моей непоколебимой волей, – продолжал Гавар, глядя на Трикса. – И… прервался ход времен! Вечный покой опустился на…

Триксу стало страшно, и он едва удержался от того, чтобы не выкрикнуть что-нибудь в противовес Гавару.

– Опустился на шатер Прозрачного Бога, волшебника Алхазаба! – рявкнул Гавар.

Раздался тихий печальный звон – и серебристое сияние окутало шатер Алхазаба.

– Время остановилось! – Гавар торжествующе посмотрел на кочевников. – Века и тысячелетия пронесутся мимо – а шатер останется стоять среди песков. Никто не сможет войти в него – и никто не сможет выйти, ибо там нет времени, нет жизни и нет смерти! Отныне и навсегда, пока сама Вселенная не сожмется в булавочную головку и не лопнет от натуги!

Последняя фраза показалась Триксу несколько вычурной, но звучала она все-таки здорово.

Кочевники, оторопев, смотрели на Гавара.

Витамант расхохотался устрашающим смехом.

«Мы победили! – с восторгом подумал Трикс. – И мало того что победили, нам даже не пришлось никого убивать!»

А дальше все вдруг покатилось под откос…

Улыбчивый воин в первом ряду вдруг встал и расправил плечи. В его глазах уже не было веселья.

– Мерзкий кусок гнили… – воскликнул он. – Я оставил в шатре свой любимый плащ!

Воины смотрели на него со страхом – и восхищением.

И Трикс с ужасом увидел, как с лица Гавара пропадает самоуверенная улыбка. Витамант вскинул руку, засветившуюся волшебным светом, и воскликнул:

– Свирепый негасимый огонь пожрет твое тело, Алхазаб!

Понятное дело, что такое простенькое заклинание вызвало лишь слабую вспышку, впрочем, все же ударившую по Прозрачному Богу. Секунду Трикс видел Алхазаба сквозь языки пламени – потом огонь стек с его плеч и огненной лужей собрался у ног. Прозрачному Богу, похоже, это было совершенно безразлично.

– Несокрушимые узы сковали твои руки и ноги, витамант! – воскликнул Алхазаб. – Твой гнусный язык раздулся и уже не может пошевелиться!

По мнению Трикса, и это заклинание было так себе. Ничуть не лучше «свирепого негасимого огня». Ну, может быть, Гавару от него станет чуть-чуть неловко передвигаться…

Но Прозрачный Бог, произнеся это простое заклинание, будто весь заполыхал, засветился голубым колдовским светом.

Гавар нечленораздельно замычал. Чудовищная сила растянула его руки и ноги в разные стороны – и он застыл на сцене, будто подвешенный на невидимых веревках. Из раскрытого рта высунулся толстенный, раздутый черный язык.

Как бы ни было Триксу страшно, но он понимал, что теперь только он может хоть что-нибудь сделать. Трикс отбросил ненужный в серьезном волшебстве посох, протянул руку к витаманту и произнес:

– Алхазаб зря торжествовал победу! Молодой маг нанес ему коварный и безжалостный удар! Все соки тела – от черной желчи селезенки и желтой желчи печени до красной крови в жилах и бесцветной слизи в голове – все они вскипели, разрывая Алхазаба на части!

Майхель в ужасе ахнул.

Кочевники взвыли от страха – и уставились на Прозрачного Бога.

Алхазаб покачал головой и с обидой посмотрел на Трикса.

– А ведь я за тебя болел в этой пьесе… – горько сказал он. Потом его глаза полыхнули яростью. – Коварный мальчишка, волшебник-недоучка, презревший законы гостеприимства и справедливости, – повинуясь моей воле, воле Прозрачного Бога, ты отправляешься в самое сердце ада!

Алхазаба вновь окутало призрачное сияние.

И мир вокруг Трикса померк.

Не секрет, что с тех самых пор, как человек уверовал в существование Высшего Божества, создавшего небо, звезды, земную твердь, людей, животных и вообще все, кроме чувства юмора, бывшего всегда и пребудущего вовеки, возникло и сильное, всепоглощающее желание не помереть в положенный срок, а оказаться в каком-нибудь ином мире, поблизости от Высшего Божества.

(Некоторые даже предполагают, что вначале возникло такое желание, а потом уже люди уверовали в существование Всевышнего и Всемогущего.)

Поскольку каждый человек искренне считает, что он хорош и любим Высшим Божеством, а вот его сосед, который богаче на две коровы и пару штанов (хорошо умеет махать мечом, петь на пиру веселые песни или женат на доброй и красивой женщине), – очень и очень нехороший человек, то люди стали размышлять о том, как же устроена эта счастливая жизнь после смерти? Ну невозможно ведь поверить, что и тогда окажешься в одинаковых условиях с этим негодяем, который и при жизни-то отравлял всю радость бытия своим существованием!

И все как-то очень быстро поняли, что Высшее Божество в своей мудрости одних людей после смерти отправляет в место хорошее и приятное, которое называется раем, а других – в очень и очень неуютные условия, для простоты зовущиеся адом. (Из этого, кстати, следует, что все витаманты – очень плохие люди, потому что только плохой человек, понимающий, что его ждет ад, а не рай, будет стараться обмануть смерть.)

Трикс в силу юного возраста на эти темы размышлял нечасто, но в принципе теорию одобрял, считал здравой, разумной и единственно возможной. Так что, придя в себя, он, прежде чем поднять веки, попытался представить, что именно увидит.

Что такое ад – это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что оттуда нельзя будет сбежать, придется много трудиться и испытывать те или иные неприятные ощущения. Северные варвары уверяли, что в аду трусливые воины прислуживают смелым, а также разгребают снег, рубят дрова, роют шахты и каналы – причем все это голыми, босыми, голодными, во тьме и на морозе. Самаршанцы уверяли, что в аду недобродетельные люди, не уважающие Высшее Божество, прислуживают добродетельным, а также разгребают песок, месят кизяк, роют шахты и каналы – причем все это голыми, босыми, жаждущими, под слепящим солнцем и на жаре. Ни северный, ни южный вариант Трикса никак не устраивал. В королевстве единого мнения не было, каждый мистик считал своим долгом выдвинуть новую концепцию. Некоторые с восторгом рассказывали об огромных котлах и сковородах, где грешников жарят и парят, прежде чем кинуть замерзать в ледяные пустыни, – и на все это любуются праведники. Более умеренные считали, что грешники разгребают снег и песок… ну и далее, как положено. Самые мягкие и добрые утверждали, что никаких телесных мук грешники испытывать не будут за отсутствием тел, зато будут очень страдать душевно, потому что Высшее Божество не станет с ними общаться.

Трикс, который не слишком любил жару и очень не любил холод, решил, что этот вариант его устраивает в наибольшей мере. И с надеждой открыл один глаз.

Увиденное его смутило. Вокруг было светло – хоть и неярко, тепло – хоть и не жарко. К тому же у него болела голова – но не сильно, на адские муки никак не похоже.

Трикс сел и огляделся.

Его окружал молочно-белый туман, в котором едва-едва угадывался чей-то смутный силуэт, не поймешь даже, далеко или близко. Доносились слабые звуки, будто кто-то постукивал пальцами по столу.

– Высшее Божество? – с опаской спросил Трикс.

Наступила тишина. Потом послышался голос:

– Ты что, видишь меня?

– Смутно… – признался Трикс. – А разве вы будете со мной общаться?

– Не говори глупостей, – разозлился неведомый собеседник. – Во‑первых, я никакое не Высшее Божество! Во‑вторых, я уже несколько лет только и делаю, что с тобой общаюсь!

Трикс на всякий случай замолчал. Некоторое время царила тишина. Потом его собеседник горестно произнес:

– И нужно было этому гнусному Алхазабу ляпнуть про сердце ада! Нет бы отправить тебя умирать в Башню Смерти или Яму Отчаянья, как поступает каждый приличный Темный Властелин. Все было бы просто и понятно! А он – сердце ада, сердце ада… Тоже мне, поэтичный тиран Востока…

– В Башню Смерти я тоже не хочу, – на всякий случай сказал Трикс.

– Да что ты понимаешь! Из Башни Смерти тебя спас бы Радион Щавель. Или ты надел бы волшебный плащ и прошел мимо стражи. Или обнаружил бы там потайной ход наружу… прорыл его вязальной спицей, в конце концов!

– У меня нет плаща и спицы, у меня есть только волшебная сабля… – растерянно ответил Трикс.

– Сабля тоже сойдет, – вздохнул собеседник. – А с сердцем ада получается какая-то ерунда. Не может волшебник по своей воле отправить кого-то в ад. Это не его прерогатива!

– Совершенно с вами согласен! – обрадовался Трикс. – А давайте сделаем так, что он вообще не говорил про сердце ада?

Собеседник на миг задумался. Потом с сожалением сказал:

– Нет, не годится. Акт творения уже состоялся, тому были многочисленные свидетели. Не люблю я править то, что уже создал!

– Так вы Творец? – спросил Трикс.

– Ну… в какой-то мере… – чуть смущенно ответили ему.

– Создатель? – восхитился Трикс.

– В какой-то мере… – продолжал ломаться Творец.

– Высшее Божество?

– Да не богохульствуй ты! – прервал его Творец и Создатель. – Я и так опасно близок к кощунству. А ты вообще ударился головой при падении, и тебе мерещится всякая ерунда!

– Правда? – огорчился Трикс.

– Раз я тебе говорю, значит, правда, – отрезал Творец и Создатель. – Ладно… ад мы отринем, в данном случае он не вписывается в историю. Пусть будет… ох, как я не люблю такие фортели!

– Какие? – робко спросил Трикс.

– Такие! Ты знаешь, что самая большая самаршанская пустыня называется Сердце Ада?

– Нет, – признался Трикс и задумался. – Хотя да, оказывается, знаю! Читал в летописях.

– Ну так вот, поскольку в настоящий ад Прозрачный Бог тебя отправить не мог, то ты попал в эту пустыню. Но не радуйся раньше времени, я тебе подыгрывать не стану! Ты попал в ее самую страшную и жаркую часть, где сотни лет не ступала нога человека!

– Но я оттуда выберусь? – уточнил на всякий случай Трикс, уже убедившийся, что Творец и Создатель любит поговорить.

Раздался тяжелый вздох.

– Трикс, ну ты же умный мальчик. Сам подумай – как ты можешь не выбраться? Ты ведь герой!

– Герой?

– Главный герой! Непременно выберешься.

– А как?

– Не скажу.

– А Прозрачного Бога я победю? То есть побежду… а как правильно-то спросить?

– Смогу победить. Не знаю, тут возможны варианты. Все, пока!

– А Тиана меня… – начал было снова Трикс – и очнулся.

Он лежал на горячем песке. Дул сухой жаркий ветер. В небе светили звезды. Голова, которой Трикс ударился при падении о камень, ужасно болела.

– Почудится же такое… – прошептал Трикс. И вскочил, озираясь: – Иен! Гавар! Бамбура! Майхель! Аннет!

Тишина была ему ответом. Он стоял в пустыне, среди каких-то древних, полуразвалившихся и полузанесенных песком строений. Нигде, насколько хватало взгляда, не было ни души – ни верного друга, ни товарищей-комедиантов, ни витаманта, ни феи…

– Я в Сердце Ада! – с ужасом сказал Трикс.

3

В печальном лунном свете, нежно озаряющем древние руины, Трикс блуждал по засыпанному песком городу. Уснуть он не мог – страх за друзей и ужас от положения, в котором он оказался, прогоняли всякий сон. Остатки зданий вначале внушили ему робкую надежду: вдруг там окажется что-нибудь полезное или хотя бы интересное? Но крыши большинства из них давно обвалились, двери рассохлись и выпали, окна разбились – и даже внутрь уцелевших помещений намело песка. Может быть, где-то под ногами лежали изумительные сокровища (от которых, впрочем, все равно не было бы толку), таинственные магические предметы (от которых, пожалуй, можно было бы ждать беды) и окаменевшие остатки пищи. Но раскопать их все равно было невозможно.

Устав бродить по песку, Трикс уселся, прислонившись к стене, выглядевшей покрепче остальных, и стал размышлять.

Где он оказался?

В пустыне. Очевидно, в той самой пустыне, которую в древних летописях называли Сердцем Ада. Когда-то здесь цвели сады, журчала вода и жили далекие предки самаршанцев. Но что-то случилось, горячие ветра засыпали русла рек, зелень исчезла – и жители откочевали севернее. Кто-то, как предки Прозрачного Бога, остался жить на краю пустыни, смирившись с трудностями и освоив искусство выживания среди песков. Кто-то двинулся дальше, основав город Дахриан и султанат Самаршан. А кто-то вообще растворился среди народов королевства… Но в любом случае здесь, в центре пустыни, не жил никто. Даже храбрые кочевники на своих выносливых верблюдах не рисковали сюда соваться.

Что у него есть?

Одежда – не очень-то пригодная для странствий в пустыне. Здесь нужны крепкие плащи, укрывающие от солнца и жары, а не рубашка, курточка и штаны… Обувь – не слишком-то прочные кожаные туфли, в которые при ходьбе будет постоянно набиваться песок. А босиком идти невозможно, песок днем раскаляется, как сковорода. В карманах Трикс нашел пригоршню фиников, которые машинально сунул туда за обедом, и немножко денег – совершенно ненужных в его ситуации. Ну а еще носовой платок (все-таки Трикс получил хорошее воспитание), впрочем, довольно грязный (видимо, воспитание было не настолько хорошим, ведь истинно культурный человек в платок не сморкается и ничего им не вытирает). На поясе болталась подаренная Абнувасом волшебная сабля – ни проверить ее, ни пустить в дело ему так и не представилась возможность. Впрочем, и сражаться тут было не с кем…

– Думай… – попросил Трикс свою бедную ноющую голову. – Ну думай же…

Конечно, нельзя было забывать, что он – волшебник. Но волшебство – это такая хитрая штука, которая очень любит зрителей. Когда рядом был Васаб, Трикс мог заколдовать верблюдов, чтобы они мчались быстрее ветра. Такие верблюды, наверное, вынесли бы его из пустыни… Но тут не было верблюдов и не было простых людей, которые своей верой помогли бы волшебству свершиться.

Некоторое время Трикс размышлял, не сумеет ли он заколдовать собственные ноги, чтобы они несли его вперед семимильными шагами. Но с сожалением понял, что совершенно не верит в пригодность своих ног для таких подвигов.

Точно так же он не верил, что сумеет сотворить еду из ничего. Точнее, сотворить-то он ее может, это как раз просто. И на вкус она будет замечательной. Вот только пользы никакой. Только вода, сотворенная магией, и впрямь утоляла жажду…

– Вода! – радостно завопил Трикс. – Ну конечно!

Он облизнул пересохшие губы, запрокинул голову, открыл рот и сказал:

– Призрак мучительной смерти от жажды отступил от юного волшебника. Вода – то немногое, что есть везде… вода – это то, что волшебник может сотворить в любой момент. Вот она полилась в жаждущий рот юноши – чистая, вкусная, сладкая, освежающая вода…

Некоторое время Трикс ждал. Потом на язык ему капнула одна-единственная капля. Трикс прищурился и увидел, как в лунном свете над его головой медленно набухает еще одна капля – крохотная, будто сверкающая песчинка. Вот капля обрела форму… покачалась в пустоте – и сорвалась вниз.

Трикс закрыл рот.

Так не напьешься…

Похоже, в Сердце Ада было так жарко, что вокруг совсем не было воды. Ни в земле, ни в воздухе. А волшебник умеет создавать новое только из того, что есть рядом.

Приуныв, Трикс все же постарался не впасть в отчаянье. Если он не может быстро бегать… если он не может сотворить пищу и воду… значит, ему надо просто отсюда исчезнуть. Как? А точно так же, как и появился. Ведь если разобраться, Алхазаб применил к нему хорошо известное заклинание телепортации. Будь на месте Трикса мудрый Радион Щавель, он бы мгновенно щелкнул пальцами и перенесся в какое-нибудь другое место. А что мешает Триксу? Раньше у него не получалось – да, допустим. Но раньше и потребности настоящей не было. Теперь же Трикс знает, что если не телепортируется, то уже через сутки умрет от жажды.

– У меня получится! – твердо сказал Трикс. Точнее – попытался сказать. Получилось у него что-то вроде «У ыа оуия!». Пока он сидел с открытым ртом, ловя жалкие капли воды, в горле у него так пересохло, что он не мог произнести ни слова.

Вот теперь Триксу стало совсем страшно. Сделав несколько глотательных движений, он добился того, что во рту появилась слюна, и смог говорить. Но еще пара часов – и он совсем осипнет. А осипший волшебник – это совершенно никчемное существо. Только самые сильные и мудрые, по слухам, умели колдовать, произнося заклинания про себя.

Сосредоточившись, Трикс попытался вспомнить все уроки Щавеля. Во‑первых, ему нужно представить место, куда он хочет попасть. Или хотя бы какой-то очень важный и знакомый ему объект – дом, дерево, человека…

Человека.

Трикс сразу же представил Тиану.

Как здорово было бы сейчас перенестись к ней! Оказаться в холодном, заснеженном Дилоне. Рассказать ей свои приключения… попросить водички.

Трикс так явно представил себе Тиану – ее светлые мягкие волосы, добрые голубые глаза, нежную матовую кожу, стройную фигуру, тонкие изящные руки… ну и все остальное, что дозволено представлять воспитанному юноше, влюбленному в первый раз, что сердце у него зачастило в груди, а душу наполнила уверенность.

Он справится!

У него получится!

Трикс развел руками, вспоминая законы телепортации. Тело человека состоит из маленьких-маленьких частичек, а те из других маленьких-маленьких частичек… и если этим частичкам дать волю, то они могут, повинуясь магу, понестись сквозь пространства с немыслимой скоростью, а потом вновь соединиться. Так и происходит телепортация (всякие красочные эффекты маги придумывают по вкусу, дабы все выглядело более внушительно)…

– Тиана… – прошептал Трикс и всей душой, искренне и пылко, пожелал оказаться рядом с ней.

Он даже не удивился, когда руки его окутало колдовское пламя.

Удивился он через мгновение – когда на песке перед ним возникла спящая девочка в длинной, до пят, ночной рубашке…

– А!!! – завопил Трикс в ужасе. – Что я наделал!

Тиана, перенесенная его заклинанием из мягких перин уютной княжеской спальни на противный сухой песок пустыни, мгновенно проснулась и привстала. Даже не разбираясь, где она и кто рядом с ней, Тиана подпрыгнула и метким ударом ноги стукнула Трикса в лоб. Несчастная голова юного волшебника от этого удара запрокинулась, он приложился затылком о каменную стену и вновь лишился чувств.

– Трикс…

Приоткрыв один глаз, Трикс печально посмотрел на Тиану. К его большому огорчению, память ему не отшибло, и он прекрасно помнил, что натворил.

Впрочем, все огорчения тут же вылетели у Трикса из головы, как только эта самая голова осознала, что покоится на коленях Тианы. Девочка ласково гладила Трикса по волосам, приговаривая:

– Бедненький… прости меня, пожалуйста… Трикс…

– Тиана… – как можно жалобнее сказал Трикс. – Это я виноват… я во всем виноват…

– В чем? – удивилась Тиана.

– Я… я произнес заклинание… и ты оказалась со мной… в самом центре самой страшной пустыни Самаршана…

– Трикс! – неожиданно воскликнула Тиана и быстро поцеловала его в лоб. Трикс лишился дара речи. – Спасибо тебе!

Несколько мгновений Трикс наслаждался случившимся, хоть и не мог понять, чем заслужил благодарность Тианы. Память, от всех ударов словно бы даже окрепшая, услужливо подсказала ему волнительную сцену из летописи похождений барона Вольмара Упрямого: «И открыв глаза, доблестный барон обнаружил, что прекрасная юная дева держит его голову на своих нежных коленях, орошая лицо барона слезами радости. «О, барон! – воскликнула дева. – Поверьте мне, что эта дверь мало того что закрыта, так еще и заложена снаружи кирпичом в три ряда!» Но доблестный барон поднялся…»

Трикс внезапно понял, что ему совершенно неинтересно вспоминать приключения барона, которые так восхищали его в детстве, – действительность была куда интереснее!

– Тиана, за что ты меня благодаришь? – робко спросил он.

– Ну как за что, глупенький? За то, что ты своим волшебством перенес меня из Дилона сюда, к себе!

Трикс присел и с испугом посмотрел на Тиану.

– Что случилось? Тебя снова хотят насильно выдать замуж? Город осадили враги? Разразилась эпидемия Красной Чумы? Взбунтовались крестьяне?

– Нет… – растерянно ответила Тиана, прижимая руки к груди.

– Так почему же ты радуешься? – спросил Трикс. – Ведь мы в центре страшной самаршанской пустыни! Самый сильный в мире волшебник, Алхазаб, зашвырнул меня сюда в наказание за попытку покушения! Я не знаю, как отсюда выбраться!

– Трикс, ты волшебник, – успокаивающе ответила Тиана. – Ты смелый, умный и находчивый. Еще ты добрый и меня… – Тиана покраснела и поправилась: – И ко мне хорошо относишься. Значит, ты никак не допустишь, чтобы мы здесь погибли! А радуюсь я потому, что мне надоело в Дилоне!

– Просто надоело? – удивился Трикс.

– Трикс, ты бы знал, чем я занимаюсь целыми днями! – воскликнула Тиана. – В семь утра – подъем, умывание и пение благочестивых гимнов для создания хорошего настроения. В восемь – завтрак. В девять – вышивание золотом и серебром по бархату или жемчугом и бисером по парче. В двенадцать – прослушивание назидательных историй о благочестивых женах. В два часа – обед. В три часа – урок танцев. В пять часов – курс кокетства и завлечения…

– Это как? – удивился Трикс.

Тиана потупилась и посмотрела на него одним глазком. Потом тихо вскрикнула, прижала руки к груди и произнесла:

– Ах! Мы одни в пустыне, ночью, а я почти не одета…

У Трикса вся кровь прилила к лицу. Он торопливо отвернулся и сказал:

– Я не смотрю…

– Глупый! – совсем другим тоном сказала Тиана. – Это и есть кокетство и завлечение! Глупое занятие!

– Это точно, – пробормотал Трикс, все еще не решаясь посмотреть на Тиану. – Совершенно ненужный тебе курс.

– Ну вот, – вздохнула Тиана. – В семь часов – обучение сплетням…

– Что? – поразился Трикс. – Этому учат?

– Конечно, – кивнула Тиана. – Ты же знаешь, светские дамы все время сплетничают. Думаешь, это они просто так?

Трикс вспомнил, как мама часами просиживала с подругами или, уединившись где-нибудь на балу в уголке, о чем-то перешептывалась с дамами, время от времени прикрывая рот веером, чтобы посмеяться, или делая огромные глаза и всплескивая руками.

– Я думал, это у всех женщин от природы, – честно сказал он.

– Да нет же! Ну какой женщине на самом деле интересно, в кого влюблена ее подруга; где она достала колье из бирюзы с топазами, почему церемониймейстер ущипнул фрейлину и с кем обедала вдовствующая баронесса? Да никакой! Специально учат обо всем этом разговаривать… – Тиана широко распахнула глаза и тонким голоском произнесла: – Милочка, а ты слыхала, что герцог вчера выбежал из спальни герцогини весь красный, махая руками и ругаясь ужасными словами?

– Какой кошмар… – согласился Трикс.

– Потом ужин, – вздохнула Тиана. – А потом…

– Да я уже понял, – сказал Трикс. – Но ты же княгиня! Не занимайся такими гадостями!

– Правит-то регент Хасс. – Тиана развела руками. – Я когда от Маркеля вернулась, он меня торжественно встретил, повинился, что по приказу короля отдал меня витамантам. И сказал, что теперь приложит все силы, чтобы я выросла настоящей светской дамой. Вначале я не поняла, что он в виду имеет. А потом… Я даже хотела… – Тиана замешкалась, но продолжила: – Хотела к тебе убежать. В герцогство Солье. Но регент теперь меня так стережет… И еще он сказал, что по благородству происхождения я должна хранить себя для… для наследника Маркеля!

– Что? – завопил уязвленный Трикс.

– Я, кажется, очень королю понравилась, – призналась Тиана. – Ты же знаешь, княжество Дилон – самое большое и вольное в королевстве. Вот Маркель и решил, что если женит на мне своего сына, то это очень сильно укрепит королевство. Способствует консолидации власти и выстроит государственную горизонталь – от Столицы до Дилона, вот!

– Так у короля сын еще не родился даже! – возмутился Трикс. – Может, он вообще будет не сын, а дочь! А даже если сын – он тебя на четырнадцать лет моложе!

– Королева тоже на семь лет короля старше, – печально сказала Тиана. – А обручили их, когда Маркелю был год.

Некоторое время они грустно молчали. Потом Тиана улыбнулась и сказала:

– Я уже думала, что помру от этой скуки! И вдруг – бах! И ты меня к себе перенес!

Трикс подумал и решил, что не будет говорить Тиане, что вообще-то он собирался сам к ней перенестись.

– Но нам надо отсюда выбраться, – сказал он. – И спасать Иена… и Майхеля с его труппой…

– Они тоже здесь? – поразилась Тиана.

– Да. И еще Гавар… – Трикс вздохнул. – Ты не сердись, пожалуйста, но его тоже придется спасать, мы сейчас – союзники.

– Рассказывай! – велела Тиана. – С самого начала, чтобы я все поняла!

Они уселись на давным-давно обрушившуюся колонну, и, глядя на таинственно мерцающую в лунном свете пустыню, Трикс начал свою историю.

Уже начинало светать, когда рассказ был закончен, все вопросы заданы и все ответы получены. К утру посвежело, и Трикс отдал Тиане свою курточку. Как водится, совершенно не вовремя начало хотеться спать.

– Ты обязательно придумаешь, как нам попасть в Дахриан, – утешала Тиана юного волшебника. – Раз ты смог перенести меня сюда, то сумеешь и нас обоих телепортировать.

Трикс пожал плечами.

– А в одной сказке я читала, как волшебник, заблудившись в лесу, сделал лошадь из сучьев, веток и мха, – вспомнила Тиана. – Потом заколдовал эту деревянную лошадь, и она стала бегать как настоящая.

– Я помню эту сказку, – оживился Трикс. – Только здесь и дерева нет.

– Может, ты из песка сделаешь лошадь?

– Тогда уж верблюда, – задумчиво сказал Трикс.

– Давай! Я давно хотела прокатиться на верблюде!

Трикс честно попытался. Несколько раз песок вздымался вверх и пытался слепиться в ком. Однажды этот ком даже походил на верблюда – с длинными ногами, вытянутой вперед шеей и двумя горбами. Но стоило Триксу дотронуться до песчаного верблюда, как тот рассыпался.

– Наверное, я в это не очень верю, – признался в конце концов Трикс. – Щавель всегда говорил, что для волшебника самое страшное – потерять веру в себя…

– Трикс, а что тут было раньше? – спросила Тиана, оглядывая руины.

– Город какой-то. Древний…

– А правда, что в древности волшебники были сильнее, чем сейчас?

Трикс кивнул:

– Это оттого, что слова были еще не затерты. Велит волшебник: «Явись передо мной конь!» – и тот появлялся. Захочет плащ-невидимку, скажет: «Появился передо мной чудесный шерстяной плащ, мало того что теплый, так еще и делающий своего обладателя невидимым», – и все получится.

– Может, тут еще остались какие-то волшебные вещи?

– Да как их найдешь? – вздохнул Трикс.

– Ты волшебник! – снова убежденно повторила Тиана. – Прикажи им появиться!

Трикс задумался. Сам он не слишком-то верил в такую магию. Но вот Тиана – она верила… Может быть, ее веры хватит на то, чтобы волшебство получилось?

Он вытянул руку, надеясь, что жест выглядит в меру торжественно, и сказал:

– Магия никогда не умирает. Годы, века, тысячелетия могли пронестись над руинами города – но все волшебное, что было создано великими магами древности, ждало своего часа. И вот волшебник, попавший в беду, воззвал к творениям своих древних собратьев. Пусть же, повинуясь его зову, явится перед ним все магическое, что может помочь ему выбраться из пустыни!

Некоторое время ничего не происходило, и Трикс уже собирался опустить руку. Но вдруг Тиана взвизгнула и отскочила в сторону. Под ее ногами шевелился песок, будто что-то пыталось выбраться наружу.

Выхватив на всякий случай волшебную саблю, Трикс шагнул вперед, заслоняя собой княгиню. Песок продолжал шевелиться. Наконец что-то блеснуло – округлое, медно-желтое, всплывающее из земных глубин…

– Что это? – удивленно спросила Тиана.

Трикс наклонился и поднял предмет.

– Чайник, что ли… – Он покрутил медный сосуд. – Нет, лампа. Видишь, вот сюда заливается масло, а тут должен быть фитиль… Очень примитивная конструкция!

– Разве лампа может нам помочь?

– Может, – мрачно сказал Трикс. – Если, конечно… Если в ней живет джинн.

– Джинн? – У Тианы округлились глаза. – А разве это не сказочное существо?

– Ну, джиннов давно не встречалось, это же не минотавры какие-нибудь. Но волшебники считают, что они взаправду существовали. Джинн – это такое могучее магическое существо.

– А они добрые или злые?

– В том-то и дело, что по-разному! – огорченно ответил Трикс. – Бывают добрые. Бывают злые. Это уж как повезет…

– Но джинн может нам помочь?

Трикс вздохнул:

– Может… Вообще-то, если я не путаю, любой джинн, которого волшебством посадили в лампу, обязан выполнить три желания того, кто эту лампу найдет. Это правило самое главное и обязательное. Но джинны, даже если они добрые, обязательно попытаются человека обмануть и выполнить желания неправильно. У них вроде как обычай такой…

– Ну, у тебя будет три желания, – мудро заметила Тиана, – а потом еще у меня будет три. Шесть желаний – это ведь можно исправить ошибочное!

– Если мы живы останемся, – пояснил Трикс. – К примеру, скажешь ты джинну, что тебе холодно и ты хочешь согреться. А джинн на тебя возьмет и дохнет пламенем! Согрелась? Согрелась! То, что при этом сгорела, вроде как не считается.

– Очень невоспитанные существа, – обиделась Тиана.

– Ну… природа у них такая… – вздохнул Трикс. – Если бы ты просидела тысячу лет в лампе, ты бы тоже была не в духе.

– А как его вызвать?

– Надо потереть лампу… – Трикс достал носовой платок. – Рискнем?

Тиана храбро кивнула.

Выбрав тот уголок платка, что был почище, Трикс несколько раз провел им по сияющему боку лампы и быстро поставил ее на песок. Лампа вздрогнула. Крутанулась вокруг оси и замерла. Из носика повалила тонкая струйка черного дыма. Трикс и Тиана отошли на пару шагов.

Струйка поднялась вверх, поколыхалась немного – и стала раздуваться в черное облако. Внутри облака засверкали искры и заплясали языки пламени – джинны, по всеобщему мнению, были существами огненными. Трикс нервно сжал рукоять сабли, хоть и сомневался, что она поможет против джинна.

– Слушаю тебя, мой господин и… и моя госпожа, – произнес появившийся джинн. – Кто лампу-то тер?

Джинн выглядел совершенно не так, как ожидал Трикс. На картинках их обычно изображали страшными бородатыми великанами, у которых вместо ног клубились облака дыма, уходящие в лампу. А этот джинн был молодой парень, сверстник Трикса, с открытым симпатичным лицом, еще не знавшим бритвы. Одет он был в узкие белые брюки и приталенную рубашку, расстегнутую на груди. Трикса джинн едва удостоил беглым взглядом, зато на Тиану уставился с явным удовольствием и тут же принялся ей улыбаться.

– Эй! – одернул его Трикс. – Это я тер лампу, я твой хозяин.

– Обидно, – сказал джинн. – Слушаю и повинуюсь, хозяин.

– Почему ты так выглядишь? – спросил Трикс. – Чтобы нас не напугать?

– Ты желаешь это знать? – любезно спросил джинн.

– Нет, не желаю! – Трикс вовремя заметил подвох. – Просто спрашиваю.

– Если просто спрашиваешь, то могу и не ответить, – насмешливо сказал джинн. – Но так и быть, объясню. Я так выгляжу, потому что, по меркам джиннов, я еще молод, и являться в образе могучего бородатого старца было бы с моей стороны слишком самонадеянно. Но пусть тебя это не радует – я все равно могуч и коварен. Зовут меня Китап. Родился я три тысячи семьсот пять лет назад в семье достойных джиннов средних магических способностей. Уже в первые дни моей жизни родители убедились, что я самый красивый, умный и здоровенький джинн на свете. В возрасте полутора месяцев я начал хорошо держать головку и улыбаться при виде мамы…

– Постой, постой! – замахал руками Трикс. – Если ты собираешься так пересказывать нам всю свою жизнь, то мы успеем состариться и умереть.

Китап пожал плечами:

– Слушаю и повинуюсь. Я в этой дурацкой лампе просидел три тысячи шестьсот девяносто лет. Знаешь, хочется как-то выговориться. Но если ты настаиваешь – прекращаю дозволенные речи.

– Не обижайся, джинн! – сказала Тиана. – Это очень-очень грустно, что ты так долго сидел в лампе. Наверное, тебе было очень грустно и одиноко?

– Вообще-то нет, – признался Китап. – Мы, джинны, живем, только когда нас призывают. А в лампе мы… – Он задумался. – Можно сказать, что спим.

– А как же тогда те истории, когда джинн говорит человеку: «Первую тысячу лет я обещал исполнить три желания того, кто меня спасет. Вторую тысячу лет я обещал быть его вечным рабом. А на третью тысячу лет я поклялся убить того, кто меня освободит!»

– Я слышал много таких историй, – вздохнул Китап. – Бессонница – это ужасно. Случаются, конечно, прискорбные инциденты.

– Расскажи мне правила, – попросил Трикс. – Это не желание, сразу говорю!

– Справедливая просьба, господин и повелитель, – кивнул Китап. – Итак, ты имеешь право на три желания, которые я обязан исполнить. После этого ты обязан бросить лампу на том месте, где произнес последнее желание, и тот, кто ее найдет, имеет право еще на три желания… – Китап вздохнул и снова посмотрел на Тиану. – Итак, я попал на шесть желаний. Но радует то, что у меня будет столь прелестная повелительница…

– Ты не отвлекайся, – буркнул Трикс.

– А что еще? Ах да. Я не могу даровать тебе всемогущество или хотя бы волшебные способности… впрочем, сдается мне, ты и сам волшебник?

Трикс кивнул.

– Я не могу оживить мертвых, – продолжал джинн. – Ну и наконец, я не могу вмешиваться в человеческое сознание.

– Это как?

– Повторяю для простаков, – невежливо ответил Китап. – Я не могу заставить любить, ненавидеть, служить и вообще каким угодно образом менять свойственные человеческому индивидууму убеждения и чаяния.

– Понятно.

– Ну и последнее. Мы, джинны, существа простые. – Китап ухмыльнулся. – Хрупкость человеческую недооцениваем, желания часто понимаем буквально. Так что выполнение любого желания может привести к гибели господина и повелителя, а порой и к полному уничтожению прилегающей местности. Будь осторожен в своих желаниях!

– Это я знаю, – вздохнул Трикс.

– Китап, ты же такой симпатичный и добрый парень… – внезапно сказала Тиана. – Может, ты подскажешь нам, как правильно попросить тебя вывести нас из пустыни?

Китап задумчиво посмотрел на Тиану. Пожал плечами:

– Да так и попросите. Китап, выведи нас из пустыни.

– И все? – поразился Трикс.

– Мне кажется, это самое логичное, – разъяснил Китап.

– Трикс, миленький… – Тиана повернулась к юноше. – Пусть Китап нас выведет из пустыни!

– Хорошо… – Трикс вздохнул, хотя что-то в нем протестовало, чувствуя подвох. – Китап, я прошу тебя вывести нас из пустыни!

– Принято к исполнению, – кивнул джинн. – Пошли!

– Как пошли? – возмутился Трикс. – Нам надо быстро!

– Тогда побежали, – сказал Китап. И, хлопнув ладонями по бедрам, весело расхохотался: – Нет, ну надо же! Не может быть! Такая старая хохма – а сработала! «Нам надо быстро! Тогда побежали!» Поверить не могу, что сработало! Мама будет в восторге!

Трикс от возмущения не знал, что и сказать. Тиана смущенно потупилась.

– Отказываетесь от желания? – спросил Китап, отсмеявшись. – А то пойдем, тут хода-то всего месяца два-три…

– Отказываемся, – мрачно сказал Трикс.

– Слушаюсь, мой господин и повелитель, – кивнул Китап. – Желание аннулировано. У вас осталось еще два желания. Слушаю и повинуюсь!

Трикс задумался. В конце концов, он волшебник и привык работать со словами. Заклинания – они ведь как джинн, требуют очень точной формулировки…

– Я желаю, Китап, чтобы ты доставил меня и Тиану в столицу Самаршана город Дахриан, в сады дворца султана, доставил настолько быстро, насколько это возможно, при этом не причинив никакого вреда явного и неявного, скрытого и открытого, а напротив, тщательно оберегая от всех возможных опасностей, которые могут произойти в пути и по прибытии в Дахриан.

Джинн задумался. Потом сказал:

– Тут есть некоторое противоречие, господин и повелитель. Силы мои велики, однако же не беспредельны. В пути нам могут встретиться опасности, которые я не сумею предотвратить. Пожалуйста, уточни, что является более важным – скорость доставки в Дахриан или ваша безопасность в пути?

– Безопасность, – твердо сказал Трикс.

Китап ухмыльнулся:

– Тогда пошли!

– Как, опять? – завопил Трикс.

– Ну конечно! Идти пешком – наиболее безопасно. Мы вовремя увидим все опасности и сумеем их избежать. Ни ковер-самолет, ни туфли-скороходы, ни заколдованные кареты не являются абсолютно безопасными.

– А телепортация? – возмутился Трикс.

– Тем более! Знаешь, сколько бывало случаев, когда волшебник телепортировался в опасное место?

– Мы не можем пешком, – сказал Трикс. – Мы умрем от голода, жажды и жары. А ты должен нас защитить от опасностей!

Китап вздохнул:

– Что ж. Я буду нести над вами зонт. А еще – кормить хлебом и поить водой.

– Слишком долго! – покачал головой Трикс.

– Отказываетесь? – ухмыльнулся Китап. – Желание аннулировано! У вас осталось третье, последнее желание.

– Как тебе не стыдно! – возмутилась Тиана. – На вид такой симпатичный парень, а злой!

– Я не парень, я джинн. – Китап развел руками. – Ты пойми, милая девушка! Мы, джинны, настолько могущественны, что наша сила опасна для людей. Именно поэтому наша природа такова, что мы всеми силами пытаемся увильнуть от выполнения желаний… или выполняем их как-нибудь неправильно. А иначе люди, которым в руки попадала лампа с джинном, давно бы уже правили всем миром!

– Но мы вовсе не хотим править всем миром! – воскликнула Тиана. – Мы просто хотим выбраться из пустыни!

– Понимаю, – вздохнул Китап. – Но тут компромиссов быть не может. Вначале «просто выбраться», потом «просто три мешка золота», потом «могучую армию механических солдат»… И пошло-поехало!

– Не надо его упрашивать, – буркнул Трикс. – Никакой он не могучий джинн. Я думаю, он просто слабак, который не может нас доставить в Дахриан!

Китап расхохотался:

– Ну да, ну да! Мы в первом классе этот фокус проходили. Меня на слабо не возьмешь!

– Вас что, учат, как людей обманывать? – поразился Трикс.

– Не обманывать, а не дать обмануть себя! – пояснил Китап.

– Хорошо, – сказал Трикс. – Я желаю, Китап, чтобы ты доставил меня и Тиану в столицу Самаршана, причем доставил уже сегодня, до полудня, при этом не причинив никакого вреда явного и неявного, скрытого и открытого, а напротив, тщательно оберегая от всех возможных опасностей, которые могут произойти в пути и по прибытии в Дахриан!

Китап посмотрел на розовеющий восток. Поразмыслил. Потом улыбнулся.

– Сделано, господин и повелитель! Вы в столице Самаршана!

– Столица Самаршана – город Дахриан!

– А раньше столица была здесь! – продолжал юлить Китап. – Сделано, сделано!

– Нет, не сделано! – отрезал Трикс. – Столица – это главный город страны, где живет правитель! Здесь, во‑первых, не город, а руины. А во‑вторых, тут нет правителя. Значит, это не столица.

Китап понурился. Раздраженно сказал:

– Я сразу понял, что с тобой будет трудно. Не люблю работать с волшебниками…

– Доставишь? – спросил Трикс. – Или ты окажешься первым джинном, который опозорился и не смог выполнить желание?

– Так уж и первым, – фыркнул Китап. – Случается…

Он сунул руку в лампу – и каким-то удивительным образом вытащил оттуда пару мягких войлочных туфель. Печально сказал:

– Туфли-скороходы… Замечательная вещь, когда на умелых ногах! Помню, лет сто назад их попросил у меня один маленький мальчик. То ли он хотел скороходом устроиться к султану, то ли что-то из дворца султана своровать…

– Как сто лет назад? – поразился Трикс. – Ты же сказал, что сидишь в этой лампе три тысячи лет!

– Между прочим, три тысячи шестьсот девяносто, – поправил Китап. – Ну да. И что?

– Как же ты мог сто лет назад…

– А кто тебе сказал, что я сижу только в одной лампе? – ухмыльнулся джинн. – Нет, ты что, всерьез полагаешь, что я превращаюсь в маленькую козявку и забираюсь внутрь лампы, чтобы там грустно дремать невесть сколько лет в ожидании нового повелителя? Качественный квалифицированный джинн обслуживает от полудюжины до сотни ламп! Некоторые ведь фактически выведены из оборота – лежат на дне моря, погребены в песке, замурованы в древних усыпальницах вместе с их хозяевами… Лампа – это вроде двери, маленький волшебник. Дверей в доме может быть много.

– И много ты ламп обслуживаешь?

– Восемнадцать, – неохотно сказал Китап. Посмотрел на туфли. Вздохнул: – Хорошая работа. Нынче так уже не шьют… Слушай, а может, я вас все-таки телепортирую во дворец султана?

– А как же опасности? – усмехнулся Трикс.

– Да ладно… – махнул рукой джинн. – Я очень постараюсь их избежать. Все по-честному, сейчас окажетесь в садах дахрианского султана, живые и здоровые. Зуб даю!

– Туфли жалко? – понял Трикс.

Джинн замялся.

– Тогда телепортируй, только бережно и безопасно! – велел Трикс и крепко взял Тиану за руку.

Китап поднял руку и щелкнул пальцами.

– А тебе не надо выдирать волосы… – сказал Трикс и вдруг сообразил, что стоит не на песке, а на траве, вокруг него не древние руины, а цветущие деревья, и в ушах слышен не шум ветра, а журчание воды.

Тиана стояла рядом с ним, а Китап, улыбаясь, парил невысоко в воздухе.

– Ура! – завопил Трикс. – Получилось!

– Желание выполнено, мой господин и повелитель, – сказал Китап и зевнул.

– И еще три моих желания, джинн, не забывай! – напомнила Тиана.

– Конечно-конечно, – кивнул джинн. – Бери в руки лампу и приказывай.

Тиана огляделась.

– А где лампа?

– Ой! Какая жалость! – Китап всплеснул руками. – Ну надо же, лампа осталась в пустыне! Ничего, прелестная госпожа, вы можете в любой момент забрать ее и приказывать. Конечно, если к вечеру лампу не занесет песком.

– Все-таки это нечестно, – вздохнула Тиана.

– Деточка, – сказал джинн. – Не переживай. Мы, джинны, всегда ведем дело так, чтобы лишь одно, последнее желание исполнилось. Если бы я был злым джинном, то я бы отвертелся и от третьего желания Трикса, и от твоих первых двух. Но я добрый и лишний раз над людьми не издеваюсь. Так что… рад был повидаться, всегда готов к услугам…

Джинн начал медленно бледнеть, растворяясь в воздухе. Обиженный Трикс подумал, что такое исчезновение давно уже считается у волшебников дурным тоном и признаком дремучего провинциала.

– А я хотел попросить, чтобы ты спас наших друзей от Прозрачного Бога… – безнадежно сказал он.

– Что? – Джинн так поразился, что даже перестал исчезать. – От Прозрачного Бога? Ну нет, на такое мы не договаривались, на это я пойти не могу!

– Почему? – удивился Трикс.

– Алхазаб – самый могучий волшебник в мире! – сказал Китап. – Его боятся даже джинны! Все, ребята, не поминайте лихом!

И он исчез, на этот раз уже окончательно и бесповоротно. Тиана вздохнула и сказала:

– А жаль. Такой симпатичный парень, но обманщик и трус… Верно, Трикс?

Трикс не ответил – он лежал у ручья и жадно пил. Мгновение Тиана колебалась, а потом отбросила сомнения и тоже бросилась пить.

Но, как и положено высокородной княгине, она благопристойно зачерпывала воду ладошкой, а не глотала прямо из ручья.

4

Сегодня сады султана были столь же чудесны, как и вчера. Трикс с Тианой двинулись к дворцу, срывая по пути персики и груши с деревьев. Трикс, как мог, придумывал план действий.

– Алхазаба мы не победили, – перечислял он. – Это раз. Прозрачный Бог и в самом деле великий волшебник. Это два. Все наши друзья в плену. Это три.

– Или погибли, – вздохнула Тиана.

– Нет, нет, не может этого быть! – пылко сказал Трикс. – Нельзя даже так думать. Я уверен, что Алхазаб держит их в плену.

Тиана вздохнула, но промолчала.

– Это я перечислил все плохое, – пояснил Трикс. – Теперь о хорошем. Во‑первых, я жив. Во‑вторых, я увидел Прозрачного Бога и убедился, что обычное колдовство его не берет. А в‑третьих, теперь со мной ты. Я скажу визирю, что ты влиятельная княгиня и… – он вздохнул, – чуть ли не невестка Маркеля. Тогда он внимательно тебя выслушает, и если ты посоветуешь сражаться – визирь будет сражаться. Наверное. А султан делает все, что решит визирь.

– Не доверяю я королям и султанам, – сказала Тиана. – И уж тем более визирям. У них вечно государственные интересы превыше всего.

– Ну и хорошо. Сейчас их интерес – защитить свой народ и трон.

Тиана вздохнула.

Ближе к дворцу они наткнулись на стражников, бездельничающих в тени деревьев. При виде Трикса они мало того что вскочили, так еще и поклонились – его известность явно проникла во все слои населения. Один из стражников бросился во дворец, оповещать султана, двое других вызвались отвести их в комнаты для гостей.

Триксу не терпелось поговорить с Аблухаем, но, заметив взгляды, которые стражники невольно бросали на Тиану, он заторопился в гостевые комнаты. Юная девушка в ночной рубашке, похоже, представляла собой слишком сильное зрелище для скромных самаршанских стражников.

– Это – прекрасная княгиня Тиана, будущая невестка короля Маркеля. Прикажите принести княгине достойную ее одежду, – велел Трикс, не вдаваясь в лишние объяснения.

Еще один стражник кинулся выполнять приказ, а третий, потупив взгляд, все-таки довел их до гостевой комнаты – просторного зала, с устланным коврами полом, разбросанными повсюду вышитыми подушками и низенькими столиками с фруктами.

– А мне – прохладной воды с лимоном, – попросил Трикс. Последний стражник убежал выполнять распоряжение.

Оставшись наедине, Трикс и Тиана почувствовали неожиданную неловкость. К счастью, через несколько мгновений в комнату вошли служанки, державшие в руках груды разноцветных одеяний. Цокая языками и неодобрительно поглядывая на Трикса, девушки увели Тиану в другую комнату. Трикс пожал плечами, отошел к окну и пробормотал:

– Я что? Я и не подумал, что Тиана неглиже… я вообще на нее не смотрел… почти.

Пришел слуга, принес кувшин холодной воды и блюдо нарезанных лимонов. Трикс налил себе стакан, выдавил туда пол-лимона, прислушался. Из соседней комнаты доносился веселый смех прислужниц и удивленный голос Тианы.

Ну почему же запаздывал Аблухай?

– Трикс!

Обернувшись, юноша уставился на Тиану. Ойкнул и чуть было не отвернулся.

Тиана, конечно, переоделась. Вот только в результате она выглядела еще менее одетой, чем раньше: на ней были полупрозрачные шаровары из шифона, живот был открыт так, что виден был пупок, ну а рубашка из тонкого цветастого газа скрывала явно меньше, чем честный королевский лён. Только туфли – с загнутыми носками, разукрашенные сверкающими камешками и золотой вышивкой, были более или менее благопристойны.

– Тиана! – возмущенно воскликнул Трикс.

– Тебе нравится?

Трикс поперхнулся. Уставился на довольных служанок:

– Что вы принесли? Разве это одеяние для благородной девушки?

– Конечно, – с обидой ответила одна из служанок. – Жены и дочери богатых самаршанцев носят именно такую одежду.

– Мне нравится! – радостно сказала Тиана.

– Неужели ты появилась бы во дворце в таком платье? – спросил Трикс.

– У нас – нет. Но мы же в Самаршане, надо следовать местным обычаям. – Тиана скромно потупилась.

Трикс безнадежно махнул рукой. Нет, он покривил бы душой, сказав, что новый облик Тианы ему не нравится. Но было как-то непривычно.

– Ну, если ты так считаешь… – начал он.

И в этот момент двери комнаты распахнулись. Служанки прыснули в стороны и незаметно, на что способны только очень ловкие служанки, исчезли. А в комнату вошли:

Великий Султан Абнувас, да восторгнутся все его добротой и великодушием;

Великий Визирь Аблухай, да славится в веках его мудрость и щедрость;

Великий шут Сутар, да не иссякнет его остроумие пред лицом визиря и султана.

Еще вошли человек десять стражников и тихонько встали у стен.

– Трикс! – Аблухай раскинул руки. – Ты вернулся с победой?

Взгляд его тут же переместился на Тиану.

– И пленил любимую жену Алхазаба? – с сомнением уточнил он. – О, у этого варвара неплохой вкус…

– Позвольте представить княгиню Тиану, – быстро сказал Трикс. Про планы Маркеля на Тиану он все-таки решил не говорить, потому что это было очень обидно. Впрочем, неожиданностей для Великого Визиря, видимо, не существовало.

– Тиана? Будущая жена наследника престола? – поднял бровь Аблухай. – Счастлив вас видеть на земле Самаршана, княгиня. Какими судьбами?

Тиана вела себя великолепно, как и подобало княгине. Она протянула руку, которую Аблухай церемонно поцеловал, и безмятежным голосом сказала:

– Я давно мечтала посетить Самаршан.

Аблухай снова поиграл бровями. Задумчиво произнес:

– Надеюсь, вам понравится, княгиня, хотя вы выбрали не лучший час для визита… Трикс?

– Мы не смогли поразить Алхазаба, – признался Трикс. – Гавар обрушил на него свою магию, но случайность спасла Прозрачного Бога. Потом я нанес удар, но он устоял…

– И как же ты выжил? – поинтересовался Аблухай.

– О, это не потребовало от меня больших усилий, – небрежно отмахнулся Трикс. – К сожалению, и витамант, и актеры, и мой оруженосец остались в плену у Прозрачного Бога.

– Он стал брать пленных? – удивился Аблухай. – Что ж, это радует. Итак, вы потерпели поражение, и армия Алхазаба скоро выступит в поход…

– Я предлагаю готовиться к битве, – сказал Трикс.

– Это безнадежно, – покачал головой Аблухай. – Мы не сможем победить. Мы лишились поддержки витамантов.

– Призови на помощь драконов! – попросил Трикс. – Твоя армия, твои драконы и мое волшебство – мы одолеем Прозрачного Бога!

– Ну да, ну да, – кивнул визирь. – А потом, когда у нас не будет возможности призвать драконов на помощь, а наша армия почти вся поляжет в бою, король Маркель завоюет Самаршан!

– Княгиня Тиана своим появлением как бы хочет сообщить вам, что король Маркель не имеет планов завоевывать Самаршан, – в отчаянии сказал Трикс.

Аблухай внимательно посмотрел на Тиану. И спросил:

– А готова ли ты, девочка, остаться в Самаршане в качестве залож… залога мира между нами и королевством?

– Готова, – храбро сказала Тиана.

– И, к примеру, выйти замуж за какого-нибудь высокопоставленного самаршанца? – вкрадчиво продолжил Аблухай.

Тиана едва заметно покраснела и ответила:

– По обычаям моей страны мне еще рано замуж.

– Дикари… – пробормотал Аблухай. – Так мы не торопимся, годик подождем!

Триксу очень захотелось дать визирю в глаз.

– Если дураку позволено будет сказать слово, – встрял в разговор Сутар, – то я бы посоветовал отправить Тиану обратно Маркелю. Этот благородный поступок послужит миру куда больше.

Аблухай вздохнул и снова перевел взгляд на Трикса.

– Я верю в мощь драконов, – сказал он. – Никто, даже Прозрачный Бог, не устоит перед их огнем.

Трикс ждал.

– Хорошо, – кивнул Аблухай. – Мы принимаем бой!

– Ура! – воскликнул Трикс.

– Армия выступит сейчас же, – продолжал Аблухай. – Хорошо бы провести сражение в малонаселенных районах.

– Почему? – не понял Трикс.

– Драконий огонь. Они испепелят все!

– Но ведь в плену у Прозрачного Бога мои друзья… – растерялся Трикс.

– Слушай, ты чего хочешь, а? – рассердился визирь. – Какой у меня выход? Либо сдаваться, либо призвать драконов. Но если я их призову, они не станут летать над вражеской армией и кричать: «Алхазаб! Выходи на смертный бой, подлый трус!» Они будут изрыгать пламя! Пламя, пламя, еще раз пламя! Будет пылать воздух, гореть песок, в золу рассыплются скалы! Там все сгорит! Совершенно все!

Трикс понуро опустил голову. Он как-то и не подумал, к чему приведет помощь драконов.

– Между прочим, – уже мягче сказал визирь, – этим сражением я надолго выведу из употребления богатый сельскохозяйственный регион. Ты бы знал, какие финиковые пальмы там растут! Сколько риса собирают крестьяне с заливных полей! Меховые промыслы – тушканчики, феньки, пустынные шакалы… Сборщики змеиного и скорпионьего яда… Бирюзовые прииски и рубиновые рудники…

– Рудники западнее, – вставил Сутар.

– Нам многим придется пожертвовать, – продолжал Аблухай. – В том числе и людьми. Ты видел стражников на улице? Они умрут! Этих вот стражников видишь? – Визирь ткнул пальцем в стоящую у стен охрану. – И они тоже умрут! Битва будет страшная и кровопролитная! А ты – кем готов пожертвовать ты, уговаривая нас сражаться? Да, твои друзья, если они еще живы, погибнут во время битвы. Ты должен это понимать. Отвечай, я жду твоего решения!

Трикс молчал. Только что ему казалось, что главное – уговорить Аблухая сражаться, и тогда все как-нибудь наладится. И вдруг оказалось, что это как раз – самое простое…

– Ну? – напирал Аблухай. – Что ты решишь?

– Ребята! – внезапно воскликнул султан. – Стойте! Не надо такого мучительного выбора! Не надо ужасного пламени, испепеляющего живых людей, не надо кровопролития! Я не допущу такого!

Ошарашенный визирь повернулся к султану:

– Это как – не надо? А что прикажете делать, славнейший из султанов?

– Мы откроем ворота города, – мягко сказал Абнувас. – Мы впустим наших братьев, приготовим им палатки и устроим большой пир. Мы со всем возможным почтением примем великого волшебника Алхазаба…

– А потом, ночью, наши солдаты выхватят мечи, наши женщины достанут кухонные ножи – и перережут врагов! – Лицо визиря просветлело. – Можно еще на пиру подмешать им отравы…

– Нет! Нет! – замахал руками султан. – Не надо крови! Мы мудро, с полным пониманием того, что мы – единый народ и не должны убивать друг друга, выслушаем решение совета племен и подчинимся ему.

– Но Прозрачный Бог хочет завоевать королевство, земли северных варваров и Хрустальные острова!

– Очень печально, – кивнул Абнувас. – Но если уж так хочет – пусть завоевывает. К тому же, увидев его мощь, мой возлюбленный венценосный брат Маркель может одуматься и капитулировать.

– А витаманты?

Султан вздохнул:

– Что ж, они, простите за каламбур, свое уже отжили. Но если они одумаются и тоже капитулируют…

– И ты отдашь власть безродному бродяге Алхазабу? – все еще недоумевал визирь.

– Почему бы и нет? – Султан пожал плечами. – Пусть Прозрачный Бог правит всем миром. На местах ему все равно потребуются наместники. Если он победит и Маркеля, и витамантов, и диких северян – значит, боги ему симпатизируют и он достоин власти.

Мгновение визирь размышлял. Потом улыбнулся. Потом печально посмотрел на Трикса:

– Мягкость и податливость… Не бороться с непреодолимой силой, а уступить ей, но направить в сторону… Разумно, не находишь? Но видишь, что получается, юноша? Пожалуй, мне придется приказать страже схватить тебя. Прозрачный Бог будет тронут, если мы выдадим ему террориста.

– Нет-нет-нет! – снова замахал руками Абнувас. – К сожалению, Прозрачного Бога вряд ли удовлетворит такая малая жертва. Боюсь, что это мне придется приказать страже схватить Трикса… – Он вздохнул. – А также тебя, мой хитроумный визирь, и тебя, мой коварный шут… тех, кто узурпировал мою власть и мешал мне примириться с Прозрачным Богом…

– Абнувас! – воскликнул Сутар и словно бы потерял дар речи. Но во взгляде его, устремленном на султана, почему-то было больше восторга и радости, чем испуга или растерянности.

– Арестовать? Меня? – Аблухай расхохотался. – Знаешь ли, о наивнейший из султанов, наместником Прозрачного Бога может быть и визирь, а не султан!

– Вот, как я и думал, – вздохнул султан. – Измена… змея, пригретая мной на груди… Ребята, арестуйте изменников!

– Стража, арестуйте султана! – рявкнул визирь.

Один из стражников, судя по богатству доспехов и оружия – командир, взмахнул рукой. Стражники двинулись вперед, и на плечи визиря опустились крепкие ладони.

– Почему? – завопил визирь, тщетно пытаясь вырваться. – Но почему, шакальи дети? Я нанял вас на службу, я платил вам золотом!

Султан посмотрел на командира стражи и сказал:

– Ал-Рустем, спасибо тебе за службу. Как твоя дочурка, поправилась?

– Спасибо, добрейший султан, – откашлявшись, сказал командир. – Лекарь помог, спасибо.

– А как ты, Гилым? – продолжал султан, обращаясь к стражнику постарше. – Достроил ли дом?

– Спасибо, добрейший султан! – отчеканил стражник. – Жена благодарит вас за тот чудный ковер, который вы подарили на новоселье!

Султан снова перевел взгляд на онемевшего визиря и сказал:

– Добрее надо быть к людям, добрее…

– Мальчик вырос, – внезапно сказал Сутар. – О… я не чаял дожить до этого дня. Мальчик-то вырос! Настоящий султан!

Абнувас кивнул. С сожалением произнес:

– Не держи зла, Сутар. Но ты пойдешь в комплекте с визирем и волшебником, все знают, что вы вдвоем правили от моего имени. Ничего личного!

– Понимаю, – кивнул Сутар. – Не первый год при дворе.

– Да, волшебника-то тоже схватите! – напомнил султан. – Свяжите и заткните рот, это очень важно! А княгиню… проводите в мои покои.

Только после этого Трикс опомнился. Ему помогло то, что стражники все-таки побаивались чужеземного волшебника и арестовывать его бросились не очень резво. Если говорить честно, то большая часть стражников кинулась к Тиане, чтобы проводить ее в покои султана.

– Незримый щит отбросил всех атакующих стражников! – крикнул Трикс, импровизируя на ходу. Щит получился так себе, стражников не отбросило, а только замедлило. Но Трикс не стал дожидаться, пока солдаты продерутся сквозь магическую завесу, схватил за руку Тиану и бросился к окну. Один стражник все-таки успел вцепиться Тиане в руку, но та ловко пнула его в живот – и стражник с воплем повалился.

– Где ты научилась так пинаться? – запрыгивая на низкий подоконник и затаскивая туда Тиану, спросил Трикс.

– На курсах семейной жизни для благородных девиц!

Трикс пинком (надо честно сказать – куда менее профессиональным) распахнул створки витражного окна. Часть разноцветных стекол разбилась и полетела вниз. Трикс проследил их полет.

Высоко…

Конечно, опытный волшебник может сочинить заклинание, которое полностью погасит силу, с которой человек падает с высоты. Но заклинания такие использовались так часто, что веры в них не было никакой – в чем многие волшебники убеждались слишком поздно.

К счастью, Триксу вовремя вспомнились слова визиря о том методе, который Абнувас выбрал для борьбы с Прозрачным Богом.

– Вопреки обыденности, выпрыгнувшие из окна волшебник и княгиня не понеслись вниз! – обернувшись к стражникам, сообщил Трикс. – Направление их движения сместилось на значительный угол, и они стремительно покатились вдаль, над садом, над забором – медленно снижаясь, будто дети, катающиеся с ледяной горки! – На лицах стражников отразилось полное непонимание, и Трикс быстро поправился: – Словно незадачливые путники, скатившиеся с пологого песчаного бархана!

Стражники обрадованно закивали, и Трикс, продолжая сжимать руку Тианы, шагнул в пустоту. Княгиня закрыла от страха глаза, но все же сделала шаг.

Повалившись на спину, Трикс и Тиана понеслись над деревьями, будто в воздухе и впрямь возникла ледяная горка.

– Что вы стоите, за ними! – донесся до Трикса приказ самого доброго из султанов.

– А вот на стражников волшебный спуск не был рассчитан, и они упали! – добавил Трикс.

Сзади донеслись пронзительные вопли.

– Трикс, ну я же тебе говорила! – выкрикнула Тиана, цепляясь за него. – Нельзя доверять султанам и визирям!

– Я был не прав! – кувыркаясь в воздухе, признался Трикс. Ветка особо высокого дерева чуть было не хлестнула его по лицу.

– Вот казнили бы тебя, а меня бы султан в жены взял, ты был бы виноват! – продолжала Тиана.

– Я против!

– Против чего? – допытывалась княгиня.

– Против всего!

Они пронеслись над забором и через мгновение мягко приземлились в стоге сена, который неторопливо везла по дороге запряженная быками телега. Возчик, погруженный в свои мысли, даже не заметил неожиданных пассажиров.

– Вот это да! – Тиана, видимо, удовлетворенная покаянием Трикса, сменила тему. – Вот это повезло!

– «Повезло» тут ни при чем, – буркнул Трикс.

– Это ты наколдовал телегу с сеном? – восхитилась Тиана.

– Нет! Это значит, что мы все делаем правильно! Если ты выпрыгиваешь из окна, спасаясь от погони, и падаешь в телегу с сеном, в бассейн или на мягкий упругий тент – значит, действует волшебство приключений! А это очень сильное волшебство!

Тиана с уважением посмотрела на Трикса.

– Значит, теперь у нас будут приключения, а не неприятности?

– Они как-то обычно не сильно различаются, – признался Трикс. – Надо слезать…

Задумчивый возчик так и не заметил Трикса и Тиану. На самом деле этого немолодого самаршанца, милостью визиря научившегося читать и считать, занимали сейчас очень серьезные вопросы: почему любой предмет, кроме живой птицы, если его отпустить, падает прямо на землю?.. почему реки текут под гору, но никогда вверх?.. как проявляется взаимодействие между предметами и нет ли в этом какой-то удивительной общей закономерности?

Честно говоря, возчик даже придумал красивое название для этой закономерности – Закон Всемирного Падения. Если бы он научился читать и считать не в зрелом возрасте, а в детстве, если бы ему не нужно было день-деньской возить сено, чтобы кормить семью, ну или, в крайнем случае, если бы он увидел, как Трикс с Тианой по касательной соскользнули из окна, когда в действие силы Всемирного Падения вмешалось волшебство, ну а потом просто спрыгнули с повозки… Пожалуй, тогда он сумел бы сформулировать свой закон, прославился бы среди самаршанских мистиков и мудрецов, а быть может, даже удостоился бы записи в Книгу Мудрых Мыслей.

Увы, ничего этого не случилось, так что к вечеру у возчика от напряженных раздумий разболелся лоб, придя домой, он накричал на склонившегося над книжкой сына, заявив, что «от этой учебы – только лишние мысли в голове!», и в дальнейшем уже не пробовал придумать что-нибудь эдакое.

Но на самом деле эта история настолько обыденна и происходит так часто, что мы не будем дальше вспоминать ее в своем повествовании…

– Наверное, нам надо где-то спрятаться, – сказал Трикс. – Или убежать из города. Или попросить совета…

– Или все вместе, – предложила Тиана.

– Или все вместе… – Трикс просиял. – Я понял! Я знаю, где мы спрячемся и получим мудрый совет!

Схватив девочку за руку, он побежал прочь от дворца. Иногда навстречу попадались стражники, но они, к счастью, не знали, что бегущие дети – опасные государственные преступники, которых просто необходимо схватить во имя добрейшего из султанов, неожиданно взявшего власть в свои руки.

– Я подружился с драконами, – объяснил Трикс. – Вот у них и можно будет спросить совета, они живут долго и потому очень мудрые.

– Наша старшая фрейлина прожила почти сто лет, но всю жизнь была дура дурой! – фыркнула Тиана.

– Может, будь у нее еще лет двести, она бы поумнела?

Самый короткий путь к драконам лежал через главный столичный рынок. Уже на подходах к нему в воздухе начали витать ароматы восточных благовоний, южных пряностей, самаршанской еды и совершенно интернациональной тухлятины. Скрипели арбы и телеги, на которых к рынку свозили товары, гортанно зазывали покупателей торговцы, шумно торговались покупатели, возбужденно блеяли овцы и клекотала в клетках птица.

Трикс с Тианой побежали через фруктовые ряды, где было меньше покупателей. То ли жители Дахриана не любили фрукты, то ли предпочитали выращивать их сами, а не покупать на рынке – во всяком случае, здесь можно было не толкаться.

Зато скучающие торговцы засыпали их предложениями и комплиментами:

– Яблоки, яблоки, самые сладкие яблоки, половина сахар, половина мед, попробуй яблочко!

– Куда спешишь, красавица, на, возьми персик, розовый, как твои щечки!

– Ай, дорогой, инжир скушай, сочный инжир, сам растил, сам продаю!

– О, красавица, радость усталых глаз, позволь познакомить тебя с моим сыном…

– Изюм, изюм, изюм, изюм, изюм…

– Орехи, орехи, орехи!

– Арбузы из пустыни, на песке выращены, слаще в целом мире нет!

Трикс почувствовал, как от обилия впечатлений и выкриков у него начала кружиться голова. Каждый торговец считал обязательным что-нибудь предложить и сделать Тиане комплимент. А еще было очень обидно, что Тиана эти комплименты принимала с явным удовольствием и все порывалась приостановиться и что-нибудь попробовать (а может быть – послушать).

– Какие надоеды! – буркнул Трикс на бегу.

– Это простые трудящиеся Востока, бесхитростные и открытые, – возразила Тиана. – Что думают, то и говорят!

– Да врут они все!

– Что врут?

– Арбузы у них не сладкие! Инжир засохший! Яблоки червивые! – кривя душой, заявил Трикс.

– Может, ты еще скажешь, что я… я не симпатичная? – обиделась Тиана.

– Да при чем тут это? – возмутился Трикс.

– Как при чем? – неожиданно обиделась Тиана. – Из-за тебя я вынуждена убегать от стражников, а ты говоришь – ни при чем!

Трикс только вздохнул. Ну что такое с княгиней? Летом они так чудесно ладили, а теперь придирается к каждому слову…

– Ты самая красивая на этом базаре, – сказал Трикс. – И вообще в Самаршане. И даже в целом мире! Но нам надо спасаться! Неужели тебе раньше не говорили, что ты самая чудесная девочка на свете?

Тиана немного смягчилась. Но уже на выходе с рынка все-таки не удержалась и остановилась у прилавка, заваленного свежей клубникой.

– Позволь угостить тебя, милое создание! – оживился продавец. – Только для тебя – самая лучшая клубника на этом базаре, да что там на базаре!.. В Самаршане! В целом мире!

Трикс вздохнул и остановился перевести дух, пока Тиана пробовала клубнику и улыбалась усатому продавцу. Над рынком стоял ровный гомон, сливающийся в успокоительный шум. В конце концов, они уже почти возле городской стены…

– Слушайте, слушайте! И не говорите, что не слышали! – неожиданно тонкий и противный голос разнесся над базаром. С разных концов ему вторили другие голоса, так что каждая фраза повторялась три-четыре раза.

– Наш любимый султан Абнувас…

– …султан Абнувас…

– Абнувас…

– Сильно озабочен!

– …озабочен!

Торговцы притихли и навострили уши. Тиана с удовольствием лакомилась клубникой.

– Ай, даже самая спелая клубника не такая алая, как твои губы, красавица… – привычно сказал торговец, даже не глядя на Тиану.

– Из дворца любимого султана…

– …любимого султана…

– Коварно сбежали!

– …сбежали!

Трикс взял Тиану за руку и потащил от прилавка.

– Юноша и девушка…

– …девушка…

Торговец посмотрел на Тиану, потом на Трикса.

– Родом из королевства…

– …королевства…

– Куда же вы? – окликнул их торговец, выбираясь из-за прилавка. – Нехорошо уходить, не дослушав слова султана!

– Юноша – опасный преступник, могучий волшебник!

– …могучий волшебник! – надрывались глашатаи.

Усатый торговец изменился в лице и ретировался за прилавок, откуда сообщил:

– Впрочем, что это я, где же мое прославленное восточное гостеприимство? Вы же, наверное, торопитесь! Добрый путь! Клубнички, клубнички прихватите!

Если кто-то еще из торговцев и сообразил, что пробежавшие мимо подростки вполне могут быть разыскиваемыми преступниками, то озвучивать свои соображения они не стали. Все-таки молодому султану Абнувасу не хватало пока опыта. Вот визирь наверняка начал бы с описания награды за поимку преступников, а уже потом упомянул, что беглец – волшебник, а беглянка очень больно пинается.

Минут через десять Трикс и Тиана выбежали к городской стене. Сильный запах подсказывал, что где-то совсем рядом – драконы. Большая часть ворот в стене была заперта или наглухо закрыта, хоть и не охранялась. Трикс, пустившись во все тяжкие, не стал мудрить – протянул руку к заколоченной бог весть когда двери и приказал:

– Ржавчина изъела гвозди, превратила их в труху, и старые доски обрушились на землю. Не устояли и дверные петли – рассыпались в прах. Двери, преграждавшие путь к свободе, тяжело и неохотно рухнули…

Двери тяжело и неохотно рухнули. Трикс с гордостью посмотрел на Тиану.

– Ты и впрямь великий волшебник, – сказала девочка. – Я никогда еще не видела, чтобы бронзовые гвозди ржавели!

– Ну… в случае крайней необходимости… – уклончиво ответил Трикс. – Идем…

То ли им улыбнулась удача, то ли стражники, взволнованные резкими перестановками во власти и грозным описанием беглецов, не спешили их искать, но погони не было. Трикс и Тиана, оказавшиеся на самом конце поля, отданного под драконью стоянку, стали пробираться к холму, на котором обосновалось семейство Зуа Хамида.

Драконы, похоже, услышали объявление герольдов, а может быть, и воспользовались магией, чтобы узнать о происходящем. Во всяком случае, вели они себя гораздо тише, чем в прошлый раз, а перед Тианой и Триксом вежливо расступались. Чем ближе ребята подходили к холму, тем тише становилось вокруг. Но при этом драконья толпа смыкалась сразу же за их спинами. Трикс оглянулся и понял, что они идут в сопровождении сотен драконов – крошечный островок, окруженный разноцветной чешуей, сверкающими глазами, острыми когтями и хищными клыками.

Триксу это не понравилось.

Зуа Хамид при их появлении поднялся с земли и вытянул вперед шею. Огромная голова покачивалась прямо перед Триксом, глаза внимательного изучали юного волшебника. Стоявший в сторонке Элин радостно помахал Триксу лапой.

– Здравствуй, Зуа Хамид, – сказал Трикс. – Здравствуй, Элин.

– Здравствуй, волшебник Трикс, – ответил Зуа. – Вы не смогли справиться с Прозрачным Богом.

– Да, Зуа Хамид, – кивнул Трикс.

– Султан взял власть в свои руки, – продолжил Зуа. – Он предпочел войну против всего мира войне с Прозрачным Богом. Я не знаю, мудрый ли это выбор.

Трикс кивнул.

– Ты и твоя подруга больше не друзья султана и Самаршана, – продолжал дракон. – Мне очень жаль.

– Что это меняет в наших отношениях? – храбро спросил Трикс.

– Ничего… если султан не истратит свое последнее желание на то, чтобы мы тебя схватили. – Дракон улыбнулся, оскалив клыки. В глубине его пасти светился крошечный красный огонек.

– Ты не собираешься нас испепелить? – спросила Тиана. – У тебя во рту огонь…

– Нет, глупая девочка, это всего лишь запал, он всегда горит! – неожиданно вспылил Зуа. – Не мешай мужчинам разговаривать о важ…

Тяжелый удар крылом пришелся на хвост Зуа. Желтая дракониха возмущенно воскликнула:

– Зуа! С каких это пор ты отказываешь женщинам в уме?

Дракон вздохнул и примиряюще сказал:

– Я не отказываю. Но мы обсуждаем серьезные мужские…

– Зуа!

– Извини, девочка, – фыркнул дракон. – Просто мы, драконы, не обсуждаем с посторонними некоторые вещи. Есть интимные темы, понимаешь?

– Я не обиделась, – сказала Тиана. – Извините, я тоже была виновата.

Мир был восстановлен, и Зуа вновь обратился к Триксу:

– Так зачем же вы пришли ко мне?

– Зуа, мои друзья в руках Прозрачного Бога!

– Знаю.

– За нами охотятся стражники!

– Знаю.

– Мы чудом выбрались из пустыни!

– Джинны – очень, очень вредные и хитрые существа! – с чувством сказал дракон.

– Прозрачный Бог наверняка будет меня преследовать дальше!

– Не сомневаюсь.

– Что мне делать, Зуа?

– Ты просишь совета? – поинтересовался дракон.

Трикс кивнул.

– Бежать ты, наверное, не хочешь?

– Нет. Мои друзья…

– Да понял я, понял. – Дракон задумался. – А почему тебе нужен именно мой совет?

– Потому что ты мудрый! – сказал Трикс. – Ты прожил огромную жизнь, и никто не сравнится с драконом в мудрости…

– Допустим… – Зуа явно был доволен. На его оранжевой чешуе проступили красные пятна, будто он смутился. – Но мудрость еще не значит, что я захочу дать тебе хороший совет.

– Зуа, это и в твоих интересах! Если даже вам, драконам, не придется сражаться с Прозрачным Богом, вас пошлют воевать с королевством и витамантами. А наши волшебники и рыцари умеют сражаться. Помоги мне победить Алхазаба – или уговорить его не воевать!

– Все верно… – Дракон, опираясь на кончики крыльев, вытянулся вверх. И проревел что-то, явно имеющее смысл, но совершенно непонятное. Драконы вокруг зашумели.

– Это он советуется, – пояснил Трикс Тиане. – Драконы своему языку никого не учат…

– Трикс, а почему он красными пятнами пошел?

– Не спрашивай, – забеспокоился Трикс. – Вдруг это тоже интимный вопрос…

Зуа внимательно слушал драконий рев. На стенах города забегали обеспокоенные стражники. Наконец дракон вновь опустил голову и сказал:

– Слушай меня, юный волшебник. Мы не знаем природы магии Прозрачного Бога – и не понимаем, как ее преодолеть. Значит, тебе не поможет волшебство. Мы не знаем, где найти армию, которая победила бы его силой. Значит, тебе не поможет сила. Мы не знаем, как найти слова, которые переубедят Алхазаба. Значит, тебе не поможет мудрость. Но есть одна вещь, перед которой бессильны магия, сила и мудрость!

Трикс слушал, затаив дыхание. Но тут не удержался и воскликнул:

– Я догадываюсь! Там, где не помогут мудрость, сила и чувства – поможет доброе сердце! Помогут ценности, единые для всего человечества! Помогут доброта и понимание, любовь и прощение, сочувствие и сострадание!

Зуа Хамид помолчал немного, а потом сказал:

– Идиот. Поверь, Алхазаб и без того считает себя самым добрым, любящим и сострадательным человеком в мире. Нет! Я даже не знаю, стоит ли продолжать…

Трикс пристыженно опустил голову. К счастью, ему помог Элин Абулла Мумрик.

– Папа, ну ты же знаешь, что он такой – добрый, – тихонько сказал он. – Ну бывает… Зато он честный! Видишь, сразу все говорит!

Зуа вздохнул и продолжил:

– Тебе поможет ловкость! Тебе поможет тайное искусство… Знаешь, кого мы, драконы, боимся больше всего – после Прозрачного Бога?

Трикс покачал головой.

– Мы боимся учителя Абва из школы «Таящаяся гадюка», – сказал дракон. – Что наше чутье и зоркость против ассасинов, крадущихся среди теней? Что наши клыки и когти против отравленного кинжала, вонзенного в одно из четырех незащищенных мест на нашем теле? Что наше пламя и магия против сонных порошков и склянок с бациллами, вылитыми в водопой?

– Что такое бациллы? – спросила тихонько Тиана. Трикс не знал точного ответа, но на всякий случай шепнул:

– Отрава такая… тише!

– Много веков назад мы воевали с «Таящейся гадюкой», – продолжал дракон. – Это была страшная битва. Пять раз мы сжигали дотла школу ассасинов – но она возрождалась вновь. Посланники Абва убивали нас десятками и сотнями… Наконец мы заключили перемирие. Не могу сказать, захочет ли Абв тебе помочь. Но если кто-то и может поразить Прозрачного Бога – так это ассасин!

– Как мне его найти? – спросил Трикс, не раздумывая.

– Постой, мальчик. – Зуа нахмурился. – Абв никогда не выполняет ничьих указаний. Он сам решает, куда направить своих учеников – или отправиться самому. Если ты придешь к нему просить помощи – ты умрешь.

– А что же тогда делать? – воскликнул Трикс.

– Есть одна-единственная возможность, – таинственным шепотом произнес дракон. – Когда мы заключили перемирие, то Абв сказал: «Вы достойно сражались. Если кто-то из вас захочет пройти обучение в моей школе – пусть приходят, я научу их всему, что знаю сам». Мы никогда не пользовались этим правом, но теперь пора вспомнить об этом долге…

– Но я же не дракон… – напомнил Трикс. – Я не один из вас.

Зуа вновь поднял голову:

– Драконы! Принимаем ли мы человеческого детеныша Трикса… – Зуа скосил глаза вниз, вздохнул и продолжил: – И его подругу тоже… В почетные драконы?

– Да! – проревели драконы. Только один, черный и здоровенный, уточнил: – Но условно, Зуа, условно! С испытательным сроком в сто лет!

– Смысл? – по-деловому спросил Зуа.

– Пока испытательный срок не кончится, мы не обязаны делиться с ним своей мудростью! А формально он все равно будет членом стаи и может отправиться к Абву!

– Хорошее уточнение, – кивнул Зуа. – Итак, теперь вы – условные драконы. И можете отправиться к Абву изучать искусство ассасинов!

– Зуа, постой! – Трикс замахал руками. – Но ведь этому учатся годами! С рождения! Пока я хоть чему-то научусь – Прозрачный Бог завоюет весь мир!

– Во‑первых, ты волшебник, – сказал Зуа. – Ты можешь использовать магию, чтобы учиться быстрее. А во‑вторых – я смогу дать тебе немножко времени. Я телепортирую тебя и Тиану поближе к «Таящейся гадюке». Но я тебя отправлю не сейчас. Ты попадешь в школу ассасинов месяц назад. Настоящего дракона я сумел бы отправить и на несколько лет, но люди плохо переносят путешествия во времени.

– Как это? – поразился Трикс. – Разве можно путешествовать во времени?

– Конечно, – фыркнул Зуа. – Ты и так это делаешь постоянно, только ты путешествуешь из вчера в завтра, а я тебя отправлю в обратную сторону. Понял?

– А можно этому научиться? – не унимался Трикс.

– Ну разумеется, – саркастически сказал Зуа. – Мне понадобилось всего-то лет двести, чтобы выучить это заклинание. Ну что, готовы?

Трикс посмотрел на Тиану. И сказал:

– Да, вот только Тиану лучше отправить в королевство…

Тиана немедленно дала ему подзатыльник. И возмущенно воскликнула:

– Ты что? С каких пор ты считаешь, что девчонки в чем-то уступают мальчишкам?

Зуа сочувственно поглядел на Трикса.

– Лучше отправляйтесь вдвоем, – сказал он. – Так у вас будет больше шансов уцелеть.

Трикс вздохнул и смирился. В конце концов, он и сам может попробовать отправить Тиану домой…

– Только ты будешь меня слушаться, ладно? – попросил он. – У меня опыта больше.

– Посмотрим, – фыркнула Тиана. Но придвинулась ближе и крепко взяла Трикса за руку.

– Готовы? – снова спросил Зуа.

– Да! – ответил Трикс.

– Я постараюсь еще кое-чем вам помочь, – неожиданно сообщил дракон. – Но все равно только от вас зависит, станет ли Абв вас обучать – и чему вы сможете научиться.

– Спасибо, Зуа, – сказал Трикс. – Спасибо, драконы.

– Ты еще не знаешь, стоит ли за это благодарить, – грустно сказал Зуа. Развел крылья так, что заслонил солнце.

И сказал длинную грохочущую фразу на драконьем языке.

5

Как хорошо известно, путешественникам во времени больше всего запоминается щекотка.

Разных необычных ощущений на самом деле очень много – например, кажется, что ноги вытянулись куда-то далеко-далеко, во рту появляется вкус всех блюд, которые съел за последнее время, волосы встают дыбом, и от них летят синие и красные искры. Душу путешественника охватывают необыкновенное ликование и творческий экстаз – сами собой рождаются великие стихи, остроумные шутки, опережающие время научные гипотезы и изысканные кулинарные рецепты.

Но щекотка! Щекотка так сильна, что от хохота у путешественника все вылетает из головы…

Когда молочно-белый туман, который всю дорогу окутывает путешественника во времени, рассеялся, хохочущий Трикс повалился на землю.

– И жизнь, – выдавил он сквозь хохот. – И слезы! И любовь!

Рядом упала Тиана, со смехом выкрикивая:

– Для любого натурального числа не имеет натуральных решений! Но поля книги слишком малы, чтобы это записать!

Отсмеявшись, дети уставились друг на друга.

– Что с нами было? – спросила Тиана.

– Мне показалось, что я умею сочинять стихи, – признался Трикс.

– А я, кажется, придумала какую-то смешную шутку… – Тиана потерла лоб. – Долгоиграющую такую…

Трикс вздохнул:

– Тоже хорошо. Но стих был такой… красивый. Вроде как «Я помню замечательный миг, ты появилась передо мной. Подобно миражу, подобно духу прекрасного…»

– Романтично, – признала Тиана. – Только это не стих совсем… А где мы, Трикс?

Трикс огляделся.

– Наверное, возле школы «Таящаяся гадюка». Месяц назад…

– Красиво…

Место, в котором они оказались, и впрямь было примечательным. С одной стороны простиралась бескрайняя желтая пустыня. Восходящее солнце окрашивало песок в нежно-розовый цвет, барханы лежали усталыми сонными волнами.

С другой стороны вздымались острые черные скалы. Обычно скалы не могут выстоять против пустыни – ветер, несущий песчаную пыль, стачивает их; дневная жара и ночной холод раскалывают – проходит век, другой, и скалы превращаются в песок, становятся частью пустыни.

Но эти черные скалы оставались острыми и колючими, будто зачарованные могучей магией. На вершине самой отвесной, самой большой, самой страшной скалы высился замок – выстроенный из изумрудно-зеленого камня, увенчанный гордыми ажурными башенками и сверкающими серебристыми куполами.

– Школа ассасинов «Таящаяся гадюка»! – замирая от сладкой жути, прошептал Трикс. – Там живет учитель Абв – говорят, он старше витаманта Эвикейта, ему уже больше тысячи лет!

– Ты боишься? – спросила Тиана и взяла его за руку.

– Немножко, – признался Трикс. – Но ты не забывай, мы ведь условные драконы! И я волшебник. Так что… так что…

Он печально вспомнил, что во всех преданиях и сказках ассасины Абва легко справлялись с самыми могучими волшебниками, да и драконы признались в своем страхе…

– Пойдем, – решил Трикс. – Надо еще найти дорогу наверх.

Дорога, однако, нашлась на удивление быстро. Она начиналась в узком ущелье, рассекающем скалы, некоторое время шла по его дну, а потом начинала карабкаться в горы – местами по естественным склонам, а местами прорубленная в черных скалах. Дорога была хорошая, широкая – на ней могли бы разъехаться две груженные тюками лошади, если бы, конечно, какая-то лошадь добрела с тюками до этих скал и решила лезть в гору. Вымощена дорога была крошащимся от времени кирпичом, когда-то солнечно-желтым, а теперь, скорее, угрюмо-рыжим. Портило дорогу только то, что между кирпичами в изобилии проросли сорные травы.

То ли для пущего впечатления путника, то ли для вящего его устрашения вдоль дороги стояли искусно выполненные статуи. Были здесь и мускулистые голые мужчины, готовящиеся бросить копье или увесистый диск (Тиана чуть покраснела и стала смотреть в сторону), и прекрасные обнаженные женщины (тут уже смутился Трикс) – расчесывающие волосы, смотрящиеся в зеркало или делавшие непонятно что – ибо у них от времени отвалились руки. Много было скульптур более невинных, в чем-то шаловливых – маленький писающий мальчик, девушка с рыбьим хвостом вместо ног, старичок с рожками на голове. Потом пошли скульптуры бытовые, обыденные: рыбачка с веслом, мальчик, дудящий в трубу, задумчивый молодой мудрец с книжкой в руках, кузнец с молотом на плече…

– Я думаю, учитель Абв не такой уж и страшный, – сказала Тиана. – Видишь – он любит искусство. А любовь к искусству присуща добрым людям.

– Может, это настоящие люди, – мрачно предположил Трикс. – Которых ассасины превратили в скульптуры магией и отравленными зельями.

Но Тиана его мнение не поддержала.

– Ну что ты! Вон, видишь, подряд стоят пять лысых старичков с кепками в руках! Что же, по-твоему, ассасины старичков‑близнецов заколдовали? А вон еще один такой, но без кепки, рукой на замок указывает!

Трикс вынужден был с ней согласиться. Это и впрямь были всего лишь скульптуры, хотя и отобранные по непонятному принципу.

Все, кому доводилось подниматься в горы, знают, что больше всего утомляют не крутые склоны, а постоянный неспешный подъем. Дорожка из желтого кирпича была как раз такой – с виду нетрудной, а на деле выматывающей все силы. К тому же жаркий ветер пустыни дул не переставая, все сильнее и сильнее хотелось пить.

Каково же было изумление Трикса, когда на полпути к замку дорожка расширилась, превратившись в уютную площадку с замечательным видом на пустыню и ущелье. Со стороны пропасти площадку огораживали крепкие каменные перила, в тени скалы были высечены из цельного камня удобные, хоть и твердые кресла. А самое главное – там стояла еще одна статуя – девушка с кувшином, и из кувшина с журчанием била в маленький бассейн тонкая прозрачная струйка!

– Ура! – закричала Тиана. – Какие они добрые, ассасины!

Трикс недоверчиво посмотрел на бассейн. Ясное дело, что на любого могут наговаривать лишнего. В том числе и на ассасинов. Но такая безмерная доброта…

Тиана уже нагнулась над бассейном и протянула к воде руки.

– Стой! – завопил Трикс и схватил княгиню за плечо. – Не пей! Не трогай! Не глотай!

– Ты чего? – удивилась Тиана. – Это же вода…

– Подожди, – твердо сказал Трикс. – Как-то уж очень подозрительно все.

Оглядевшись, он заметил на каменистом склоне маленький, невзрачный белый цветочек. Привстав на цыпочки, сорвал его.

– Это мне? – восхитилась Тиана. – Эдельвейс… цветок безрассудной любви!

К сожалению, Трикс услышал ее слова слишком поздно – уже опустив цветок в бассейн. Несколько мгновений ничего не происходило. Потом цветок прямо на глазах стал красным, потом черным, а потом рассыпался в прах. Трикс осторожно вытащил стебелек – от него валил пар.

– Ты убил цветок нашей любви! – возмутилась Тиана.

– Я спас тебе жизнь! – закричал Трикс. – Это была отрава!

– Но цветок сгорел!

– Ты бы сама сгорела, зачерпнув воды! – продолжал негодовать Трикс. – При чем тут цветок?

Тиана отвернулась и сквозь слезы сказала:

– Почему все вы, мужчины, такие нечувствительные! Почему?

– Ну потому что мы мужчины! – всерьез обиделся Трикс. – И нам положено вначале подумать, а потом уже восхищаться цветочками!

– Идем, – сухо сказала Тиана. – Не хочу здесь оставаться.

Трикс, обиженный до глубины души, пошел вслед за Тианой. Он-то был уверен, что спас ее жизнь и заслуживает… ну, к примеру, доброго слова! Или даже пылкого взгляда и восхищенной улыбки! А в итоге – его ругают за то, что ассасины отравили не Тиану, а какой-то там цветок!

Будь Трикс немного старше и искушеннее в общении с прекрасным полом, он бы понял, что обижаться совсем не стоит. Это для мужчин, даже не совсем взрослых, куда важнее содержание – спасти от яда, защитить от злобного минотавра, вырастить урожай. А вот для женщин – и взрослых, и не очень, куда важнее форма – сказать красивые слова, изящно раскланяться, похвалить новое платье…

Впрочем, как ни странно, спасти, защитить и вырастить при этом тоже необходимо.

На самом деле Триксу еще очень повезло. Княгиня Тиана, то ли от того, что много времени проводила в общении с придворными, то ли в силу сиротства, то ли из-за унаследованной от знаменитой бабушки, леди Кадиве, авантюрности, обладала складом ума скорее мужским, или в соответствии с ее возрастом – мальчишеским. Поймай Трикс порхающую меж скал прелестную радужную бабочку и кинь ее в отравленный бассейн – из глаз Тианы не пролилось бы ни слезинки.

Но эдельвейс!

Цветок безрассудной любви!

Слишком уж запомнилась юной княгине сентиментальная летопись «Приключения Мерца Палье, отважного оруженосца, наделенного многими достоинствами и недостатками». Не раз и не два перечитывала княгиня этот знакомый каждой умеющей читать женщине труд, повествующий о пылкой любви храброго юного оруженосца и прелестной княжеской дочери. К многочисленным пятнышкам покоробленной бумаги – слезами благородных дам трех поколений Дилонов – добавилось изрядно слез, пролитых Тианой. И особенно много слезинок упало на те страницы, где раненный отравленной стрелой Мерц приносит к изголовью умирающей от того же самого яда княгини эдельвейс – цветок безрассудной любви, единственное средство, способное победить отраву. «О, возьми этот волшебный цветок, княгиня! – задыхаясь, шептал умирающий оруженосец. – Проглоти его, и ты победишь смерть!» «Нет, мой любимый! – твердо отвечала ему княгиня. – Съешь его сам, я хочу, чтобы ты остался жив!»

Кончилось плохо, все умерли.

Вообще-то при чтении Тиана постоянно задавалась неподобающими благородной даме мыслями (благородной даме, если честно, мысли не очень-то необходимы), как то: нельзя ли было разделить цветок на две части; неужели у княгини не хватало слуг, чтобы притащить ей с гор охапку эдельвейсов; что это еще за страшный яд, который лечится обычным цветком; не лучше ли все-таки уважить просьбу влюбленного юноши и слопать целебный цветок, ну хотя бы для того, чтобы тот умер с чувством выполненного долга, а не с внезапным запоздалым осознанием, что его возлюбленная – напыщенная романтическая дура.

Но такова была сила душещипательной истории, что даже при всей своей несуразности она запала в душу девочки крепко-накрепко. И когда в руке Трикса она увидела этот самый невзрачный эдельвейс (прочитав книгу, Тиана немедленно потребовала эдельвейсов, и к вечеру ей приволокли целый стог, так что цветок она хорошо запомнила), юное сердце восторженно встрепенулось.

И тут… Цветок безрассудной любви… В отравленную воду!

Упрямо поднимающаяся в гору Тиана вдруг задумалась.

А нет ли здесь некой прямой параллели между летописью и жизнью?

Прекрасный, но, если говорить начистоту, глуповатый Мерц добыл эдельвейс – но так и не спас свою любимую от яда. Гораздо менее романтичный, но уже такой привычный, добрый и славный Трикс использовал тот же самый эдельвейс куда как разумнее – предотвратил отравление!

Сама того не зная, Тиана сейчас вплотную приблизилась к той мудрости, которую некоторые женщины осознают только в преклонные годы, а некоторые не понимают никогда. А мудрость эта такова – чудесен и великолепен кавалер, который, уведя вас гулять темными аллеями и наткнувшись там на злых разбойников, в свирепом бою разгонит их всех. Но куда как чудеснее и великолепнее тот кавалер, который поведет вас гулять на светлые аллеи, не встретит там никаких разбойников, зато накормит мороженым и займет куртуазной беседой.

Не была ли она несправедлива и не в меру строга?

Тиана остановилась и благосклонно посмотрела на сопящего сзади Трикса. Трикс, насупившись и что-то бормоча одними губами, шел следом за ней, временами бдительно поглядывая на пропасть, на склоны, на замок впереди и на тропу за спиной.

– Я не сержусь, Трикс, – ласково сказала Тиана.

К сожалению, она выбрала неудачный момент. Еще минуту назад Трикс воскликнул бы: «Извини, что я испортил цветок!» Минутой позже Трикс бы великодушно кивнул и сказал: «Ладно, забудем, у нас столько дел впереди!»

Но как раз в это мгновение Трикс чувствовал себя обиженным до глубины души.

– Еще бы тебе было на что сердиться, – буркнул он. – На то, что жива осталась, что ли?

Тиана вся вспыхнула. Не так, не так отвечал благородный оруженосец Мерц на добрые слова своей возлюбленной!

– Простите, герцог, я поторопилась со своими словами, – сухо сказала она.

– Простите, княгиня, я поторопился спасать вас от смерти, – горько ответил Трикс.

Разумеется, после этого диалога, исполненного уважения и понимания друг к другу, дальше они шли молча. Кто знает, какие слова вертелись у них на языке и какие могли бы с языка слететь, продлись путь чуть дольше.

Но, к счастью, очередной поворот тропинки вывел их к изумрудному замку, точнее – к бездонной пропасти перед замком, над которой был перекинут тонкий ажурный мостик.

Мостик без перил.

– Ой, – сказала Тиана и невольно придвинулась поближе к Триксу.

Да и Трикс мигом забыл про свои обиды.

Конечно, несложно пройти двадцать шагов по узкому мостику. Даже если внизу пропасть.

Но если у моста нет перил – то самый храбрый человек испугается этого короткого пути!

– Трикс… я тут не пойду! – прошептала Тиана.

Триксу, конечно, очень хотелось бы ответить: «Да ерунда, смотри, как надо!» Но он и сам медлил.

– Я мог бы наколдовать перила, – сказал он довольно уверенно. – Но это ведь не просто сломанный мост, верно? Это как тот бассейн с отравленной водой. Если ты не готов терпеть жажду и напьешься воды в незнакомом месте – ты нетерпелив и неосторожен, значит, не можешь быть ассасином. А здесь другое испытание – если ты боишься высоты, то тоже не готов поступить в обучение к Абву… Наколдовать перила – это не пройти испытание, а обойти его, обмануть учителя… нет, так нельзя!

– А что же делать? – спросила Тиана.

– Идти над пропастью по мосту без перил нельзя, – рассуждал вслух Трикс. – Наколдовать перила – тоже нельзя. Что тогда остается?

– Что? – спросила Тиана и даже взяла его за руку.

– Убрать пропасть! – храбро заявил Трикс.

– Как?

– Магией!

– Но ведь этого делать нельзя!

– Почему? – Трикс пожал плечами. – Испытание в том, чтобы идти по мосту без перил. Мы и пройдем. А вместо пропасти… – Он задумался. – Вместо пропасти под мостом будет неглубокая такая ямка! На которой искусным художником будет нарисована бездонная пропасть, чтобы смущать малодушных!

– Ты сможешь такое сделать? – восхитилась Тиана.

– Ну… наверное, – сказал Трикс без лишней скромности. – Давай подойдем поближе…

Они осторожно приблизились к краю пропасти. Посмотрели вниз.

– Вот это да, – только и сказала Тиана.

Пропасть на самом деле не была бездонной. Это и не пропасть-то была – так, ров, глубиной в половину человеческого роста, на дне которого кистью искусного художника была нарисована бездонная пропасть.

Когда-то, наверное, иллюзия была так сильна, что даже приблизиться к краю рва было страшно. Но со временем краски потускнели, кое-где облупились, на дно рва нанесло песка, повсюду валялись отвалившиеся от стен замка куски штукатурки…

– Тиана, а тебе не кажется, что этот замок давным-давно заброшен? – с тревогой спросил Трикс. – Дорога вся заросла сорняками, ров замусорен…

– Но кто же тогда нам поможет? – воскликнула Тиана.

– Давай войдем в замок, – решил Трикс.

Они взялись за руки и, стараясь на всякий случай все-таки не смотреть вниз, перешли по мосту без перил через ров с нарисованной пропастью. Ворота замка – высокие, из позеленевшей от времени меди, мрачно возвышались перед ними. У ворот висел на крюке огромный бронзовый колокол с отвалившимся билом.

– Все как в преданиях, – благоговейно сказал Трикс. – Колокол без языка… запертые ворота…

Он поднял тяжелое било и несколько раз огрел им по колоколу. Звук, родившийся в старой бронзе, был гулок и печален – будто колокол оплакивал и свою долгую жизнь, и судьбу позвонивших в него.

– Готовься ждать, – сказал Трикс. – Все, дошедшие до замка учителя Абва, подвергаются унизительным испытаниям. Их заставляют сутками ждать перед входом без еды и воды. Временами ученики и мастера выходят из замка, осыпают их насмешками, плевками и помоями.

– Я не хочу, чтобы в меня плевали! – возмутилась Тиана.

– Это часть испытания, – вздохнул Трикс. Подумал и добавил: – Я постараюсь тебя прикрывать, если что. Садись, ждать придется…

Ворота заскрипели. Точнее – заскрипела маленькая неприметная дверка в воротах. Она открылась, и наружу опасливо выглянул смуглый худой человек средних лет, в длинном халате и засаленном тюрбане. Он пораженно уставился на Трикса и Тиану. Спросил:

– Вы кто такие?

– Я – Трикс Солье, а это – Тиана Дилон, – ответил Трикс. – Мы пришли учиться мастерству ассасинов в школу великого учителя Абва!

– Прием закрыт! – Человек замахал руками. – Нет мест на очном факультете! Составьте письменную заявку, приложите плату за заочное обучение – вам будут высланы все необходимые материалы… Вы вообще как сюда попали? У нас есть представительства в Дахриане, в крупных городах королевства, даже на Хрустальных островах! Неужели трудно было обратиться в Гильдию Убийц и узнать порядок?

– Нам нельзя заочно! – завопил Трикс. – Мы – почетные драконы!

– Что? – У человека отвисла челюсть.

– Мы почетные драконы! – настаивал Трикс. – По праву давнего соглашения мы требуем обучения лично у великого учителя Абва! Мы хотим его видеть! Немедленно!

Человек вздохнул, извлек из кармана халата платок и вытер вспотевший лоб. Вышел из калитки и попытался принять горделивую позу.

– Устрашись же, искатель запретной мудрости! – сказал он. – Ибо перед тобой – учитель Абв, глава школы ассасинов «Таящаяся гадюка»!

Трикс испуганно отступил на шаг. Сказал:

– Мы не думали, о великий и древний учитель, что вы выглядите столь молодо…

– О да… – как-то невнятно ответил учитель Абв. – Ну так как? Может быть, заочное обучение? Я дам хорошую скидку почетным драконам.

Трикс покачал головой.

– Я даже готов принять вас на бесплатное обучение! – с тоской сказал Абв. – Из уважения к драконам.

– Нет, учитель, – ответил Трикс. – Нам надо научиться высшему мастерству, и очень быстро. Чтобы победить Прозрачного Бога.

Учитель Абв снова вытер лоб. Безнадежно махнул рукой:

– Ну что тогда… входите, мальчики…

– Я девочка, а не мальчик, – поправила его Тиана.

– Девочка? – Учитель Абв выпучил глаза и с нескрываемым любопытством оглядел Тиану. – А я‑то думаю, почему такие одеяния… так ты – девочка?

– Вы не обучаете девочек? – возмутилась Тиана.

– Да нет, обучаем… – вздохнул Абв. – Просто давно уже не было учениц… Так… это, значит, надо открыть вторую раздевалку и душевую, и еще тебе положены четыре дня освобождения от занятий спортом каждый месяц…

Он неожиданно смутился и принялся отчаянно обтирать раскрасневшееся лицо.

– Учитель Абв, – с подозрением спросил Трикс, – а ученики-то у вас есть? Я имею в виду – на очном обучении?

– Есть, – не слишком радостно ответил Абв. Потупился и едва слышно добавил: – Ученик… один. Да входите же, песка наметет…

– Так вы не будете нас мучить долгим ожиданием у ворот? – уточнил Трикс.

– Нет… – печально ответил Абв. – Это вы будете меня мучить долгим обучением.

За воротами замка было довольно уютно. Если при виде мусора во рву и облупившихся стен Триксом овладели сомнения – а не заброшена ли давным-давно прославленная школа ассасинов? – то за стенами замка все выглядело вполне ухоженным.

Мостовая из гладко пригнанного и отполированного за сотни лет зеленоватого камня была чисто выметена. В красивых белых вазах росли яркие цветы, над которыми порхали крошечные яркие птички. В фонтанах журчала вода – и судя по плавающим в ней рыбкам, она не была отравлена.

– Какая красота! – восхищенно воскликнула Тиана.

– А ты думал, что если мы – самые искусные в мире убийцы, то у нас тут мрачно и уныло? – с гордостью спросил Абв. – У школы великолепная библиотека, лучшие сады к югу от Дахриана, самая большая в мире коллекция картин, великолепная подборка статуй… в замке даже места для них не нашлось, на тропе расставили.

– Это же огромный труд, все это содержать! – деловито наморщила лоб Тиана. – У вас, наверное, очень много прислуги?

Трикс сразу понял, что обеспокоило Тиану. А ну как выяснится, что мести двор, стряхивать пыль с картин и ухаживать за цветами должны сами ученики?

– К счастью, этого не требуется, – отмахнулся Абв. – На замок наложены древние могучие заклинания чистки и уборки. Пятьсот лет назад школа потратила огромные деньги на оплату самых лучших магов.

Триксу сразу стало ясно, почему пятьсот лет назад, если верить книгам Щавеля, так захирело искусство бытовой магии. Ну конечно, если все самые лучшие заклинания уже были произнесены и наложены на дворец ассасинов – можно сколько угодно заклинать грязную посуду, все равно мыться она будет неохотно!

– Куда же мне вас определить… – размышлял тем временем учитель. – У нас в школе есть три факультета – Смелых и Отважных, Старательных и Упрямых, Веселых и Находчивых. Раньше был еще факультет Подлых и Завистливых, но туда никто не хотел идти, и факультет закрыли…

– А как назначают на факультет? – заинтересовался Трикс, пока они шли через двор.

– Когда здесь было много студентов, – с легкой грустью сказал Абв, – то мы устраивали красочную церемонию. Надевали на голову кандидата волшебную чалму, а та что-нибудь произносила. От фонаря, если честно. Но как-то не хочется делать все по полной программе, да и чалму уже, наверное, моль съела…

– Моль не ест волшебные вещи! – блеснул знаниями Трикс.

– Так ведь и моль не обычная, а волшебная! Она только волшебными вещами и питается. Ковры-самолеты, плащи-невидимки… – Учитель Абв открыл дверь и жестом пригласил их во внутренние покои. Тут тоже было чисто и красиво – повсюду висели картины, на мраморных и мозаичных полах лежали ковры, под искусно расписанным потолком сверкали хрустальные люстры.

– У вас все это есть? – восхитился Трикс.

– Во всяком случае, было. Если моль не добралась. Понимаете, мальчики…

– Я не мальчик! – вновь возмутилась Тиана, но Абв ее, похоже, не услышал.

– …мы, ассасины, очень богатые. У нас так много денег, что мы стали скупать всякие украшения, произведения искусства, редкости… Между прочим, наша школа тайно содержит королевский университет излишних знаний и дахрианскую Академию Искусств и Ремесел!

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы было что покупать! Чтобы количество прекрасного в мире множилось!

Трикс не нашелся что ответить.

– Так куда вас назначить-то? – спросил Абв, останавливаясь.

– На факультет Смелых и Отважных! – твердо сказал Трикс.

– Не могу, там декана нет, – пожал плечами Абв.

– Тогда Старательных и Упрямых, – предложила Тиана.

Абв смутился:

– Понимаете, мальчики…

Тиана вздохнула, но спорить не стала.

– Лет двадцать назад жилая башня факультета Старательных и Упрямых обвалилась. Она очень хорошо была построена, эта башня. Но с полным пренебрежением к законам физики. Вот и… В общем, если я вас назначу на этот факультет, вам придется жить в руинах. Ведь по правилам школы все ученики обязаны проживать в специально отведенных им башнях!

– Тогда остается… – начал Трикс.

– И верно! – просиял Абв. – Назначу-ка я вас на факультет Веселых и Находчивых!

– Это на обучении как-нибудь сказывается? – подозрительно спросил Трикс.

– Ничуть. Вы будете проходить травоедение – чтобы уметь выживать, питаясь лишь горстью пыльной сорной травы, зельесварение – чтобы уметь приготовить яд из любого вещества, включая молоко, мед и чистую воду, защиту от добрых искусств – чтобы нравоучительные книги и умилительные картины не ослабили ваш боевой дух, порицание – чтобы представить любого врага гнусным негодяем и не жалеть его в сражении, астрономию – чтобы находить дорогу по звездам, эксглумацию – чтобы при необходимости поглумиться над телом поверженного врага…

– Фу! – воскликнула Тиана.

– Тренировки проходят на муляжах, – успокоил ее Абв. – Ну и еще куча всего… мастерское владение метлой, например.

Трикс и Тиана переглянулись.

– Метлой? – спросил Трикс. – Волшебной, что ли?

– Метлой? – уточнила Тиана. – Это как, для смирения духа и воспитания терпеливости?

– Да нет же! – возмутился Абв. – Метла – одно из самых смертоносных видов оружия. В руках опытного ассасина метла способна творить чудеса.

Он так воодушевился, что принялся энергично махать руками.

– Вот так… прутьями в лицо! Выкалываем глаза, мусором, скопившимся на прутьях, забиваем дыхательное горло! Разворот… замах… палкой по башке! Полуповорот… концом древка в живот!

– Я думал, – робко сказал Трикс, – что вы будете учить нас владеть кинжалами и мечами, увесистыми палками, соединенными между собой железной цепью, и маленькими острыми железячками, которые мы станем метать во врага…

– Ха! – возмутился Абв. – Какие глупости! Мастерство ассасина не в том, чтобы сражаться предметами, предназначенными для сражения. Мастерство в том, чтобы самую безобидную вещь использовать как ужасное оружие. Тогда вы всегда будете без оружия – и в то же время вооружены! Никто не заподозрит в вас страшных убийц, когда вы будете обмахиваться бумажным веером или ковыряться в ухе палочкой, обмотанной кусочком ваты. А ведь это – неслыханно смертоносные вещи!

– Да, я понял, – согласился Трикс. – В этом есть смысл, верно!

– Еще бы! – кивнул Абв. – Знаете, а хорошо, что вы пришли! Я почувствовал некоторое воодушевление.

Небрежным жестом он указал им на дверь, украшенную таинственным символом из сверкающего золота: два кругляшка над открытой вверх дугой.

– Символ вашего факультета, – пояснил Абв. – Идите, мальчики, приведите себя в порядок и отдохните. В семь часов вечера жду вас в аудитории номер один. Будем проходить травоедение и зельесварение. С собой возьмите по котелку… ну и травы какой-нибудь нарвите, что ли!

– А где эта первая аудитория? И котелки где взять? – рискнула спросить Тиана.

– Ну вы прямо как дети малые! – возмутился Абв. – Поищите где-нибудь! Тут всего полно. И… и оденься ты поприличнее, мальчик! Ну что это еще у тебя за штаны? Как может будущий свирепый ассасин ходить в прозрачных шароварах?

Трикс и Тиана переглянулись и еще долго смотрели вслед уходящему Абву.

– Странный он какой-то, – вздохнула Тиана. – Верно?

– Ну… главное, чтобы учил хорошо… – промямлил Трикс.

За дверью с таинственным знаком обнаружилась винтовая лестница. Широкая, с низкими удобными ступеньками, но явно очень длинная. Трикс вздохнул, и они начали восхождение.

Но как ни странно, ступеньки будто сами бежали им под ноги, и не прошло и минуты, как они оказались на самом верху башни.

– Магия, – с завистью сказал Трикс. – Нынче такого уже не колдуют…

Лестница привела их в просторный круглый зал, оформленный с достойной уважения скромностью – простой неяркий ковер на полу, большие мягкие подушки вместо кресел, сдержанные черно-белые рисунки и гравюры на стенах. В широкие окна бился ветер, два окна были открыты, и приятный сквозняк освежал помещение.

Из помещения вели вверх еще две небольшие винтовые лестницы. Над одной висела картинка, изображающая девочку с веером в руках, над другой – портрет мальчика с метлой.

– Спальни для учеников, – догадался Трикс. – Для девочек и для мальчиков.

– Ну, тогда я пойду приведу себя в порядок, – решила Тиана и отправилась к своей лестнице. Трикс вздохнул и поплелся к своей.

Спальня ему понравилась. Занимала она два этажа, на каждом было по десятку кроватей – некогда юных ассасинов в «Таящейся гадюке» было немало. Одна постель на первом этаже спальни была смята, видимо, ее занимал тот самый единственный ученик, поэтому Трикс решил поселиться на втором. На каждом этаже был и туалет, выступающий из стены и очень удачно нависающий над бездонной пропастью (немножко жутковато, но очень практично и гигиенично, во всяком случае, если нет сильного ветра), и ванная комната с большой фарфоровой лоханью. Вода подавалась через толстую свинцовую трубу и была теплой и чистой. Трикс поразмышлял немного, замешана ли в этом магия, или же вода поднимается на крышу силой ветра, а там нагревается от солнца. Решил, что слишком уж фантазировать не стоит, и дело наверняка в магии.

В шкафчике рядом с лоханью Трикс обнаружил стопку пушистых полотенец, флаконы с загустевшими ароматическими маслами и окаменевшее от времени мыло.

Искушение было слишком велико.

Большинство людей благородного происхождения испытывают к мытью понятное предубеждение. Человека, конечно, положено вымыть при рождении, чтобы, приходя в наш мир, он в полной мере осознал ожидающие его испытания. Непременно стоит обмыть и покойного – ведь ему мытье уже ничем не может повредить. Почти все авторитеты сходятся на том, что вымыться необходимо перед свадьбой – и жениху, и невесте. Во‑первых, пусть они смогут как следует рассмотреть друг друга, начиная совместную жизнь – нередки были случаи, когда за здоровым румянцем и загаром жениха скрывалась бледная немощь, или же отмытая как следует невеста внезапно начинала походить на жительницу Самаршана, а не на изнеженную северную аристократку. Во‑вторых, с понятным волнением молодых людей перед свадьбой хорошо бороться неожиданным испытанием – к примеру, мытьем. В‑третьих, всем памятен скандальный случай, когда у хорошо отмытого перед свадьбой захолустного барона Дуна Гуана на пальце обнаружилось обручальное кольцо – бесчестный барон уже был женат, но ради приданого собирался жениться повторно – подвела забывчивость. А еще есть лекари, которые считают, что во время болезни и после выздоровления от оной пациента следует обтирать губками, смоченными водой с душистым уксусом. Впрочем, чего еще ждать от лекарей? Некоторые из них, к примеру, лечат больных горячкой плесневелым хлебом, а другие не рекомендуют дамам в интересном положении подкреплять свои силы вином!

Прежде чем осуждать такую нелюбовь к воде, следует понять несколько вещей. Если для питья и приготовления пищи, как правило, используют воду из колодцев и родников, то для мытья обычно считают пригодной воду речную. А когда чуть выше по реке только что прошло овечье стадо и пастух вымыл своего коня, когда все сточные канавы города в полном соответствии с законами природы ведут сверху вниз, к этой самой реке, когда традиционный метод погребения дохлой собаки или кошки – скинуть их с обрыва в реку…

Тут и впрямь трудно понять, чего больше от купания – пользы или вреда.

Ну а сквозняки?

Благородный человек обязан жить в замке или хотя бы в большом доме. И если ты завел дурную привычку часто мыться, то рано или поздно тебя продует так, что не поможет ни заплесневелый хлеб и ивовая кора от лекаря, ни целебные заклинания от местного мага…

Конечно, северные варвары известны своим диким обычаем закрываться в маленьком деревянном домике, раздеваться там догола, лить на раскаленные камни воду, хохоча и напевая песни сидеть в облаке пара, а потом хлестать друг друга свежими вениками, обливаться ледяной водой и, по слухам, даже кататься голыми в снегу!

Конечно, жители Самаршана, трепетно относящиеся к воде, имеют схожий обычай – в большом каменном здании с окнами в потолке они возлежат на теплых мраморных лежанках, а потом забираются в бассейны то с теплой, то с холодной водой.

Но в цивилизованном королевстве благородный человек вполне довольствовался двумя купаниями – если был здоров и холост, тремя – если был здоров и женат, и чуть большим количеством, если был слабого здоровья и ему попадался совсем уж злобный лекарь. Для всего остального существовали:

дожди;

переправы через реки;

вылитый в ночной час на голову ушат помоев (зачастую низменные помои чище, чем человек высокого происхождения);

и многочисленные ароматические масла и настои, составляющие изрядную часть дохода алхимиков.

Однако Трикс был еще совсем молод и пока не избавился от свойственной детям странной привычки забираться в речную воду просто так, без всякой необходимости. К тому же его учитель Радион Щавель имел обыкновение каждый месяц, а то и чаще, мыться в большом тазу. Триксу он тоже рекомендовал следовать его примеру, а еще требовал, чтобы тот каждое утро мыл руки и лицо – так что в каком-то смысле юноша был подготовлен к водным процедурам.

Так что Трикс не удержался. Он открыл задвижку и наполнил лохань теплой водой…

* * *

Без четверти семь (где-то на башнях школы ассасинов часы мелодично отбили время) в общем зале факультета Веселых и Находчивых встретились Трикс и Тиана. Они были одеты в черные штаны, подпоясанные нарядными белыми поясами, и свободные черные рубашки (запасы одежды всех размеров нашлись в спальнях), выглядели непривычно светлокожими и держались несколько смущенно.

– Интересно тут у них все устроено, – первым нарушил молчание Трикс. – Я как-то совсем иначе здесь все представлял.

Тиана кивнула:

– А горшок ты нашел?

– Там только под кроватями горшки, – признался Трикс. – Их брать не хочется. Давай внизу посмотрим?

Спустившись, они без труда нашли необходимые для занятий горшки – пространства замка так изобиловали разными вещами, что проблемой было не найти, а выбрать. Триксу достался обычный стальной котелок, а Тиана нашла серебряный, судя по размеру – скорее принадлежащий алхимику, чем повару. В поисках травы они вышли в сад дворца – там Трикс нарвал первые попавшиеся ему на глаза цветы (это были ноготки), а Тиана, подошедшая к делу более вдумчиво, остановила свой выбор на листьях благородного лавра и лепестках магнолии.

Оставался последний вопрос – где же находится первая аудитория. Но тут Тиана заметила дымок, идущий от стены донжона.

– Если там дымок, то там очаг, – предположила она. – А если там очаг, то туда и надо идти с котелками.

Внутренний мост, ведущий к массивной круглой башне, был опущен. Размахивая котелками, Трикс и Тиана вступили в сердце замка – и сразу поняли, что не ошиблись. Аудитория занимала весь первый этаж донжона. Скамьи пятью рядами поднимались к стенам, подковами окружая круглую кафедру, на которой уже стоял учитель Абв, взволнованный и торжественный. Учитель сменил повседневный халат и тюрбан на мрачную черную мантию и круглую черную шапочку, подпоясан он был скромным черным поясом. Как раз в то мгновение, когда новые ученики вошли, часы отбили семь.

– Вы вовремя, – кивнул Абв. – Это хорошо, потому что точность – вежливость ассасина. Садитесь рядом с учеником Дэриком.

Услышав хорошо знакомое имя, Трикс вздрогнул и повернулся.

И обнаружил, что с первого ряда скамей на него, разинув рот, смотрит его сводный кузен, предатель и сын предателя, бывший наследник со-герцога Сатора Гриза – Дэрик Гриз!

Выглядел он загорелым и исхудавшим, хоть и не так, как месяцем позже, когда Трикс встретил его в Дахриане.

– Ты! – воскликнул Трикс.

– Нет, ты! – возмутился Дэрик.

– Как ты сюда попал? – негодовал Трикс.

– С чего ты тут оказался? – простонал Дэрик.

– Зачем ты меня преследуешь? – гневно спросил Трикс.

– Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? – процедил сквозь зубы Дэрик.

Наступила зловещая тишина. Мальчишки мерили друг друга ненавидящими взглядами.

– Так это же Дэрик Гриз, сын предателя Сатора Гриза! – сообразила наконец-то Тиана, видевшая Дэрика лишь однажды, во дворце короля Маркеля. – Привет!

Как бы ни был возмущен и обозлен Дэрик, но правила хорошего тона он до конца не забыл. Поэтому торопливо поднялся и вежливо поклонился:

– Рад вас видеть, ваша светлость княгиня Тиана…

Снова повисла мертвая тишина.

– Так вы что, знакомы? – восхитился учитель Абв. – Вы были знакомы в прежней жизни, до поступления в школу ассасинов? И ненавидите друг друга до смерти?

Глухая, тягостная, томительная тишина воцарилась в аудитории.

– Это же замечательно! – Учитель Абв воздел руки к потолку. – Все как в старые добрые времена! Все как в годы расцвета «Таящейся гадюки»! Ученики, связанные давней ненавистью и жаждущие мести! Попытки убийства из-за угла! Скандалы, интриги, расследования! Яд, подсыпанный врагу в постель! Ученики, крадущиеся по ночным коридорам под мантиями-невидимками! Блеск кинжалов в тихом мерцании звезд! Шорох половиц и предсмертные стоны! О, как же нам всем повезло! Ничто так не способствует учебному процессу, как ожидание неминуемой смерти! Ничто не обеспечивает такую тягу к знанию, как кровный враг, варящий ядовитые зелья рядом с тобой!

И вновь ужасающая тишина попыталась заполнить собой аудиторию – но уже не смогла стать еще более зловещей. К счастью, в этот момент хлопнула дверь – и в аудиторию вошел новый человек.

– Декан Эам! – радостно сказал учитель Абв. – Я хочу представить вам еще двух мальчиков, поступивших на ваш факультет!

Тиана вздохнула.

– Двух мальчиков? – Вошедший поморщился. – Не хочу вас смущать… впрочем, какая в данном случае разница…

Трикс и Тиана уставились на вошедшего.

Он был совсем еще молод – ему не было и двадцати, но в нем чудилось что-то древнее и отталкивающее. Лицо декана можно было назвать аристократическим и даже утонченным, но проступало в нем что-то холодное, что-то пугающее, змеиное. Ощущение это усиливали одежды из оранжевой чешуйчатой кожи. Среди черных костюмов учеников и черной мантии учителя Абва он смотрелся ярким огненным пятном. Немигающим мрачным взглядом декан Эам обвел новых учеников, после чего сказал:

– Юный герцог Трикс Солье. Прекрасно. Юная княгиня Тиана Дилон. Восхитительно. Я – декан факультета Веселых и Находчивых, мастер зельесварения и травоедения Эам. И я постараюсь, чтобы ваше обучение в «Таящейся гадюке» не показалось вам быстрым и легким!

– Ну что вы, что вы, декан… – смущенно сказал Абв. – Надо быть с ними помягче. Дети все-таки. Первый раз за полвека у нас целых три ученика…

– Ненадолго, надеюсь, – сквозь зубы процедил Эам.

– Простите, учитель. Простите, декан, – вежливо сказал Трикс. – Но не могли бы вы объяснить, почему в школе так мало учеников?

Декан и учитель переглянулись.

– Я отвечу, – сказал Абв. – В конце концов, мальчики имеют право знать, верно? Вы ведь наслышаны о нашей славной истории?

– О да, – сказал Трикс, на время перестав обращать внимание на Дэрика. – Все знают историю великого учителя Абва и его школы ассасинов!

– А как же урок? – возмутился Эам.

Но Абв его не слушал:

– Да будет же вам известно, – начал он, – что больше тысячи лет школа «Таящаяся гадюка» выпускала лучших ассасинов в мире. За огромные деньги убивали они королей по просьбам султанов и султанов по заказу королей. Нет и не было в сердце ассасинов ненависти к людям – только любовь!

– Любовь? – поразилась Тиана.

– Любовь к деньгам, – смущенно пояснил Абв. – Точнее, любовь к прекрасному: картинам, статуям, книгам, цветам, драгоценным камням, редким металлам… Кто же виноват, что прекрасное стоит денег?

Трикс пожал плечами.

– И вот мы прекрасно существовали, с печалью в сердце выполняя заказы властителей и слуг властителей, а в некоторых случаях – просто богатых купцов и ремесленников. Шли годы, заказы не иссякали, но нам, ассасинам, все обиднее и обиднее было растрачивать свои таланты на смертоубийство, подвергаясь притом изрядному риску. И вот примерно сто лет назад произошло событие, которое изменило всю нашу школу. Некая благородная особа… не будем называть его имени, возжелала овладеть мастерством ассасина. Но обучаться при этом в школе его величе… особа не захотела. И даже от наставников отказалась. Будучи человеком сильным и сообразительным коро… благородная особа возжелала выучиться по конспектам. Мы вначале отказали… но нам предложили столько золота, что за эти деньги можно было бы убить двух-трех королей. Мы подумали. Потом составили на основе лекционного курса и студенческих конспектов руководство «Как стать ассасином, не вставая с трона». И отослали заказчику. Ассасином, честно говоря, он так и не стал, но почему-то все равно остался доволен. Прошло несколько месяцев, и, очевидно, прослышав об этом случае, к нам обратился еще один благородный господин. На этот раз мы уже не так долго колебались, к тому же у нас остались копии всех манускриптов, подготовленных для Мар… для нашего первого заочного студента. Вскоре заказы стали поступать каждый день. Мы сняли часть студентов, ну, наименее талантливых, с обучения и посадили их переписывать манускрипты. Вскоре благородные особы почти все получили наши руководства, но зато к нам стали обращаться богатые купцы и главы гильдий. Платили они, конечно, меньше, но зато их было очень много!

– Кажется, я понимаю, что произошло, – озадаченно сказал Трикс. – Но неужели те, кто получил ваши руководства, не пытались сами их переписать и перепродать?

– О, мы приняли меры! – оживился Абв. – Мы основали свои представительства во всех крупных городах, бдительно следили за рынком и строго наказывали всех, кто пытался вмешаться в наш честный бизнес. Это потребовало отозвать из школы почти всех студентов… И вот примерно полвека назад школа «Таящаяся гадюка» несколько… э… опустела. Собственно говоря, торговать руководствами и вести заочное обучение оказалось гораздо выгоднее и куда менее опасно, чем наша прежняя деятельность.

– Вам здесь, наверное, было очень одиноко, учитель Абв? – спросила Тиана. – Сотни, тысячи лет во главе школы – и вдруг она опустела…

– Ну… – Учитель Абв замялся. – Если уж начистоту, то я во главе школы около тридцати лет. Несмышленым ребенком меня купил на невольничьем рынке предыдущий учитель Абв и привез в школу. Он обучил меня всему, что знал и умел, а когда умер, то учителем Абвом стал я…

– Так учитель Абв – это должность? – завопил Трикс.

– Так вам вовсе не тысяча лет? – простонал со скамьи Дэрик.

– Нет, конечно! – возмутился Абв. – Мы же не витаманты, чтобы жить вечно! Да и можно ли представить, что человека зовут таким странным именем – Абв?

Трикс горестно поник. Дэрик закрыл лицо руками.

– Я старательно нес бремя своей должности четверть века, – продолжал Абв. – Но какова же была моя радость, когда пять лет назад в школу пришел юный Эам…

– Между прочим, тоже еще то имечко… – пробормотала Тиана.

– Всего лишь за год он прошел весь курс обучения на ассасина, и я назначил его деканом факультета, – сказал Абв. – Но нам, конечно, не хватало учеников. К сожалению, слава нашей школы сочетается с довольно пугающей репутацией, и ученики предпочитают учиться заочно… Но теперь у нас есть вы! Вместе мы возродим былую славу «Таящейся гадюки» и восстановим все три, да что там три – все четыре факультета! Я уже прямо-таки вижу, как эти просторные коридоры и аудитории наполняются веселым детским гомоном и предсмертными криками, как мы вновь вводим штрафные и поощрительные розги, спортивные игры с шипастым мячом и гонки на выбывание, заводим в зверинце мантикор и грифонов, расширяем кладбище…

В глазах Абва светилось подлинное счастье. Он достал маленький черный носовой платочек, шумно высморкался и застенчиво вытер выступившие на глазах слезы.

– Вы закончили? – ледяным голосом спросил декан Эам.

– О да, – смущенно сказал Абв. – Уступаю вам место, декан!

Он сошел с кафедры и, все еще утирая слезы радости, двинулся к выходу. А декан Эам, заняв его место, уставился на Трикса и Тиану немигающим взглядом.

– Сядьте, ученики, – сказал он. – Мы приступим к самому важному, что должен знать ассасин, – зельесварению.

– А как же травоедение? – подал голос Дэрик, доставая из кармана пучок травы.

– Что наварите, то и съедите, – сказал Эам. Небрежно взмахнул рукой – и перед передней скамьей возникли три маленьких столика, на каждом из которых стояла жаровня с тлеющими углями и кувшин с водой. – Поместите ваши котелки над огнем. Налейте в них немного воды…

– Вы могучий волшебник! – растерянно сказал Трикс. – Как же это так, ведь вы ассасин!

– Можно подумать, мальчик, что ты не волшебник, желающий стать ассасином! – насмешливо сказал Эам. – Все, разговоры закончены. Приступаем к работе!

Повинуясь его жесту, ребята сели рядом с Дэриком.

Обучение в школе ассасинов началось.

Часть третья