(«Записки Русского технического Общества», 1867 год, выпуск II).
Для демонстрации эффективности своего изобретения Шпаковский за свой счёт создал для Петербурга два «пожарных локомобиля» – работающие на скипидаре паровые котлы, приводившие в движение водяные пожарные насосы. Эти легкие, быстро перемещаемые конструкции с успехом использовались для тушения огня. Так, в 1868 году на одном из пожаров в Петербурге два автоматических насоса Шпаковского работали, качая воду, без перерыва трое суток – по подсчётам столичных купцов, израсходовав скипидара на 400 рублей, изобретение Шпаковского спасло товара на несколько миллионов.
В 1866 году во флотском журнале «Морской сборник» была опубликована статья подполковника Шпаковского «Сравнительная оценка топки паровых котлов каменным углем, скипидаром и нефтью», в которой изобретатель доказывал, что нефть куда удобнее и выгоднее для пароходных топок, чем каменный уголь. В следующем году в журнале ИРТО «Записки Императорского Русского Технического общества» появляется итоговая статья Шпаковского «О применении пульверизации к топке паровых трубок». В 1870 году по поручению Русского Технического общества Александр Ильич Шпаковский, уже получивший звание полковника, читал лекции о своём изобретении на Всероссийском мануфактурной выставке, где тогда демонстрировались новейшие достижения отечественной промышленности.
Так русский полковник первым в мире обосновал и создал действующий механизм с применением жидкого топлива. Уже в 1870 году «паровыми форсунками Шпаковского» начали оборудоваться пароходы Волжской и Каспийской флотилий. Именно там было много дешевой нефти из Баку, делавшей особенно выгодным это изобретение, экономическое обоснование которому ранее дал сам Шпаковский на страницах «Записок Русского технического Общества» (выпуск II за 1867 год). «Для Каспийского и Чёрного морей, – писал изобретатель, – где пуд нефти стоит 30 коп., а пуд каменного угля, например донского антрацита, обходится в 40 коп., эта топка будет выгодна и в экономическом отношении, так как 1 пуд нефти заменит более чем 1 пуд угля».
На флоте изобретение Шпаковского со временем позволило отказаться от множества кочегаров и тяжелого ручного труда, по перемещению многих тонн угля в паровые топки. Как писал, заглядывая в будущее, сам Александр Ильич еще в 1867 году: «Мне случалось слышать мнения моряков, которые считают несовременным употребление людей там, где их работа может быть заменена машиною…» («Записки Русского технического Общества», 1867 г., выпуск II).
Фактически, именно Александр Шпаковский открыл на нашей планете эру применения жидкого топлива и нефтепродуктов, как горючего для двигателей.
В 1880 году, когда был создан Электротехнический отдел Императорского русского технического общества (ИРТО), Александр Шпаковский был избран «непременным членом», как тогда именовались члены правления отделов ИРТО.
Глава 20. Министр и «керосиновые короли» – как российские нефтепромышленники не смогли поделить мировой рынок
В последнее десятилетие XIX века на мировом рынке господствовала бакинская и американская нефть. Аравийской нефти ещё не существовало, а другие центры добычи (в Румынии, австрийской Галиции или голландской Индонезии) были относительно малы. Если в США главным экспортёром нефтепродуктов являлась Standard Oil Рокфеллера, то в России лидировали, по определению журналистов тех лет, «керосиновые короли» – братья Нобель, парижские банкиры Ротшильды и эксцентричный миллионер Александр Манташев.
Именно «керосиновые короли» были конкурентами Рокфеллера на нефтяном рынке, война за который к концу XIX века достигла небывалого накала и шла по всей планете – от Японии до Англии. Стремясь сохранить старых и приобрести новых потребителей, стороны непрерывно снижали цены. И к 1893 году ценовая конкуренция буквально измотала соперников – Рокфеллер подсчитал, что его выручка от экспорта упала в два раза, а российские «керосиновые короли» реализуют свою продукцию за рубежом по ценам в 8 раз ниже, чем внутри России.
Стороны поняли, что надо как-то договариваться и делить мировой рынок – в Париже начались переговоры представителей Рокфеллера, Нобелей и Ротшильдов. На вершинах власти Российской империи уже осознали, что нефть – это нечто большее, чем просто выгодный «промысел», типа торговли чаем. Поэтому в переговоры о разделе мирового нефтерынка вмешался новый амбициозный министр финансов Сергей Витте.
По законам царской России именно Минфин осуществлял государственный надзор за деятельностью нефтепромышленников. Глава российских финансов Витте предложил всем российским экспортёрам объединиться и выступать на переговорах с Рокфеллером единым фронтом. И с осени 1893 года в Петербурге начало работу «Особое совещание» крупнейших нефтепромышленников и высших госчиновников. Цель министр определил откровенно и прямо – «более успешное противодействие Стандард ойл на иностранных рынках».
В итоге Нобели и Ротшильды с согласия Витте подготовили «Проект организации Союза для торговли керосином, предназначенным к вывозу на иностранные рынки». Предусматривалось, что все российские экспортёры нефтепродуктов подпишут договор о координации торговой деятельности за рубежом, а государство поддержит их, снизив тарифы и налоги. В феврале 1894 года договор был подписан – так возник «Союз бакинских керосинозаводчиков», объединивший две трети мощностей российской нефтепромышленности. Даже склонный к эпатажу нефтяной магнат Александр Манташев, тогда один из богатейших коммерсантов России, хотя и отказался вступить в «Союз», но подписал с ним договор о координации внешнеторговой деятельности.
Казалось всё было готово к успешному разделу мирового рынка – от имени «Союза бакинских керосинозаводчиков» в Париж на встречу с представителями Рокфеллера отправился Эммануил Нобель. После многомесячных трудных переговоров, 14 марта 1895 года он подписал предварительный договор о квотах по всей планете – 25 % для русской нефти и 75 % для американской.
Эммануил Людвигович Нобель (1859–1932), портрет написан художником В.Серовым, которого все мы знаем как автора картина "Девочка с персиками"…
Торжествующий Рокфеллер уже заказал билеты на трансатлантический пароход, чтобы российские магнаты прибыли в Нью-Йорк для подписания итогового документа. Но тут всё рухнуло в один миг – в России против такого раздела выступили все, кроме братьев Нобель. Ведь Нобели экспортировали керосин в Западную Европу, их вполне удовлетворяла четверть такого сверхбогатого рынка. Но все остальные «керосинозаводчики» специализировались на продажах в Азии и Африке. Как раз в 1895 году на Дальнем Востоке торговля бакинским керосином превысила объемы американской торговли, и четверть от растущих рынков Китая и Японии уже никак не устраивала российских экспортёров.
К тому же при активном участии министра Витте уже строился Транссиб, способный связать рельсами Дальний Восток с нефтеносным Баку. И глава российского Минфина прямо заявил генконсулу США в Петербурге Джону Карелу о подписанном в Париже соглашении: «Независимость русской нефтяной промышленности, имеющей великое будущее, от этого пострадает».
В 1895 году будущее отечественной нефти, действительно, выглядело радужным – ещё никто не подозревал, что в самом начале XX века её ждут великие потрясения. Договор с Рокфеллером не вступил в силу, «керосиновые короли» так и не поделили мир.
Глава 21. Пожар нефтяной и социальный – нефть Российской империи во время революции 1905 года
XX век начался для русских нефтепромышленников с череды неожиданных потрясений. В 1900 году стартовал мировой экономический кризис, для России затянувшийся на восемь лет. В 1901 году вспыхнувший по халатности охранников пожар, бушевавший пять суток, уничтожил часть нефтепромыслов Баку – и со следующего года нефтедобыча в США вновь опередила по объёмам российскую.
В январе 1904 года на мировых биржах случился обвал акций нефтяных компаний России из-за начавшейся войны с Японией – падение достигало 35 %. Наиболее стойким оказался курс акций «Товарищества нефтяного производства братьев Нобель», опустившийся всего на 15 %. В предпоследний день того же 1904 года хозяева российского «чёрного золота» по итогам грандиозной забастовки рабочих-нефтяников Баку вынуждены были подписать «мазутную конституцию» – первый коллективный трудовой договор в истории нефтяной промышленности, снизивший рабочий день до 9 часов.
Но все предыдущие сложности померкли перед тем, что случилось в 1905 году – череда армяно-азербайджанских погромов, множество забастовок, террористических актов и новая техногенная катастрофа. События в «нефтяном сердце» Российской империи ужасали даже на фоне иных революционных потрясений того года. С февраля 1905 года в Баку и окрестностях началась настоящая уличная война армян и азербайджанцев, особенно обострившаяся в августе на фоне экономических забастовок. Царские войска пытались разогнать погромщиков обеих сторон – и тогда воюющие между собой националисты стали стрелять в солдат. В итоге на улицах Баку минимум четыре стороны убивали друг друга – правительственные силы, революционеры-социалисты, армянские и азербайджанские националисты.
Счет убитым шел на многие сотни, для подавления беспорядков войска применяли даже артиллерию. Не удивительно, что с 20 августа 1905 года вспыхнули пожары на нефтяных промыслах. Историки до сих пор спорят, кто же был их непосредственным виновником, но доподлинно известно, что за пять суток сгорело 1429 нефтяных вышек – свыше 58 % всех нефтепромыслов Каспия. От пожаров пострадала и вся инфраструктура – перегонные заводы, мастерские, жилые дома рабочих и специалистов. В хранилищах сгорело почти 6 миллионов пудов нефти.
Число человеческих жертв не известно, пожары лишь подхлестнули погромщиков. Армяно-азербайджанские столкновения продолжались до октября, а с ноября и до конца 1905 года весь Баку, включая нефтепромыслы, из-за очередной забастовки оставался без телеграфной и телефонной связи с остальной страной.