— Многая тебе лета!
Тому, кто на днях обругал их. Ты видел? Они не знают определения смирения, а живут им, не вешая той таблички, которую вешаем мы, когда говорим:
— Я христианин!
Они христиане и не знают этого. Разве это не замечательно?
И о чем же это свидетельствует? Это свидетельствует о том, что Христос вышел на улицы и собирает людей. Вот о чем это говорит. Ты понял? Это замечательно. Потому что я не выхожу на улицу собирать людей — я ведь «отличный» священник. Не знаю, выходишь ли ты на улицу собирать людей, но Христос, Который не «отличен», наш Господь смирен, свят, благороден. И именно это Его благородство вынуждает Его чувствовать Себя неприятно, ходя по путям нашей жизни, пачкая Свои ноги в пыли мира сего и ходя по домам грешников, плохих людей, не имеющих связи с Богом, и любить их всех, заходить туда, куда не захожу я, чтобы не испачкаться. Туда, куда не заходишь ты, потому что ты порядочный, хороший. Туда, однако, заходит Христос. Как же это велико!
Для Господа это великолепно, а для нас — позор, потому что мы — Христовы руки, и нам следовало бы ни одного человека не оставлять без связи с Богом, нам следовало сделать свою жизнь воистину христианской, чтобы заставить и других задуматься и сказать, глядя на нас:
— Ах, друг мой, какой же ты!..
— А что я? Какой я?
— Какой же ты хороший человек!
И когда начнешь говорить ему и откроешь свой секрет… Нет, лучше не надо его открывать, пусть сам его увидит, догадается и спросит тебя:
— А может, ты церковный человек?
Он это чувствует. Не надо говорить ему ничего, ведь у тебя на лбу написано: «Иисусе мой, я люблю Тебя!» И брат, который на тебя смотрит, чувствует это.
Сейчас я говорю, а ты спрашиваешь: так что же нам делать? Сейчас ты окунулся в водоворот жизни и страдаешь, мечешься. У тебя свои терзания: ты увидел результаты своих анализов, у тебя обнаружили какую-то болезнь. Тебе надо ложиться в больницу, или тебе сделали операцию, или у тебя дети…
Сколько у тебя детей? Много, четыре-пять. Есть много матерей, проходящих через такие трудности, и Христос всегда у них в сердце, в повседневной жизни. Но и ты тоже берешь на плечи крест Христов и чувствуешь Господа в своей бездетности, ведь у тебя нет ребенка! Но что это? Разве не от Господа? Разве ты не проявляешь терпение Господа ради? Разве Он не поддерживает тебя и поэтому у тебя хватает сил выдержать это и говорить: «Господи мой, из любви к Тебе принимаю все что дашь мне! Я люблю Тебя! Только дай терпения!»
Итак, всегда ходи в церковь, потому что там Тот, о Ком я сейчас тебе говорю. Там Христос. В какой бы ты храм ни пошел: и с шумом, с микрофонами — в любом храме Христос существует в святой литургии. Ходи, даже если ничего не понимаешь, это не страшно. Господь приблизится к тебе таинственным образом, ты уловишь какое-то слово, что-то произойдет в твоем сердце — в церкви, на молитве, на акафисте Пресвятой Богородице, на непрестанной молитве «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!».
И улыбнитесь — это заразительно! Если у вас нет желания улыбнуться, то посмотрите на икону Пресвятой Богородицы, поцелуйте Ей руку, приложитесь к ногам Господа и потом улыбнетесь. Потому что когда говоришь: «Радуйся, Невесто неневестная», — Она подает тебе радость и говорит:
— Радуйся и ты, дитя Мое!
Ты говоришь Ей:
— Я грешен, Пресвятая Богородице! Как же мне улыбнуться?
А Она тебе говорит:
— Радуйся и ты, дитя Мое, потому что Я — Та, через Которую пришло избавление в мир, Которая умоляет праведного Судию и через Которую прощаются согрешения многих! — и все другое, что говорится в Богородичном акафисте.
Читайте его, чтобы доставить себе радость!
(Пер. с болг. Станки Косовой)
Разбавь вино строгости!
Налей немного воды в вино, притворись, будто не все видишь, не будь таким строгим. Иногда это нужно, а иногда нет. Иногда нужно быть очень строгим и категоричным, а иногда — быть немного помягче и снисходительней.
Например, твой ребенок обещал, что вернется в половине первого, а вернулся в четверть второго. И если ты не разбавишь «вино» своего характера и произойдет крепкая разборка среди ночи, вы станете кричать друг на друга и поссоритесь, тогда ни ты спокойно не уснешь, ни ребенок, и ты не помолишься, и ничего хорошего не добьешься. То есть иногда надо немного разбавлять «вино», оказывать маленькое снисхождение, немного отпускать поводья. Притворись, будто чего-то не понимаешь. Не давай знать, что понимаешь все, не нюхай его одежду, пропахшую табаком, не ищи, что он прячет:
— Где ты был? Чем занимался? Я же тебя видел!
Если ты так настроен и руководствуешься логикой строгости (и как бы это сказать? — жестокосердия, не правда ли?), то давайте перестанем быть такими. Иногда родители бывают строгими больше, чем нужно. А если бы оглянулись на годы своей молодости, как они сами жили, как мыслили и как себя вели, то… А сейчас как же глубоко они стали мыслить, но почему-то к своей жизни не так строги! Это просто загадка какая-то: мы все этим страдаем и к другим бываем очень строгими, а к себе нет, к себе мы снисходительны, себя оправдываем и думаем: «Ну ладно, дорогой мой, ладно». Поел я сыра в постный день и говорю себе: «А что тут такого? Ну просто увлекся». Но если увидим, что другой делает то же самое, тут же бросаемся его судить, чтобы самим остаться «неразбавленными», чистыми, православными.
Но это не Православие, это скорее похоже на папизм, на догмат папской непогрешимости. А Православие — это пространство истины Христовой, где находят себе место, прибежище и исполняются дерзновения все на свете страдальцы: грешные, измученные люди, которые подвизаются, чтобы приблизиться к истине, которую мы в целом понимаем как Тело Христово.
Никто не олицетворяет собой абсолютную истину, ни один человек, мы истинны и правы только как Тело Христово. А каждый индивидуально совершает много ошибок. Давайте же поймем это и будем снисходительными, чтобы стать такими, как Христос, Который всю ночь молился, а перед тем, как помолиться, ходил с другими людьми, дружил с ними, любил их, говорил им. Хотя и знал, что есть недовольные тем, что Он им потакает, снисходителен к ним, мягок, Он опасно мягок:
— Почему Ты так дружески расположен к грешникам?
А к Себе Господь был так строг! Сам забывал поесть, часто оставался вообще без еды, но повергался на землю и молился всю ночь. Строгость! А к другим — любовь, снисхождение, приноровление. И говорит:
— Я хочу изменить тебя! Помочь тебе, показать другое лицо Бога — лицо любви, лицо Бога истинного, Бога Троичного, Который есть любовь, снисхождение и доброта.
Это нам показывает Христос. И достойно удивления то, как Христос, бывший столь мягким и доброжелательным к другим, совершал в их сердцах такие перемены! Вот как эта грешная женщина изменилась благодаря Христу? На меня это произвело большое впечатление. А Его осуждали:
— Если бы Он был святым и пророком, то знал бы, что она — большая грешница. Бог Его просветил бы (см. Лк. 7, 37–39).
А Христос говорит:
— Я знаю это!
— Ну и что? Знаешь, но водишься с ней? Ты так сильно «разбавляешь Свое вино»?
И Он говорит:
— Я не добавляю воды ни в вино Моей любви, ни в вино Моей истины, но в Мой подход. То есть что вы хотите, чтобы Я сейчас сделал? Чтобы взял бич и закричал, взял камни… Хорошо, тогда сделайте это вы, — сказал Он в другой раз. — Кто из вас без греха, пусть первым бросит в нее камень (Ин. 8, 7). Если вы так подходите к людям, если ты рассуждаешь как непритворный, формальный, строгий человек, умеющий бросать камни, то Я этого делать не буду — сделай это ты.
Но ты этого тоже не сделаешь. Этого не сделает никто. Помните, тогда ведь никто не бросил в нее камня проклятия, и Господь этого тоже не сделал.
Любовь означает иметь применительно к себе строгость и акривию[3] без послаблений, но применительно к другому снисходить до его уровня и здесь разбавлять свое вино. Единственное место, где я разбавлю свое вино, — там, где я немного снизойду до твоего уровня. Кто я? Я — правильный, незаурядный, но внешне я стану таким же, как ты. При этом моя цель — не утонуть вместе с тобой, потому что если мы оба утонем, то я тебе не помогу. Вопрос в том, чтобы вытащить тебя оттуда. Я приду туда, где ты, чтобы почувствовать тебя, понять и чтобы ты выбрался из болота и при этом дышал.
Да, я немного замараю свои руки, но не сердце. Сердце — нет, а руки — да, потому что если я буду дружить с какими-то людьми, от которых услышу что-то плохое и даже впутаюсь в какие-то истории, которые не слишком чисты, то я замараю свои руки, но не сердце. Бог меня не оставит, и я выйду из этого удобства, но только не из пространства истины, оттуда — нет. Я буду оставаться в истине.
Человеку это трудно сделать. Но если сделаешь это, другой меняется.
Для всех я сделался всем, — говорит святой апостол Павел, — чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор. 9, 22). Другими словами апостол говорит: «Чтобы привести их ко Христу, я делаюсь подобным иудею, когда дружу с ними, делаюсь как они, окунаюсь в их атмосферу, климат, говорю на их языке».
Говори на языке другого, чтобы он понял, что ты его понимаешь, чувствуешь. И тогда другой начнет доверять тебе и открываться. У себя в комнате будь категоричным, аскетичным, строгим к себе самому, а для других будь уютным. В келье можешь плакать о своих грехах, но когда будешь с другими, ты улыбнешься, передашь им радость, счастье, воодушевление, веселье, жизненную силу. Как тот подвижник, который в келье пил только воду. На улице у него стояла цистерна, куда он собирал дождевую воду, и он пил только ее, больше ничего. Но когда встречался с другими отцами и его хотели угостить вином, то он нарочно не был так строг и пил его. И что же он делал потом?
Он говорил:
— Сколько чаш вина выпью с отцами, столько же дней буду сидеть без воды. Выпью одну — буду день терпеть без воды.