Неизбежный финал
НЕИЗБЕЖНЫЙ ФИНАЛПовесть
ПРЕЛЮДИЯ
Полковник Панаит по-приятельски взял писателя Корнелиу Кару под руку, подвел к креслу:
— Присаживайся. Давненько ты не заходил к нам…
— Да, давно… Со времени землетрясения… Тогда я работал над «Серой папкой», — подтвердил Кара с грустной улыбкой в уголках рта. — Разрешите закурить? — Он посмотрел сначала на полковника Панаита, затем на майора Лучиана.
— С моей стороны возражений нет, — ответил полковник. — Я и сам с удовольствием закурю. Но что нам делать вот с этим некурящим товарищем?
— Ради писателя Корнелиу Кары я готов пожертвовать своим здоровьем, — ответил майор. — Курите, маэстро, не волнуйтесь. Я борюсь с этой вредной привычкой с помощью мятных леденцов.
Кара опустился в кресло. Двое офицеров тоже сели за круглый, покрытый стеклом столик. Полковник пододвинул Каре пепельницу.
— А что с майором Фрунзэ? — поинтересовался писатель, закуривая трубку. — Что-то я не вижу его. Уж не женился ли он наконец, позабыв пригласить меня на свадьбу?
— Куда там! — проговорил Лучиан, открывая коробку с леденцами. — Он по-прежнему предпочитает платить налог за бездетность.
— Он на задании, — пояснил полковник.
В помещении ненадолго установилась тишина. Присутствующие с некоторой грустью изучали друг друга.
«Поседел полковник, — подумал Кара, — здорово поседел… Стареет… Да и Лучиан уже не тот молодой человек, каким я его знал раньше… А как изменился в их глазах я?»
В кабинет вошел сержант с тремя чашечками кофе на подносе, поставил его на стол.
Втягивая в себя разлившийся по кабинету приятный аромат, Кара повеселел:
— Если понадобился кофе, значит, плохи дела.
— Смотря для кого, — с усмешкой парировал Лучиан.
Полковник поставил одну из чашечек против Кары и проговорил:
— Угощайся, пока не остыл. Знаешь, я читал твое интервью…
— Значит, я прав: плохи дела! — рассмеялся писатель, затянувшись трубкой.
— Ты жаловался публике, что тебе не помогают, что очень трудно собирать материал, что тебе ставят палки в колеса… что тебе часто приходит в голову мысль распрощаться с детективной литературой…
Кара перехватил взгляд посерьезневших серых глаз полковника и сразу понял, что тот не шутит. Сам же он был не намерен придавать беседе серьезный тон.
— И вы всерьез принимаете интервью, которые дают писатели, люди искусства?
— А как же иначе? — удивился Лучиан, перекатывая леденцы во рту. — Мы привыкли серьезно воспринимать все, что выходит из-под вашего пера.
— А вы никогда не задавались вопросом: что значит интервью для артиста, художника, писателя? — Кара описал круг своей трубкой. — Для него это случай придать себе вес, произвести впечатление на читателей или телезрителей. «Я закончил седьмую книгу цикла…», «Собираю материал для эпопеи в пяти томах…», «Просматриваю в третий раз две тысячи страниц рукописи, хотя еще не решил, буду ли сдавать ее в издательство…» — только и слышишь со всех сторон… — Все еще пребывая в хорошем расположении духа, он рассмеялся, потом, окинув собеседников интригующим взглядом, добавил: — Вот что такое интервью, если экономить бумагу, которой так не хватает.
— Но ведь ты в интервью утверждаешь нечто совсем противоположное, — напомнил Лучиан, который в этот момент, казалось, вовсе не собирался поддерживать веселый тон писателя.
Почти одновременно они отхлебнули кофе.
— Я согласен с майором Лучианом: в интервью ты касался совсем другого, — высказал свое мнение полковник.
— Хм… Я тоже напускал на себя важность, только по-иному. Жаловался, что переживаю кризис, что исчерпал имеющийся материал, что мне не помогают…
— А на самом деле?
— На самом деле? — Ироническая улыбка расплылась по полному розовому лицу Кары с намечающимся двойным подбородком. — На самом деле «просматриваю в третий раз две тысячи страниц…»
Полковник рассмеялся:
— А мы-то восприняли все буквально!
— То есть? — с любопытством спросил Кара.
— Поверили, что ты переживаешь кризис… и поэтому решили прийти тебе на помощь…
Кара поднял руку с зажатой в ней трубкой:
— Э-э, так тоже не пойдет!
— Мы приготовили тебе одно дело, — вмешался Лучиан, хитро улыбаясь. — Хотели помочь тебе выйти из кризиса.
— Дело? — искренне удивился Кара. — Все, больше я не даю интервью. У меня, братцы, есть работа.
По едва заметному знаку полковника Лучиан поднялся, принес с его письменного стола объемистую папку и положил ее на столик рядом с чашечкой кофе. Кара прочитал на обложке написанные от руки слова: «Военный шпионаж. Операция «Фотопленка», несколько раз нервно пыхнул трубкой, потом, как будто расстроившись, обратился к офицерам:
— Соблазнительное название… Я, право, в растерянности: с одной стороны, хочется ее перелистать, а с другой — боюсь до нее дотрагиваться.
— Боишься? — удивился полковник Панаит. — Это что-то новое. Почему боишься?
— Потому что ни в каком творческом кризисе я не пребываю. Слава богу, у меня куча планов. Только пиши и пиши.
Сделав вид, что не расслышал сказанного Карой, Лучиан будто для себя прочитал по слогам:
— «О-пе-ра-ци-я «Фо-то-плен-ка». — Потом с лукавым выражением на лице повернулся к писателю: — Что скажешь о названии? Притягательное, не так ли?
Кара погрозил ему трубкой:
— А ты настырный, майор!
Панаит сделал последний глоток кофе, с разочарованием посмотрел на дно чашки и произнес:
— Если так, положи папку на место, Лучиан.
Тот хотел было выполнить указание полковника, но тут заволновался Кара:
— Постой, постой! Зачем вы меня вызвали? Затем, чтобы спросить: «Лошадь, лошадь, хочешь овса?»
Панаит и Лучиан рассмеялись.
— Так что же ты нам скажешь?
— Вы хотите, чтобы я взялся за это дело?
— Да. Вопрос обсуждался в министерстве, — объяснил полковник, пристально глядя на Кару. — Знакомить население с действиями иностранных разведывательных служб — важная политическая задача. В последнее время нередко можно слышать, что мы, мол, страна маленькая и вряд ли кого интересуют наши экономические или военные секреты. Подобное мнение, следует признать, довольно распространенное, притупляет бдительность у граждан, а этого допустить нельзя.
— Да, но мои книги, книги моих коллег…
Панаит не дал закончить фразу писателю:
— Я хочу предложить тебе не отдельное издание, а повесть с продолжением в каком-нибудь журнале. Это будет более оперативно.
— Знаешь, это очень интересный случай, — вмешался в разговор Лучиан и, повернувшись к своему начальнику, добавил: — Пусть он сначала полистает дело, а потом решим.
Кара кивнул в знак согласия, но не удержался от вопроса:
— Я так и не понял, что с вами все-таки случилось. Вы соскучились по мне?
На смуглом лице Лучиана промелькнула хитрая улыбка.
— Интервью, маэстро, тому виной. Чего это тебе вдруг понадобилось жаловаться, что у тебя нет материала?
— Считаю предложение майора правильным, — подвел черту полковник. — А ты что скажешь?
Кара широко развел руки:
— Что я могу сказать? Если я не суну нос в эту папку, завтра утром вы найдете меня бездыханным — я просто умру от любопытства.
Вероятно, придется отложить на время роман, над которым я сейчас работаю, но дело стоит того. Кажется, мы нашли и подходящую форму — роман-анкета. Полковник Панаит заверил меня, что я смогу переговорить с теми, кто был замешан в этом довольно запутанном деле. Даже с теми, кто был осужден и в настоящее время отбывает срок. Так что меня привлек не только сам случай, но и форма повествования.
(Послание зачитано в передаче одной из западных радиостанций на румынском языке «Письма родным и друзьям, находящимся за границей».)
Дорогая тетушка Эльвира! Прежде всего прошу простить меня за то, что столько времени не давал о себе знать. До Парижа я добрался благополучно, у наших родственников встретил полное понимание, но в ожидании Мони чувствую себя очень одиноко… Я его ждал утром в понедельник, 26 мая, с «Восточным экспрессом», обегал все вагоны, даже спальные, хотя знаю, что на путешествие в таких вагонах у него нет средств. Дорогая тетушка, я буду встречать его и на следующей неделе. Я очень несчастен, потому что Вас нет рядом со мной. Покинувший Вас в поисках химеры племянник Марчел.
Десятью днями позже, 12 июня 1971 года, высокий мужчина, лет сорока, атлетического сложения, с букетом красных и белых гвоздик ожидал на перроне Северного вокзала прибытия «Восточного экспресса». По случаю жары одет он был в легкий белый костюм. Казалось, он сгорал от радостного нетерпения: то посматривал на часы, то бросал взгляды на цветы. Время от времени он всматривался в даль, будто старался различить контуры поезда, который сильно опаздывал.
Когда наконец «Восточный экспресс» прибыл, элегантный мужчина с букетом гвоздик не колеблясь направился к спальному вагону. У дверей вагона он остановился, явно взволнованный предстоящей встречей.
Пассажиры по одному выходили из вагона. По мере того как выходивших становилось все меньше, мужчину в белом костюме все больше охватывало беспокойство. Затем он прошел в вагон и на безупречном французском обратился к проводнику:
— Я встречаю племянницу… шестнадцатое место…
Проводник в традиционной форме компании «Ле вагон ли» вежливо подтвердил:
— Да, господин, на шестнадцатом месте ехала симпатичная барышня. Пожалуйста, пройдите. Может, она еще в купе…
Из вагона вышел последний пассажир. Оберегая букет, мужчина направился к указанному купе. Там никого не было, но на нижней полке лежал журнал «Пари-матч» с Брижжит Бордо на обложке. Мужчина спокойно перелистал журнал. Наткнувшись на конверт, он поспешно сунул его во внутренний карман пиджака и вышел из купе.