Теперь напомню притчу о неблагоразумном богаче:
«При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения.
И сказал им притчу: у одного богатого человека был хороший урожай в поле;
и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих?
И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю бо́льшие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое,
и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись.
Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?
Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12:15–21).
Хорошо бы всем нам, христианам, стремиться к тому состоянию, которое описал апостол Павел: «Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1:21). Если человек всю свою душу отдает материальному, для него смерть страшнейшая трагедия, потому что она аннулирует все твои старания – все, что ты так усердно накапливал, исчезает. Неблагоразумный богач не помнил главного – что он в любой момент может предстать перед Господом Богом. Многим и сегодня не нравится напоминание о внезапности смерти, о необходимости помнить о ней. Только начнешь говорить на эту тему, кто-то возмущается: да что вы заладили про смерть, зачем вы нас постоянно ей пугаете? Возмущаются люди, считающие себя верующими или, по крайней мере, интересующиеся христианством. Но эта тема им не нравится. А ведь для христианина смерть – радостная встреча со Христом.
Все люди сребролюбивы, но одни не поливают этот корень, не подпитывают его, и он у них подсыхает, а у других он является основой всей жизни, и из этого корня вырастает гигантское греховное дерево, которое лишает человека какой-либо духовной радости. И не только у богатых. Есть и богатые люди, преодолевающие эту страсть, и бедные, которые порабощены своим сребролюбием. И богатство испытание, и бедность. Об этом тоже напоминает апостол Павел: «Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всем, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке. Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4:12–13). Были у него периоды крайней бедности, а были и такие, когда ему делали много пожертвований, но он все это раздавал нуждающимся. Не роптал, когда был беден, и не держался за богатство. В обеих ситуациях он свое сребролюбие преодолел во Христе.
Зависть
«Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей»
Зависть – одно из жестких проявлений сребролюбия, но ее имеет смысл рассмотреть как отдельную страсть. Сам Господь выделил ее в заповеди: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20:17). Есть замечательные слова царя Соломона: «Кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей» (Притч. 14:30). Страшно представить, какую физическую боль испытывает человек, у которого начинают гнить кости. А зависть доводит человека до такого состояния, что его уже ничего не радует. Причем бывает, что все есть – муж (жена), дети, работа, достаток, дети здоровы, хорошо учатся, – а человек чувствует себя таким несчастным, что ему жить не хочется. Неслучайно слово «зависть» часто употребляют с прилагательным «черная» – завистливый человек действительно живет в беспросветной тьме. Он постоянно смотрит по сторонам, постоянно сравнивает свою жизнь с жизнью других. Причем сравнивает без любви, без благодарности, свои скорби считает гораздо большими, чем скорби других, а скорби окружающих принижает, их радости, наоборот, преувеличивает, свои же радости преуменьшает.
Напомню еще одни слова царя Соломона из другой книги, Екклезиаста: «Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа!» (Еккл. 4:4). Чтобы не завидовать чужому успеху, я должен человека любить. Если не люблю, буду завидовать его успеху. Люди завидуют и профессиональному успеху других, и их материальному благополучию, и, конечно, чужим духовным достижениям. Вспомните суд над Христом у Пилата. Он описан в нескольких Евангелиях, но достаточно процитировать одно. Процитирую Евангелие от Матфея:
«На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.
Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;
итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?
ибо знал, что предали Его из зависти» (Мф. 27:15–18).
Пилат, который не был иудеем, а был римским наместником в этой области, и ему до иудеев дела не было, понял, что Христа обвиняют из зависти. Они обвиняли Христа в богохульстве, за которое полагалась смертная казнь, но на самом деле понимали, что пророчество о Нем действительно исполнилось. Из зависти они предъявили ему ложные обвинения. Зависть настолько очернила сердца древних священников, что они осознанно пошли против Христа и хотели убить Его, зная, что Он невиновен. И у нас так бывает – мы видим, что у кого-то есть духовные успехи, которых у нас нет: его люди слушают, за ним идут, и он действительно ведет их не к себе, как некоторые, а ко Христу. Надо бы порадоваться его успеху, но не можешь. И вести такую духовную жизнь, как он, не можешь, потому что на самом деле Бога не особенно любишь, и радоваться, что другой может и многим людям помогает прийти к Богу, тоже не можешь. Зависть тебя буквально съедает. Так съедает, что можешь прийти в храм и всю службу негодовать. И все хорошее, что сделает этот человек, ты будешь трактовать по-своему: улыбнется он кому-то – скажешь, что лицедействует; поможет деньгами тому, кому сейчас эти деньги необходимы – и в этом ты увидишь какую-то корысть.
И, конечно, в разговоре о зависти нельзя не вспомнить притчу о работниках одиннадцатого часа:
«Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой
и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой;
выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно,
и им сказал: идите и вы в виноградник мой, и что́ следовать будет, дам вам. Они пошли.
Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то́ же.
Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что́ вы стоите здесь целый день праздно?
Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и что́ следовать будет, получите.
Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых.
И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию.
Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию;
и, получив, стали роптать на хозяина дома
и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной.
Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною?
возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то́ же, что́ и тебе;
разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?
Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 20:1–16).
В этой притче показана «страшная» картина для человека, который с детства в Церкви. Я знаю, я с детства в Церкви. Правда, я в юности погрешил, поэтому мне легче! А вы представьте человека, который с детства ходил на службу, молился, исповедовался, причащался, потом, став взрослым, продолжал жить церковной жизнью, не блудил, не пьянствовал, не играл в азартные игры, не воровал, не убивал, честно трудился, жил скромно, и так дожил лет до семидесяти. И вот он видит, что в храм приходит мужичок примерно его лет или, может, лет на пять-десять моложе, который как начал в юности «веселиться», так и «провеселился» всю жизнь, пока его не догнала болезнь. Тогда он осознал, как неправильно жил всю жизнь, пошел в храм, исповедовался, Господь простил ему его прегрешения, принял его, и он уже один из нас, стоит рядом, как будто ничего не было. И сколько людей завидует ему – надо же, как счастливо сложилась его жизнь: погулял как следует, а теперь Господь его принял, и он стоит среди нас, как будто всю жизнь не был далек от Бога. Завидуют люди его греховному прошлому – мы тоже так хотим. А причина нашей зависти в нелюбви и к этому человеку, и к Богу. Потому что если ты любишь Бога, понимаешь, что завидовать нечему, а за человека этого порадуешься, что он при жизни успел осознать, как неправильно жил долгие годы, и пришел к Богу. Повторяю, если мы смотрим на другого человека без любви, мы никогда не избавимся от зависти.
Любому греху противоположна какая-то добродетель. Зависти противоположна благодарность, и каждому уместно взять листок и разделить его на два столбика, в первом записать, что мы имеем, а во втором – как используем то, что имеем. И мы увидим, что практически не пользуемся тем, что имеем. Увидим в себе зависть, жажду накопительства и неумение благодарить.
В заключение разговора о зависти приведу слова апостола Иакова:
«Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью.
Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину.
Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская,
ибо где зависть и сварливость, там неустройство и все худое.