й болезни Императрицы так и остались слухами: «…Говорить о ее психическом расстройстве нет фактических оснований, — пишет биограф Царской Семьи историк К.Г. Капков. — Подобные данные отсутствуют в архивах медицинской части Императорского двора (если бы таковые имелись, уже при советской власти их не преминули бы опубликовать)».
Ровно такими же «пустышками» оказались и разговоры о невротической религиозности Императрицы. «Вера ее всем известна, — свидетельствует протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Шавельский. — Она горячо верила в Бога, любила Православную Церковь, тянулась к благочестию, и непременно к древнему, уставному; в жизни была скромна и целомудренна».
Во время Первой мировой войны, когда большая часть народа сражалась с врагом на фронте и в тылу, находились и те, кто вел разрушительную работу, распространяя упаднические настроения. Их мишенью вновь становится Императрица.
Людям, распространявшим слухи о симпатии Александры Федоровны к главному противнику России — Германии не было дела до того, что Императрица была дочерью Великого герцога Гессенского Людвига IV, который в 1860-е годы отстаивал право своей вотчины на независимость в войне против Пруссии, объединившей в итоге Германские земли. С первых лет на российском Престоле Государыню за глаза назвали «немкой», теперь же прибавилось еще одно обвинение — в измене.
«…наиболее потрясающее впечатление произвело роковое слово: — Измена. Оно относилось к Императрице. В армии громко, не стесняясь ни местом, ни временем, шли разговоры о настойчивом требовании императрицей сепаратного мира, о предательстве ее», — вспоминал генерал А.И. Деникин.
Слухи множились и дошли до абсурда, когда после свержения Государя Временным правительством для поиска связи Государыни с германским правительством было возбуждено специальное расследование. «В связи с упорными слухами об исключительной симпатии Императрицы к немцам и о существовании в царских покоях прямого провода на Берлин мною были тщательно произведены осмотры помещений Императорской Фамилии, причем никаких указаний на сношение Императорского Дома с немецким во время войны установлено не было», — признает позже следователь Чрезвычайной комиссии Руднев.
Сейчас, когда мы можем читать переписку августейших супругов, не возникает даже повода подумать о возможных симпатиях Царицы к Германии в военное время. «Это должна быть Твоя война, Твой мир, слава Твоя и нашей страны», — писала она Государю в марте 1916 года.
«После революции, — свидетельствует дочь врача Евгения Боткина, отдавшего жизнь за верность Царской семье, — особенно сказалось отношение Ее Величества ко всему русскому. Пожелай она, намекни она одним словом, и Император [Германии] Вильгельм обеспечил бы им мирное и тихое существование на родине Ее Величества, но, уже будучи в заключении в холодном Тобольске и терпя всякие ограничения и неудобства, Ее Величество говорила: — Я лучше буду поломойкой, но я буду в России. Это — доподлинные слова Ее Величества, сказанные моему отцу».
Миф, к которому причастны не только российские, но и зарубежные круги, имеет своей причиной искаженную оценку роли Императрицы в событиях, предваривших февральский переворот 1917 года. «Будучи достойной женщиной и желая служить интересам своего мужа, — писал в своих мемуарах об Александре Федоровне посол Великобритании Дж. Бьюкенен, — она оказалась орудием, избранным, чтобы его погубить… слепая вера Императрицы в ничем не сдерживаемое Самодержавие стала причиной его падения».
К обвинениям Императрицы едва ли не всех бедах России, прибавлялись и возмущенные голоса в адрес Григория Ефимовича Распутина. Его пагубное влияние на Царскую семью и на государственную политику большинство даже не подвергало сомнению, считая его роковую роль в гибели монархии неопровержимым фактом.
Хотя о личности Григория Распутина было сказано и написано очень многое, нужно признать, что и сегодня его фигура остается загадочной. Тем не менее, мы с уверенностью можем говорить, что его роль и влияние на Государыню, а через нее — на Государя, были также преувеличены. Для августейшей четы он всегда оставался прежде всего «человеком Божиим», имевшим особый дар исцеления.
Что касается слухов о вмешательстве Распутина в дела, государства, то они были официально опровергнуты теми же, кто пытался их подтвердить. «Следствием был собран многочисленный материал относительно просьб, проводимых Распутиным при Дворе, — докладывал следователь ВЧК Руднев, — все эти просьбы касались, как было выше указано, назначений, перемещений, помилований, пожалований, проведения железнодорожных концессий и других дел, но решительно не было добыто никаких указаний о вмешательстве Распутина в политические дела…».
К сожалению, о реальных причинах гибели Российской империи сегодня еще говорится мало. Известный русский мыслитель и публицист Иван Солоневич высказал очень важную и точную мысль: «Россию погубила сплетня». В начале 1917 года, когда на фронтах Первой мировой войны готовилось полномасштабное наступление, которое должно было обозначить решающий перелом в пользу России и ее союзников, предательски настроенная интеллигенция сделала всё, чтобы дискредитировать Царскую семью, выбрав своей целью ту, которая меньше всего заслужила этих обвинений — Царицу Александру Федоровну.
10. Арест и мученичество
События февральской революции 1917 года застали Царственных супругов в разлуке. Генералы торопили Государя уехать на фронт. Зная о тревожной обстановке в столице, он все же не мог пренебречь своим долгом Верховного главнокомандующего, надеясь вскоре вернуться. Но дальнейшие события были уже во многом предрешены заговорщиками.
В тот памятный вечер 21 февраля ничего еще не случилось, но Императрица, по-видимому, уже угадывала надвигающиеся трагические события. «Неясное предчувствие чего-то нехорошего угнетало ее. Ее Величество долго молилась и плакала. Плакали и на детской половине», — отмечает в своих воспоминаниях генерал А.И. Спиридович.
23 февраля в Петрограде начались беспорядки, которые усиливались с каждым днем. Командующий войсками столицы генерал Хабалов, который получил от Государя строгий приказ пресечь бунтовщиков, поручение выполнить не смог. В эти дни Александра Федоровна все свободное время уделяла детям, которые тяжело заболели корью.
Начиная с 26 февраля к бастующим рабочим Петрограда присоединились и войска запасных полков, не желавших отправляться в действующую армию. С этого времени события начинают приобретать необратимый характер. Александра Федоровна пишет супругу тревожные письма, но он и сам понимает: всей правды о реальных событиях ему не сообщают. Государь пытается вернуться в столицу, но было уже поздно. Власть попадает в руки заговорщиков, для которых появление Императора в столице означало гибель революции, которую они так долго готовили.
1 марта Англия и Франция, военные союзники России, признают самочинное революционное правительство (Временный комитет Государственной думы) законной российской властью. Сразу после этого предательства западных держав дрогнут и русские генералы, командующие фронтами.
2 марта в вагоне царского поезда Государя обманом отстраняют от Престола. От своего Императора и Верховного Главнокомандующего отреклась политическая элита, родственники и армейская верхушка.
7 марта 1917 года по решению участников государственного переворота, которые вошли в состав Временного правительства, Царская семья была лишена свободы. Горькую весть Императрица Александра Федоровна приняла спокойно, молча выслушав пришедшего во дворец генерала Корнилова. С этого времени она стала только матерью и женой, и теперь ждала только одного — возвращения любимого мужа.
9 марта семья, наконец, воссоединилась. С этого момента начинается их общий крестный путь, завершившийся в Ипатьевском доме в ночь на 17 июля 1918 года. В свой последний день Государыня запишет в дневнике: «Все ушли на прогулку на полчаса, утром. Ольга и я принимали лекарство. Татьяна читала духовное чтение. Когда они ушли, Татьяна осталась со мной, и мы читали книгу пророка Авдия и Амоса…».
Приложение
Цитаты «Неизвестной Императрицы»
«Я не виновата, что застенчива. Я гораздо лучше чувствую Себя в храме, когда меня никто не видит; там Я с Богом и народом… Императрицу Марию Феодоровну любят потому, что Императрица умеет вызывать эту любовь и свободно чувствует Себя в рамках придворного этикета; а Я этого не умею, и Мне тяжело быть среди людей, когда на душе тяжело…» (Из разговора Анны Вырубовой Императрицей).
«… Чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка и люблю мою родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения» (Из письма Императрицы к Анне Вырубовой).
«Я не создана сиять перед собраниями, — у меня нет ни легкости, ни остроумия в разговоре, необходимых для этого. Мне нравится внутреннее существование, и именно оно притягивает меня с огромной силой. Ты знаешь, что я отношусь к проповедникам. Мне хочется помогать другим в жизни, помогать им выигрывать борьбу и нести свой крест…» (Из письма к княгине М. Барятинской).
«Благодарю Бога за все, что было, что получила — и буду жить воспоминаниями, которые никто у меня не отнимет… Какая я стала старая, но чувствую себя матерью страны, и страдаю как за своего ребенка и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь… Ты же знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца, и Россию тоже… Несмотря на черную неблагодарность Государю, которая разрывает мое сердце… Господи, смилуйся и спаси Россию» (Из письма Анне Вырубовой).
«Когда я была молода, Я ужасно страдала от неправды, которую так часто говорили обо Мне (о, как часто!), но теперь мирские дела не затрагивают Меня глубоко»