Затемнение. На фоне его медленно загорается надпись
Надпись гаснет. Тьма медленно рассеивается.
Мальчик раскрывает глаза. Над ним — рубчатый, матово-белый потолок, по потолку неспешно движутся бледные радужные тени.
Мальчик медленно поворачивает голову вправо. Шагах в десяти — стена бледно лилового оттенка. И еще виден матовый, коричневый, в темных разводах, пол.
Мальчик медленно поворачивает голову влево. Вздрагивает и замирает.
Три человека сидят в креслах лицом к нему. Немолодой жилистый мужчина с жестковатым загорелым лицом и шапкой густых седеющих волос, одетый в серые брюки, белый свитер и сандалии на босу ногу. Дородная старуха в глухом черном платье, совершенно седая, с высоченной прической, с двойным подбородком. И еще один мужчина, огромного роста, огненно-рыжий, с очень белым лицом, в потертых джинсах и пестрой рубашке навыпуск, босой. И все трое молча смотрят на мальчика — спокойно и доброжелательно.
Мальчик лежит на спине на низком широком ложе, покрытом белым покрывалом, почти нагой, если не считать черных плавок. В обширном помещении, кроме ложа и кресел, нет никакой мебели. И дверей нет, а вместо одной из стен — сплошное раскрытое окно, за которым видно только чистое синее небо.
Несколько секунд мальчик, приподняв голову, смотрит на человека в свитере, на старуху, на рыжего гиганта. Затем откидывает голову на подушку и хрипло шепчет:
— Кэм дэи...
— Корней, — негромко командует старуха.
Человек в свитере наклоняется вперед и, пристально глядя мальчику в глаза, прикладывает палец к своей переносице.
— Кэм дэи! — произносит мальчик.
Глаза его расширяются, он прикованно впивается взглядом в глаза человека в свитере.
Возникает и нарастает продолжительный звенящий звук «Кэм дэи... Кэм дэи... Кэм дэи...» — раздается все громче и громче, лицо человека в свитере заволакивается розовым туманом, слова гремят, становятся неразборчивы, сливаются с пронзительным звоном, а затем звон идет на убыль, и из шума возникают слова: «Не понимаю... Не понимаю... Не понимаю...» Звенящий звук постепенно смолкает, и в наступившей тишине мальчик отчетливо произносит:
— Не понимаю...
Человек в свитере откидывается на спинку кресла.
— Ну вот, — добродушно говорит старуха. — Теперь мы можем побеседовать. Как тебя зовут?
— Гай, — хрипло отвечает мальчик.
— Кто ты такой, Гай?
— Бойцовый Кот его сиятельства герцога Алайского...
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать...
Гай вдруг садится на ложе и судорожно ощупывает себя. Пальцы его задерживаются на двух шрамах от пуль — на груди под левым соском.
— Не понимаю, — говорит он и глотает слюну. — Был бой...
— Теперь все прошло, Гай, — произносит старуха. — Боев больше не будет. Для тебя, по крайней мере.
Некоторое время Гай молчит.
— Почему? Я был ранен... Здесь госпиталь?
— Нет.
— Все равно. Я совершенно здоров и... и...
Он озирается, ища свою одежду.
— Не торопись, Гай, — останавливает его старуха. Она поворачивает лицо к рыжему гиганту. — Объясни ему, Эрик.
— Здесь не госпиталь, Гай, — мягко говорит рыжеволосый Эрик. — Ты на другой планете, в другом мире. И тебе придется некоторое время пожить с нами...
Гай втягивает голову в плечи. Глаза его стремительно перебегают с одного лица на другое.
— Вот этот человек, — продолжает Эрик, указывая на человека в свитере, — спас тебя во время боя и взял сюда...
Гай вскакивает на ноги.
— Вы сумасшедшие! — кричит он. — Сейчас же отдайте мою одежду! Вы не смеете задерживать Бойцового Кота!
Старуха морщится.
— Терпеть не могу этого этапа... — произносит она. — Успокойся, ребенок. В свое оправдание мы можем сказать только, что это произошло совершенно случайно...
— Ты в самом деле на другой планете, — мягко увещевает Эрик. — Ты не на Тобе, ты на Земле...
— Ложь! — кричит Гай. — Такой планеты нет! Говорите прямо! Где я? В плену?
— А на каком языке ты говоришь с нами? — спокойным и даже сонным голосом произносит Корней.
— Я...
Гай замолкает. На лице его выражение ярости сменяется изумлением, затем испугом.
— Я... — бормочет он. — Кэр потт`и... Я говорю... Пэт ворр`а...
Он обессиленно опускается на ложе.
Старуха, сцепив на животе пухлые ручки, глядит на Корнея, затем на Эрика.
— Ну что? — осведомляется она. — Ваши впечатления, дети?
Эрик качает головой и хмурится.
— Случай не совсем обычный, тетушка.
Корней, в вольной позе полулежащий в кресле, сообщает сонным голосом:
— Я уже пять минут пытаюсь взять его в контакт и не могу...
— А ну-ка, перестаньте хныкать, дети, — говорит старуха. — Я хочу слышать конкретное решение.
Корней резко выпрямляется и садится прямо.
— Повременим с решением, тетушка, — говорит он. — Если разрешите, я возьму его к себе на день-другой... Ты согласен, Гай? — обращается он внезапно к Гаю.
Тот вздрагивает и не отвечает. Вид у него угнетенный и обалделый. Время от времени он трет глаза и украдкой щиплет себя за ногу.
— А если в какую-нибудь группу? — спрашивает неуверенно Эрик.
Старуха и Корней переглядываются.
— В поле? — произносит Корней.
— Это идея, — одобрительно говорит старуха. — В какую, сынок?
— Это надо посчитать...
— Хорошо... — говорит старуха и поднимается. — Посчитаем. Здесь есть связь с педавоксом?
— Есть где-то...
— Пойдемте, дети...
Корней и Эрик тоже встают. Корней говорит Гаю:
— Побудь один немного. Я сейчас вернусь.
И они все трое идут к глухой стене, и стена расступается и смыкается за ними. Гай переводит глаза на кресла и в страхе забирается на ложе с ногами: кресла медленно тают в воздухе и исчезают совсем.
Совершенно пустая комната. Гай в одних плавках стоит посередине лицом к окну. Он весь в напряжении — нахохлен, кулаки сжаты, волосы дыбом.
За окном только чистое синее небо. И словно из безмерной дали доносятся сюда звуки незнакомого мира. Женский смех. Детские голоса. Непонятное позвякивание. Возникает, нарастает и вновь стихает нежная мелодия.
Гай несмело идет к окну. Ноги его подгибаются, и он опускается на четвереньки. Осторожно заглядывает вниз, отшатывается и снова заглядывает. Вдруг мимо окна справа налево тенью проносится человеческая фигура с раскинутыми руками. Мальчик отскакивает назад и садится. Сейчас же на окно наползает прозрачная рама. Начинает шуршать невидимый вентилятор.
Гай отползает на середину комнаты, поднимается на ноги. Лицо его блестит от пота, глаза бегают. В стене справа возникает большое зеркало.
Гай медленно подходит, вглядывается в свое изображение. Снова рассматривает шрамы от пулевых ранений на груди, поворачивается, ищет что-то глазами.
Зеркало исчезает, на его месте на крошечном крючке висит одежда — синие шорты и белая рубашка. Гай надевает шорты, осматривает рубашку и с отвращением отбрасывает ее. Снова поворачивается к стене. На крючке висит старая военная куртка Гая — зелено-коричневая, с оранжево-черной эмблемой на правом рукаве. Лицо Гая расплывается в улыбке, он несмело протягивает к куртке руку, оглядывается через плечо и замирает.
Брошенная рубаха ползет через комнату к противоположной стене. Гай закрывает глаза. Рубашка, приблизившись к стене, исчезает. Гай переводит дыхание, снимает с крючка куртку и облачается в нее. Роется в карманах. На губах его снова появляется счастливая улыбка. Он извлекает из кармана автоматный патрон, гребешок со сломанными зубцами и амулет — грубую статуэтку оскаленного человечка, стоящего на коленях29.
Гай садится на пол, раскладывает перед собой свои сокровища и любуется. И вот возникает грохот барабана. Сначала едва слышный, он нарастает, становится все громче.
По тропе среди развалин гуськом идут солдаты в зелено-коричневых куртках, в плоских, похожих на тарелки, шлемах, и с грузом оружия и боеприпасов. А барабан грохочет все громче, к нему присоединяются визгливые флейты, и солдаты хором запевают «Марш Бойцовых Котов». И Гай тоже печатает шаг вместе с ними, придерживая на боку странной формы автомат, и тоже поет, сияя от счастья.
Он сидит, скрестив ноги, на полу в пустой комнате и срывающимся голосом одиноко поет «Марш Бойцовых Котов». Глаза его закрыты, по щекам текут слезы. Потом он обрывает песню и раскрывает глаза.
На пороге комнаты стоит Корней. Секунду он и Гай молча смотрят друг на друга. Потом Гай быстро-быстро подползает к нему на коленях.
— Домой, — шепчет он. — Я хочу домой, господин...
Корней опускается перед ним на корточки. Гай весь дрожит, и в глазах его слезы. Корней берет его голову в свои ладони, принимается медленными движениями больших пальцев поглаживать его виски. Постепенно Гай перестает дрожать, успокаивается. Судорожно вздыхает. Корней ласково спрашивает:
— Успокоился?
Гай кивает.
— Тогда пошли...
Корней и Гай спускаются по лестнице в круглый зал. Здесь ни окон, ни дверей. У стен кресла и столики. Посередине зала возвышается прозрачная кабина нуль-транспортера. У одного из столиков сидят несколько мужчин и женщин и о чем-то негромко беседуют.
Пока Корней и Гай пересекают зал, раздается медный звон, и в кабине нуль-транспортера возникает пожилой мужчина в светлом костюме. Гай останавливается. Корней тоже останавливается и терпеливо ждет. Мужчина, выйдя из кабины, направляется к группе у столика. Корнея и Гая обгоняют двое девушек, входят в кабину, набирают номер на клавишном пульте, нажимают стартовую кнопку и исчезают.
Корней легонько тянет Гая за руку. Они подходят к кабине и входят в нее.
Корней закрывает дверь и набирает на клавишной панели восьмизначную комбинацию.
— Прикрой глаза, — говорит он. — У меня там сейчас полдень.
Гай послушно прикрывает глаза ладонями. Корней нажимает стартовую кнопку. Тихий медный звон, вестибюль исчезает, и вокруг кабины мгновенно возникает залитый солнцем сад. Гай отнимает ладони от лица и вскрикивает от изумления.