март 1917 — сотрудник информационно-справочного бюро Совета Рабочих и Солдатских Депутатов — Петроград
1917 — сотрудник мандатной комиссии Совета Рабочих и Солдатских депутатов — Петроград конец 1917 — начало 1918 — управляющий делами Наркомата агитации и печати — Петроград
1918 — комиссар народного образования Псковского ревкома — ст. Торошино
1918 — стрелок продагитотряда — Малмыж Вятской [губернии]
1919 — стрелок продагитотряда — Бузулук Самарской [губернии]
1919 — политкомиссар продагитотряда — Мелитополь Таврической [губернии]
1920 — заместитель редактора газеты «Красная лава» — Врангелевский фронт
1920 — военследователь Особого Отряда 2-й Конной армии — Врангелевский фронт
1920 — инструктор политотдела 2-й Конной армии — Врангелевский фронт
1921 — инструктор политотдела 2-го конного корпуса — Кубань
1922–1923 — начальник Агитпропчасти 5-й Кавдивизии — г. Моздок и Ставрополь
1923–1924 — помощник начальника политотдела 9-й Донской стрелковой дивизии — г. Нахичевань
1925 — ответственный секретарь партячейки совета Дома Красной Армии Северо-Кавказского военного округа — г. Ростов-на-Дону
1925 — редактор газеты «Трудовой Аджаристан» — Батуми
1926–1927 — заведующий подотделом печати Выборгского райкома ВКП(б) — Ленинград
1927–1928 — заместитель заведующего отдела печати Выборгского райкома ВКП(б) — Ленинград
1928–1930 — слушатель Высших государственных курсов искусствоведения [при Ленинградском институте истории искусств] — Ленинград
1930–1932 — аспирант (ИКП) при ЛИЯ ЛОКА [секции литературы, искусства и языкознания Ленинградского отделения Коммунистической Академии при Институте красной профессуры] — г. Ленинград
1932 — научный сотрудник Ленинградского института литературы и искусства — г. Ленинград
1933–1934 — начальник политотдела Прокопьевского зерносовхоза — г. Прокопьевск, Западная Сибирь
1935 — начальник политотдела Зеленовского зерносовхоза — Фроловский район
1936 — начальник Краевого управления искусств при КИКе [Краевом исполкоме] — г. Сталинград
1937 — начальник политотдела Зеленовского зерносовхоза — Фроловский район
22. Участие в центральных, республиканских, краевых, областных, окружных, городских выборных органах
Местонахождение выборного органа — Название выборного органа — Член или кандидат — Дата избрания-выбытия
ст. Торошино — Псковский Ревком — член — 1918
Ставрополь — исполком Городского Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов — член — 1923
Батуми — Аджарский Областной Совет Профессиональных Союзов — член президиума — 1925
Батуми — Аджарский Обком КП(б) Грузии — член — 1925
Ленинград — Совет Рабочих и Крестьянских Депутатов — член — 1930
Прокопьевск — Бюро Горкома ВКП(б) — член — 1933–34
Фролово — Бюро Райкома ВКП(б) — член — 1935
Сталинград — Крайисполком — член — 1936
23. Знание иностранных языков и языков народностей СССР
Название языков, которыми владеет (пишет, читает, говорит)
иностранных — французский и немецкий (оба слабо)
народностей СССР — русский (хорошо), еврейский (слабо)
24. Подвергался ли репрессиям за революционную деятельность до Октябрьской революции (за что, когда, каким)
в апреле 1917 был избит на демонстрации против Временного правительства у Мариинского дворца, был избит и арестован на митинге на Знаменской площади, был арестован 5-го июля
25. Служба в армиях:
а) в старой армии — нет
б) в Красной гвардии с сентября 1917 по декабрь 1917 — в каких должностях — боец
последняя высшая должность — отв. секретарь политпросветсовета Дома Кр. Армии Сев-Кав. Воен. Округа
г) участвовал ли в боях во время гражданской войны (где, когда и в качестве кого) — в 1919 г. против Махно (под Мелитополем), 1920 г. против Врангеля (под Никополем), в 1922 г. против десанта полковника Сычова (в Моздокском районе)
И еще немного о родственниках:
Дед со стороны матери был прасолом (мелким торговцем), семья была — одиннадцать душ детей, две девочки, остальные парни, из которых один был эсер, моряк-балтфлотец (умер от туберкулеза в начале 20-х), а остальные сделались кто прорабом, кто моряком торгового флота, кто членом московской гильдии мясников, а кто и инженером. Я еще застал времена, когда почти все они были живы и здоровы — как они пели! Боже мой, какая это была голосистая и красивая компания! Как я всех их любил тогда...
Среди моих дядьев по материнской линии я знаю Федора, Александра, Николая, Афанасия, Григория и Кузьму. Со всеми я был знаком, кроме Федора, умершего в 1918 или 1919 году. А больше сыновей у Ивана Павловича Литвинчева (доживших до зрелого возраста) точно не было.
Александра Ивановна оставила по себе добрую память как учитель:
— Кто в основном влиял на круг чтения?
— И родители, и моя тетя Люся, которая читала запоем, она мне часто что-то подсовывала. Хотя, по-моему, ей было все равно, что читать, — ей нравился процесс. Еще мне повезло — в школе литературу преподавала Александра Ивановна Стругацкая. Мама братьев Стругацких. Они тоже учились в нашей школе. Александра Ивановна — русская красавица с вот такой косой. Феноменальная женщина, литературу знала, любила... Обычно то, что проходят в школе, читать не хочется, но она преподавала так... Я даже сподобился мальчиком с удовольствием засесть за «Войну и мир», «Анну Каренину», «Воскресение». Позже снова пробовал подойти к Толстому — как-то не пошло...
Но не только превосходное знание русской литературы было ей свойственно. Есть мнение, что чувство слова является врожденным. Как могла Александра Литвинчева, дочь мелкого прасола, настолько владеть русским языком? Или не зря Натан Залманович заставил жену окончить педвуз? Знал, что способностей у Александры Ивановны достаточно? Ведь помимо достойной многолетней преподавательской работы она долго писала «в стол» методики преподавания русского языка, мечтала составить учебник...
[На вопрос об отсутствии у него нескладностей в эфире] —...Ну а если продолжить тему лингвистики, лексических средств, то, безусловно, наличествует и «что-то еще». Наша школьная учительница Александра Ивановна Стругацкая (мать писателей-фантастов) очень горячо наставляла нас, семиклассников, например, так: «Никогда не говорите «с какого ты года!» Надо — какого года рождения!» Спасибо школьным учителям. Спасибо книгам.
Вероятно, все-таки наследственность. Которой Александра Ивановна изрядно поделилась со своими сыновьями.
Довоенные годы
Довоенное детство Стругацких. Аркадию его досталось больше — ему было без малого шестнадцать, когда началась Великая Отечественная. Борису — только исполнилось восемь.
Разница в восемь лет в зрелом возрасте практически не заметна, в детстве же — это огромная пропасть. Но младший в семье всегда тянется к старшему, раньше, чем его сверстники, взрослеет, раньше начинает интересоваться тем, чем интересуется его старший брат и его друзья. Ходит за своим братом «хвостиком», надоедает ему, но... куда ж от него денешься? У кого был в детстве брат — тот поймет.
Помните из ПОДИН? «Стоило человеку забраться в стол к старшему брату-студенту (совершенно случайно, ничего дурного не имея в виду), как там оказывалась наводящая изумление японская электронная машинка, которая тут же незамедлительно выскакивала из рук и с треском падала на пол». Японских электронных машинок тогда не было, но что-то похожее случалось в детстве БНа наверняка.
Детей у наших родителей было двое. Аркадий, старший, родился в 1925 году в Батуми. Борис, младший, в 1933, в Ленинграде. Аркадий был с детства талантлив, любознателен, много читал, увлекался астрономией, сам мастерил телескопы, наблюдал переменные звезды, пытался писать фантастику, издавал с друзьями рукописный журнал — и во все свои занятия неукоснительно вовлекал младшего своего братишку (домашние клички — Рыжий, Барбос и Бобкинс). Таким образом младший с младых ногтей своих приучился читать, наблюдать и сочинять.
Насколько глубоко сходство юного Матвея [БМС] с мальчиком Мотлом?
Тсу. Россия
Я думаю — чисто внешнее. Хотя талантливые дети «этой нации» все, больше или меньше, похожи на мальчика Мотла — очень точный собирательный образ. Меня самого, маленького, в семье частенько так называли. Имея в виду, впрочем, не столько талантливость, сколько другие характерные признаки.
Впервые я, мальчик домашний и в значительной степени мамочкин сынок, встретился с еврейским вопросом, оказавшись учеником первого класса ленинградской школы.
Совершенно не помню, от кого именно, но от кого-то из моих новых знакомых я впервые услышал тогда слово «жид». Надо сказать, что школа научила меня многим новым словам (например, «б...», «е...», «п...»), и слово «жид» не особенно выделялось среди них: все это были слова гадкие, тайные и обозначающие нечто дурное. Если бы тогда кто-нибудь спросил меня, кто это такой — жид, я без запинки ответил бы, что это такой очень нехороший человек.
Крайняя наивность и плохая осведомленность моя сыграли со мною однажды дурную, помнится, шутку. Как-то вечером (было это, скорее всего, зимой 1940/41 года) я, будучи мальчиком семи лет и по обыкновению изнемогая от скуки, просился в комнату моего старшего брата, девятиклассника, где всегда и все было необыкновенно и интересно. То ли старший брат мой, девятиклассник, был занят, то ли настроение у него было несоответствующее, но он меня к себе не впускал, и я уныло торчал в темной кухне, время от времени тихонько царапая заветную дверь и поднывая: «Аркашенька, можно?..» Одни лишь свирепые междометия были мне ответом.