Но я покачала головой.
— Это знак, что мне не выйти замуж, поэтому я лежу здесь и принимаю свою судьбу со смирением, — изрекла я и снова прикрыла глаза.
Девочки не распознали в моих словах издевку. Приняли сказанное за чистую монету и принялись меня утешать.
— Ну же, Магда, вставай! Еще не все потеряно! — Ария осеклась. — Я видела, как твой Силан Дрейн уходил. Он такой… такой… А как он открыл портал — это же невероятно! Ммм… Какие руки… Какие глаза…
«Ко-ко-ко, кудах-тах-тах», — с раздражением думала я.
Я продолжала лежать с закрытыми глазами, но знала, что подруги улыбаются и переглядываются.
— Только представь: ты проведешь первую брачную ночь с ним! — выдохнула Дари.
В пансионе Светлейшей царили строгие нравы и правила. О том, что происходит в спальне между мужем и женой, целомудренным девам до срока знать не полагалось. Именно поэтому об этом говорили постоянно, смакуя скудные подробности, испытывая попеременно восторг и ужас. Поцелуи, объятия будоражили воображение.
— Ммф… — только и могла сказать я.
— А потом еще много ночей… — мечтательно добавила Дари.
— Днем тоже можно, — хихикнула Ария.
— Прекратите!
— Кто-то покраснел. О да… Он будет тебя целовать, Магда.
Он поцеловал меня, но я не почувствовала никакого восторга. Похоже, слухи сильно преувеличены.
Я глубоко вздохнула и все-таки поделилась:
— Я ему не понравилась.
— Ну, у вас будет время… — начала Дари.
— Да не волнуйся. Любовь не всегда приходит сразу, — изрекла Ария с видом воспитательницы. — Жена должна взрастить любовь в себе, и тогда…
— Ой, Ария, прекрати, — не выдержала я.
Дари поднялась.
— Не понимаю, как ты можешь быть такой спокойной. Ты сегодня впервые увидела жениха. И твой браслет пропал! Это немыслимо!
Я резко села, даже голова закружилась.
— Но я совсем не спокойна, Дари. На самом деле я…
— Ты что? Договаривай! Ари, она меня пугает. Молчит и смотрит в одну точку.
— …мне нужно поговорить с отцом. Он должен объяснить. Наверняка это какая-то ошибка.
— О чем ты, Магда?
Дари и Ария тоже поднялись. Я побежала вперед, они за мной. Так быстро я никогда не бегала. Мы неслись по коридорам, совершенно не заботясь о «чинности и степенности», и почти столкнулись с матушкой.
— Магда, Магда… посмотри на себя!
Я только сейчас поняла, насколько дико выгляжу: волосы растрепались и торчат в разные стороны, подол платья и туфли в глине и свином навозе, локти в зеленых пятнах от травы.
— Простите, матушка.
— У Магды пропал помолвочный браслет! — выпалила Ария, которая просто не могла держать язык за зубами.
— Что?!
Глаза настоятельницы удивленно расширились, щеки затряслись.
— Пожалуйста, матушка, мне нужно поговорить с отцом.
— Хм… Как он пропал, Магда? Пожалуй, это происшествие извиняет твой неподобающий вид. Дария, Ария, идите к себе в комнату и посвятите время молитве Светлейшей и чтению, — скомандовала она. — Идем, Магда.
Подругам пришлось подчиниться, несмотря на любопытство. Но с матушкой не поспоришь.
— Итак, как пропал браслет?
Мы снова вошли в кабинет матушки. Она опустилась в кресло, которое предательски тяжело скрипнуло.
— Не знаю, — со всем возможным смирением произнесла я. — Пожалуйста, позвольте мне связаться с отцом.
— Не знаешь, — эхом повторила матушка.
Стоило больших усилий сохранить невозмутимый вид.
— Ну что ж… истории известно три примера, когда браслет потерялся сам собой, — сказала матушка.
Я ощущала ее обжигающий взгляд. Нет, она не смогла бы управлять обителью и пансионом, если бы не была хитрой и изворотливой. Я чувствовала, что она играет со мной, и принимала эти правила. И признаваться не собиралась. Сейчас нужно изображать недоумение, краснеть, бледнеть и лепетать. Хорошая воспитанница.
— Не знаю, что произошло, — сказала я, — вот он был, а потом исчез.
— Знаешь, я позволю тебе поговорить с отцом, — сказала матушка и улыбнулась. — Садись за мой стол.
Она достала из шкафчика резную шкатулку, из которой извлекла пару кристаллов. Отточенным движением положила их на зеркало и начертила магический знак в воздухе. Кристаллы начали разгораться холодным синим светом, зеркальная гладь пошла рябью.
— Теперь можешь позвать отца.
— Отец… — голос сорвался, я откашлялась и повторила: — Отец, это я, Магда… Ответь, пожалуйста… Отец.
— Магда? — усиленный магией голос отца, казалось, заполнил весь кабинет. — Дочь? Что случилось?
— Папа! Сегодня к нам в пансион приезжал Силан Дрейн.
— Я знаю. Ты получила браслет?
— Да…
— Хорошо. Я рад. Да озарит свет ваш будущий союз.
— Отец, пожалуйста, скажи, почему Силан Дрейн? Это же ошибка?! Ты же не мог отдать меня ему?!
Отец молчал. Матушка поудобнее устроилась в кресле и рассматривала книги в шкафу, как будто увидела там что-то новое и чрезвычайно занимательное. Потом она поднялась и достала трактат Каприола Смелого «Рассуждение о добродетели». Открыла книгу где-то посередине и погрузилась в чтение.
— О какой ошибке ты говоришь? Кас и Дрейн породнятся, это откроет нам всем новые возможности.
— Папа, он был так груб… Я не могу выйти за него.
— Я поговорю с ним, Магда.
Вздох облегчения сорвался с моих губ.
— Но ты тоже должна понимать, что он боевой маг. Пока ты в безопасности живешь и учишься в пансионе Светлейшей, он защищает нашу империю. Естественно, что Силан несколько огрубел. Он бывает резок…
— Нет, папа, ты не понимаешь. Я ему совершенно не понравилась! — тут голос опять предательски сорвался. — Все, что ему нужно, — это приданое.
— Что он тебе сказал?
— Так и сказал про приданое. Ясно дал понять, что считает меня некрасивой. Он… лучше мне принять участие в отборе и…
— Дочь моя… теперь послушай очень внимательно.
Я замолчала. Матушка оторвала взгляд от книги и уставилась на меня.
Голос отца зазвучал снова.
— Ни в каком отборе невест ты участвовать не будешь, — сказал как отрезал. — Твой жених достойнейший маг, воин и светлый. Он будет заботиться о тебе. Я со спокойной душой вручу тебя ему. Силан благороден и из хорошей семьи. И потом, Магда, ты не самая красивая девушка…
Он замолчал, подбирая слова.
— Я знаю два языка и наречие темных в совершенстве. Еще колдую…
— Магда, — голос отца звенел льдом, — пойми… Во время отбора, конечно же, устраиваются испытания. Девушки могут показать свое магическое искусство.
Я услышала его тяжелый вздох.
— Ты можешь в совершенстве вести светские беседы… на разных языках. Но… Я знаю, ты умная девочка, поэтому могу тебе это сказать, и ты поймешь правильно. Поверь, мужчины прежде всего смотрят на внешность. Жена благородного человека, особенно мага, — это украшение его жизни.
Я упрямо сжала губы.
Матушка внимательно слушала, и вид у нее был очень довольным.
А я собиралась с силами.
— Отец, он сказал, что не хочет этого брака. Возможно, у него уже есть любимая…
— Все это романтическая чушь! — вспылил отец. — Ты девица, и тебе простительно. Но есть долг. Он сделает то, что хорошо для обеих семей! Дочь! Меня начал утомлять этот разговор. Я желаю тебе добра.
— Отец, — совершенно непочтительно перебила я, — но ты же любил маму, а мама любила тебя…
— Замолчи!
Сказано было с такой яростью, что я сильнее вжалась в кресло. Мне словно только что отвесили пощечину.
— Прости меня, отец.
Я призвала на помощь все свое самообладание, благо всю сознательную жизнь только и делала, что держала себя в руках.
— Хорошо, я прощаю тебя. Вы поженитесь на праздник Белой луны, так что впереди несколько месяцев, чтобы свыкнуться с мыслью. Можешь заняться выбором платья и украшений.
Сказал так, словно бросил собаке кость. Словно платье и украшения для одного дня могли компенсировать целую жизнь.
— Спасибо, отец, — чинно ответила я.
Почувствовала, как он расслабился. Думает, что победил, но у меня еще оставался совершенно неоспоримый аргумент. Я рассказала про браслет. Правда, упустив некоторые детали. К моему удивлению, кристаллы померкли, зеркало разгладилось и стало обыкновенным стеклом.
— Похоже, твой отец разорвал сеанс связи, — сказала матушка. — Магда, ты точно не хочешь ничего мне рассказать?
Я упрямо помотала головой.
— Можешь идти… — голос матушки звучал на удивление мягко. — И приведи себя в порядок. Твое платье выглядит неподобающе. И запах… знаешь ли…
Действительно, переодеться не помешает.
Сон никак не шел. Я ворочалась с боку на бок в своей узкой, а сегодня особенно жесткой кровати. Уже давно стихли смешки, вопросы, двусмысленные шуточки — тишина в дормитории нарушалась тихими вздохами. Дари что-то бормотала во сне. За окном ухнул филин. Я осторожно откинула тонкое одеяло. Нужно подумать и получить поддержку.
Осторожно, чтобы ненароком никого не разбудить, пошла к выходу. Туфли держала в руке. Босые ноги быстро заледенели, зато мое исчезновение из общей спальни осталось незамеченным: никто не был потревожен.
Ночь преображает все вокруг. Тьма коварна, она играет с разумом и меняет предметы, придавая им неожиданные очертания. В коридорах, освещенных одним лишь лунным светом, непривычно тихо. Тишина звучала опасно, словно за очередным поворотом могло поджидать мифическое чудище.
Эйфория от моего «смелого» поступка окончательно отступила. Только сейчас я начала понимать, что наделала. Ощущение свободы исчезло. Остались боль и горькая грусть, которые жгли грудь словно огнем. Подумала о том, что должна быть в ужасе… Но нет… ничего похожего. До сих пор не верилось, что отец не изменит своего решения.
Я прошмыгнула в библиотеку, там под окном быстро нащупала четвертую плитку. На ней ощущалась едва заметная выбоина. Кто устроил этот тайник? Неизвестно. Наверное, такая же ученица, как я. Прежде чем извлечь коробочку прислушалась и еще раз убедилась, что одна. Потом устроилась на подоконнике и извлекла сложенный вчетверо лист бумаги — свою главную драгоценность. Лунного света было недостаточно, чтобы разобрать буквы, но это и не требовалось: содержание письма я знала наизусть.