— Понятия не имею, кто это, — произнес он. — Смахивает на крестьянина.
— Гляньте сзади, — посоветовал Архивариус.
— Что? — Трилист выпрямился. — Осмотрите его голову сзади.
Капитан ногой перевернул тело, вытащил палаш и прикоснулся клинком к спутанным грязным волосам.
— Парик... — начал Крукол и закашлялся. — Нет, скальп.
Это действительно оказался скальп, срезанный, видимо, с какого-то бродяги. Под ним была гладко выбритая кожа и круг веревочных стежек. Из щели торчал дротик.
— У него башка вскрыта, — констатировал Крукол. К сержанту уже возвращалось его обычное унылое спокойствие.
Капитан выдернул стрелку, срезал несколько стежек, вставил кончик палаша в щель и поддел круглый участок черепа. Когда тот упал на пол, открылась внутренность головы. Трое мужчин молча смотрели на очищенное от мозгового вещества пространство, затянутое густой паутиной. Часть ее сбилась в комок, лежащий на «дне» черепа. В центре висел большой мохнатый паук. Мертвый.
— Им управляли через насекомое? — спросил капитан.
Архивариус пояснил:
— Это так называемый арахноид. А человек — марионетка. Мертвое тело, в которое вживлен андромар, заблудшая душа. Помните, Геб, я рассказывал вам про андромаров? Если есть марионетка, значит, есть и манипулятор. Кукловод.
— Универсал поможет? — спросил Геб.
— Нет, — сказал старик. — Но...
В зал, бряцая ножнами, вбежал запыхавшийся стражник и выкрикнул:
— Он идет по Шелудивой улице!
Крукол скрылся за клеткой, где сидел шаман, вернулся с арбалетом и, пробормотав «Я иду туда», вместе со стражником направился к дверям.
— Крук, а где Вач? — спросил вслед Трилист.
Уже в дверях сержант обернулся.
— Сам ищу. Вчера вечером он ушел домой — до сих пор нету, хотя я сказал ему явиться с утра.
Когда они остались одни, Трилист обратился к Архивариусу:
— Что это за заклинание?
— Зеркало, — пожевав губами, ответил старик. — Магические заряды, попадающие в его тело снаружи, отражаются обратно с такой же силой. Зеркало было спрятано в его теле, судебные чары не смогли его найти. Этот человек через клюку инициировал его.
— Инициировал... А оружие? Дубинка, мечи, протазаны, мои дротики — я ведь попал в него два или три раза!
— Значит, он ранен. Это заклинание не отражает обычное оружие.
— Ни одно заклинание не вечно. Сколько длится это?
— Даже если он использует самое мощное... возможно, до вечера?
— До вечера... — повторил капитан. — Первые Духи, куда подевался Кабан?
— Кто это?
— Стражник, который, кажется, очень пригодился бы мне сейчас. Хорошо, так что Джудекса собирается сделать до вечера?
— Быть может... — начал Архивариус, и тут до зала суда докатился грохот.
Хуго Чаттан приказал стражникам впустить во двор еще два десятка пепелян, тех, на кого указал Дарик. Пока они ждали лошадей, Хуго попытался наскоро обучить крыс, как управляться с оружейными машинами. Он понял, что толку будет немного: хорошо укрепленный замок крысы не смогли бы захватить, снабди их хоть пятью полиболами и большой катапультой в придачу. Но прорваться в Острог у них, возможно, получится.
Когда появились лошади, их запрягли в три телеги. На одну поставили аркбаллисту и полибол, на вторую взгромоздили требюше. Дарик Дар и Половинкин залезли на третью, с горючими жбанами, туда же свалили кучу голышей.
— Ты все понял? — спросил Хуго, глядя в глаза Дарика. — Все запомнил?
Телеги выехали со двора Наледи, ворота закрылись. Хуго приказал стражникам:
— Будьте начеку, — и направился в замок. Он уже взбирался к дверям по насыпи, когда наружу вышла закутанная в плащ Риджи Ана.
— Мне нечем заняться, — увидев Чаттана, сразу же заявила она. — Здесь у вас что, совсем никаких развлечений нет? Всюду бродят какие-то угрюмые мужи с мечами...
— Боюсь, красавица, скоро станет чересчур весело, — ответил Хуго, нервно дергая себя за ус. — Особенно если хозяин не вернется до вечера.
Глава 4
В голове Гарбуша шел дым. Мысли всплывали темно-серым облачками; не успев оформиться во что-то связное, растворялись. В ушах гудело. Ни одну идею он не смог связно продумать от начала до конца, но опасность ситуации помогла за ночь сделать то, на обдумывание чего в других условиях ушло бы много дней.
Гарбуш отказался от устройства, созданного раньше, — ствола длиною в руку на плоской деревянной колодке, расширяющейся к концу, чтобы упиралась в плечо. Отдача выстрела опрокинула гномороба на спину, ствол ушел вверх, метательный снаряд улетел неведомо куда. Этой штукой можно было стрелять только с подставки. Требовалось, не меняя основы конструкции, сделать устройство более практичным. Мысли плыли, перемешиваясь; перед глазами то и дело возникало лицо Ипи, превращалось в залитые кровью тела в спальне, которые сменяла фигура с арбалетом и цепом вместо рук; на ее месте возникал человек, бьющий лежащего на полу Гарбуша, появлялось смуглое лицо с тонкими усиками...
Огнестрел. Слово всплыло само собой, неожиданно. Гарбуш замер, моргая. Он находился в дальнем конце мастерской, вокруг никого не было, из-за ковчегов доносился обычный шум.
Метательный снаряд выталкивается из ствола силой газов от взрыва горючего песка, силой огня. Значит, штука называется огнестрелом. Если ее держат в руках — ручной огнестрел. Ручной... Рука? Гномороб поднял ладонь, уставился на нее и громко засопел.
Допустим, мечи: они бывают двуручными, но чаще — одноручными. Надо уменьшить огнестрел так, чтобы держать одной рукой. И уменьшить силу выстрела, ослабить отдачу. Мысли вернулись к Ипи и смуглому юнцу, затем к стрелке компаса и скорому взлету ковчега... Что же он наделал? Те, кто убил семью Ипи, теперь будут знать, куда полетит ковчег. Зачем им это? Они отправятся следом за Владыкой — для чего? Конечно, не из дружественных побуждений, скорее всего, они хотят уничтожить Октона — так почему не нападут прямо сейчас? Значит, у них недостаточно людей, хватило лишь на то, чтобы вырезать семью бедняков на окраине... Но Гарбушу не справиться с ними, если только он не сделает себя сильнее. Как улучшить огнестрел?
После нескольких часов работы оружие превратилось в короткий ствол, закрепленный на рукояти из тиса, с торчащим сзади упором. Сбоку тлел недлинный трут, снизу торчал рычажок, если на него нажать пальцем, запал в стволе воспламенялся.
Гномороб выпрямился, широко расставив ноги, поднял руку с огнестрелом. При этом длинный выступ рукояти уперся в плечо. Пальцем резко нажал на торчащую снизу часть рычажка. Горючий песок вспыхнул, огнестрел бабахнул, руку и плечо сильно дернуло, но Гарбуш устоял на ногах. Подбежав к воротам, он увидел, что снаряд застрял в дереве, пробив его на полмизинца.
Чтобы опробовать оружие и притереть детали, ушло полночи, еще много времени Гарбуш потратил, создавая три таких же огнестрела. Пришлось сделать себе перевязь, на ней — треугольные чехлы для орудия. На пояс он повесил кожаный мешочек, полный горючего песка, и второй, набитый метательными снарядами. Гарбуш подумал, что не обязательно использовать по одному снаряду при каждом выстреле можно нарубить много свинцового крошева и забить им ствол, но решил оставить это на потом.
Еще он взял с собой нож и два топора, которые годились и для обычного боя, и для метания, — с широким округлым лезвием и коротким топорищем.
Емкости ковчегов уже подсохли, вскоре их наполнят летучим газом из колодцев. Работа в мастерских кипела; только потому, что все были так заняты, никто не заметил, чем занимался юный карла.
Выбравшись на поверхность, Гарбуш обомлел: солнце стояло в зените, а он-то думал, что еще утро.
Он побежал к дому Ипи, по дороге с удивлением замечая, что на улицах совсем мало народу для этого времени дня.
Перед развалинами свернул с привычного пути и направился в обход. Ему казалось, что в голове разожгли костер из влажных листьев: вязкий темный дым заволакивал рассудок. Гарбуш пролез сквозь пролом, перебрался через груду камней и достиг огорода. Вокруг никого, только одинокий ворон задумчиво бродил по земле. Гарбуш достал огнестрел, сжав его в правой руке стволом вниз, пригнувшись, пошел через грядки. Вскоре стал виден дом с приоткрытой дверью. Гномороб присел за каменной глыбой и долго наблюдал, но никто не появился и никаких звуков, свидетельствовавших о том, что враги скрываются в доме, не донеслось.
Он упер короткий ствол огнестрела в лоб, пытаясь решить, как поступить теперь: можно спрятаться в доме и дожидаться убийц там, а можно оставаться здесь. План у Гарбуша был совсем простой. Убить всех, кроме одного, и узнать у него, где прячут Ипи. И потом его тоже убить. И после — убить тех, кто будет в том месте, где прячут Ипи. Желательно — тоже всех. И спасти Ипи. И привести ее в свой квартал, уговорить мастера Бонзо и Владыку взять девушку с собой в экспедицию. Очень простой план.
Гномороб постучал стволом по лбу, отгоняя мысль о невыполнимости всего этого, выпрямился. Пожалуй, стоило спрятаться внутри: здесь он слишком далеко от здания. Хотя в спальне до сих пор лежат тела...
Он быстро направился к дому. Преодолев половину расстояния, увидел фигуру, мелькнувшую в проломе каменной стены. Маленькое сердце гномороба заколотилось часто-часто. Он метнулся вперед, распахнул дверь и закрыл за собой. Лихорадочно огляделся, нашаривая на перевязи второй огнестрел. Заметили его или нет? Гарбуш решил, что тот, кого он увидел снаружи, уже побывал в доме, затем вышел — и теперь возвращается. Хотя гномороб не смог понять, почему ему так показалось. Он бросился к двери спальни. Снаружи донеслись шаги.
Гарбуш вступил во второе помещение, подняв голову, стараясь не смотреть на тела под стеной, начал прикрывать дверь, осторожно, чтоб не стукнула — и в это мгновение позади заскрипело.
Гномороб успел присесть, поднимая перед собой огнестрелы, развернулся на пятках, когда дверь в спальню распахнулась, сбив его с ног. Палец дернул рычажок, оружие громыхнуло. Какая-то сила ухватила его за ноги, подняла и швырнула через весь дом — гномороб ударился головой о стену и упал под ней, выпустив из рук огнестрелы.