Петька протягивает руки и лейтенант Морозов сковывает его наручниками.
— Пойдём оформлять тебя, — обращается он к Петьке, а затем переводит взгляд на меня, — не попадайтесь больше в такие неловкие ситуации, господин Гончаров.
Я молча смотрю на та то, как моего друга уводят. Ком застревает в горле. Злость окутывает меня. Ну что за люди и что за мир такой?! Почему такие суровые законы на счёт всех этих родовых семей?
В голове даже мелькает мысль, что лучше бы я родился обычным простолюдином, но я сразу же гоню эту мысль прочь. Ведь как раз для того, чтобы вытащить друга из тюрьмы мне и не надо быть обычным человеком.
— Действуй, как договорились, брат, — Петя кидает последнюю фразу, обернувшись ко мне, — я в тебя верю, — снова повторяет он, — затем, его уводят.
— Не надейся, куда там ему вытащить тебя. Ты знаешь что их семья… — я слышу голос Морозова вдалеке, но не могу услышать до конца, потому что они стремительно отдаляются от меня.
Я остаюсь один возле своего дома, обозлённый и морально подавленный. Эта встреча должна была быть для меня просто глотком очередной информации и не более того, а обернулась тем, что я подставил своим любопытством хорошего человека. Теперь совесть будет мучить меня, пока я не добьюсь его вызволения из тюрьмы. Держись, друг, я спасу тебя. Теперь я просто обязан стать магом и вернуть своей семье некогда былое влияние.
Я снова прохожу через калитку во двор. Медленно иду в дом. Мысли бесконечно крутятся в голове. Ни о чём другом теперь думать не могу. Прохожу вглубь дома и вижу отца, сидящего в старом кожаном кресле. Он грузно смотрит в пустоту перед собой, а когда замечает меня, но одаривает меня тем же взглядом.
— Где ты был, сын? — очень строго спрашивает он.
— Я был… — не заканчиваю фразу и вздыхаю.
Врать я не хочу, это не мой принцип, я это чувствую. Поэтому выдаю отцу правду.
— Был с Петькой. Хотел узнать, кто он такой, — на одном дыхании выпаливаю я.
— Хах, — отец выпускает злобный смешок, — и что? Узнал?
— Узнал… — я протяжно вздыхаю.
— Ну что, лишат меня последних титулов или погон? — проницательно спрашивает отец.
У меня брови на лоб поднимаются от его вопроса. Откуда он знает, что что-то произошло? Или он чувствует? Догадывается? Но всё оказывается куда проще, чем я думаю.
— Откуда ты знаешь, что… — я не заканчиваю свой вопрос, потому что получаю незамедлительный ответ.
— Видел я с окна как вы с ним сюда шли. А затем увидел, как полицейские идут за дом. А потом увидел как твоего дружка простолюдина уводят в наручниках, — выдаёт отец, — я только удивился, почему тебя отпустили.
— Меня… — ком в горле прервал мой ответ, я сглотнул и продолжил, — он взял вину на себя.
— Хах! — снова этот смешок, — как благородно, — констатирует отец, — будто он аристо, а не мы, правда?
Я ничего не отвечаю и лишь опускаю взгляд в пол.
— Ты что, расстроился что ли? — спрашивает отец.
— Он сядет в тюрьму из-за меня лет на десять, — я сокрушаюсь вслух.
Отец ничего не отвечает примерно с минуту, затем встаёт с кресла и подходит ко мне.
— Слушай, сынок, — начинает он, — я же тебе говорил, что не нужно тебе общаться с простолюдинами. Контактировать с ними очень опасно для аристо. Ты меня не послушал, теперь это послужит тебе жизненным уроком.
Он что, нотации читать ко мне подошёл? Я и сам уже всё прекрасно понял. Я был не прав. Я поступил опрометчиво и жёстко поплатился за это.
— Но дружбу я уважаю, — заявляет отец, чем заставляет меня поднять голову и с удивлением посмотреть на него, — в вакууме, — добавляет он, — в принципе, понятие дружбы, я имею ввиду. Будь у меня прежнее влияние, какое было тогда, лет пять назад, нам бы не составило никакого труда совершенно законно вытащить его из тюрьмы, но сейчас… — он делает драматическую паузу от которой у меня живот сводит, — сейчас я в силах, возможно, выбить ему камеру поприличнее. Но это ещё под большим вопросом, получится ли.
— Спасибо, отец, — я благодарю его и протягиваю руку.
Он смотрит на мою руку, думает, а затем, крепко пожимает её.
— Я сделаю всё, что от меня требуется, пап, — признаюсь я, — теперь я понимаю, насколько важно вернуть наш род на прежнее положение.
— Молодец, сынок, — произносит отец, поменяв суровый взгляд на снисходительный.
— А может и повыше, чем прежнее положение, — слегка улыбаюсь я.
— Ой, балда, — отец смеётся, — послезавтра мы увидим, на что ты способен, — он толкает меня в сторону кухни, — пошли обедать. Твоя мать уже заждалась нас.
— Хорошо, — я слегка посмеиваюсь в ответ и иду на кухню.
Гадкое чувство всё не покидает меня. Да и не отпустит оно меня до тех пор, пока я не вытащу друга из этой передряги. Но сейчас мне нужно сосредоточиться на другом. Очень скоро будет инициация, от которой зависит слишком многое.
В дверях мы встречаем тётю Клаву, которая накрыла на стол и уже собирается уходить. Всё по правилам аристо.
— Здравствуйте, тётя Клава, — я приветствую её и делаю шаг в сторону, чтобы пропустить её.
— Привет, Илюша, — мягко протягивает она и проходит вперёд, — приятного аппетита вам, — бабуля обращается к нам обоим.
— Спасибо, — мы отвечаем одновременно с отцом и проходим на кухню.
— Илюша! — мама встречает меня с доброй улыбкой на лице и обнимает меня, — ну как всё прошло сегодня?
Я смотрю на отца, который, как всегда, очень серьёзен. Он грузно садится на стул и пододвигается, не смотря в нашу сторону.
— Хотелось бы лучше, — я не вру, но и не отвечаю, что всё печально.
Не хочу расстраивать маму. Она так добра ко мне. Она любит меня всей душой и сердцем. Я это прекрасно вижу и чувствую.
— Ну ничего, родной, ничего, — приговаривает она, — всё будет хорошо. Не сошёлся свет клином на этих тренировках.
Бам! Раздаётся стук, оглушающий всех в комнате.
Я оборачиваюсь и вижу отца, который с укором смотрит на мать. Он держит сжатый кулак, только что стукнувший столешницу. Видимо, ему очень не понравилось выражение мамы о моих тренировках.
— Екатерина! — он обращается к маме непривычно официально, — ты опять за своё?
Мама ничего ему не отвечает и только отводит виноватый взгляд, а затем, обращается ко мне.
— Ну всё, садись, кушай. А то еда стынет, — она садится рядом с нами.
В воздухе повисает гулкая тишина. Отец начинает есть первым и я решаю последовать его примеру.
Мама пытается вставить обыденные фразы, чтобы разрядить обстановку с отцом, но отец лишь мычит и не отрывается от еды. Он есть по армейски быстро и также быстро выходит из кухни.
— Куда это он? — отрываю взгляд от еды и перевожу на маму.
— Может дрова рубить, может спать, — она пожимает плечами, — он так стресс снимает. Не обижайся на него. Я за столько лет уже привыкла давно к его поведению, — мама снова поглаживает меня за ухо.
У неё такая привычка с моего детства осталась что ли? Или она вот таким образом снимает свой стресс? У каждого свой способ.
— Мам, он так сильно переживает за инициацию? Поэтому такой хмурый постоянно? — спрашиваю о своей догадке.
— Не только, сынок, — мама протяжно вздыхает, — у нас сейчас много проблем. Всё навалилось, как снежный ком, когда дедушка умер.
— А можешь рассказать подробнее? Кем был дедушка? — спрашиваю я, закидывая в себя очередную ложку бобового супа.
— Дедушка у тебя был такой же хмурый, как отец, — мама посмеивается, — тот весь в него пошёл.
Интересно, что она умеет смеяться даже в самых плохих ситуациях. Не многие могут сохранять бодрость духа, когда имеют такие проблемы. А может, она просто женщина и от неё ничего не зависит? Мужчина в семье главный и всегда взваливает проблемы только на свои плечи, а жене достаётся семейный быт и поддержание хорошей атмосферы дома, чтобы хмурые мужчины после решения своих каждодневных проблем приходили домой и хоть немного радовались. По крайней мере, в своей голове я объясняю это так.
— Он был воином, очень хорошим воином, — продолжает мама, — твой отец всегда им восхищался и хотел быть таким же. Но когда на обряде инициации его дар не проявился, отец почти сломался. Мы с ним тогда уже были помолвлены и что-то мне подсказывает, что именно я не дала ему сломаться окончательно.
Так я и предполагал. Отец хочет не только поднять род, но и сделать из меня того, кем он сам всегда мечтал быть. Вот откуда его рвение в тренировках и колкий характер.
— Так они были близки с дедушкой? — я вставляю вопросы по ходу её рассказа.
— Вообще, не особо, — качает головой мама, — дедушка был закрытым и не особо общительным. Ну, знаешь, воины они все такие. Что-то в них ломается однажды, после очередной жестокой битвы и всё, их уже не изменить. Они остаются такими навсегда.
— Угу, — я киваю, — а что там с отцом было после инициации? — я хочу услышать продолжение истории об отце.
— Ах да, — мама растягивает уголки рта и отводит взгляд в сторону, — после этого дедушка совсем отдалился от него. Видимо, для него тоже было очень важно, чтобы его сын стал магом. Отец в свою очередь пошёл в армию, чтобы служить императору, как он всегда мечтал. Да, без магии, но он ведь всегда мечтал быть воином, как его отец. Так и положил двадцать пять лет продвижению по карьере военного.
Так вот откуда у него эта выдержка и вот почему он всегда так быстро ест. Как я и подумал, военный человек, военные привычки.
— А в каких войсках он служил? И в каких званиях? — уточняю я.
— В особой военной академии учился, для знатных родов. Практически все мужчины из аристо там учатся, включая магов. Но не всегда. Это по желанию, — отвечает мама, сидя на стуле с абсолютно ровной, аристократической осанкой, чем меня восхищает, — туда простолюдинам вход закрыт. Простолюдины могут на военных учиться тоже, но не в этой академии, — она пожимает плечами, будто не разделяет такого подхода и продолжает, — в общем, отец отучился и начал с самых низов, дойдя до звания полковника. Под ним была целая дивизия! Он много раз был в горячих точках, заслужил титул рыцаря и множество наград от государства.