Она, кажется, тоже отследила его взгляд и сообразила в чем дело. Надо отдать Энви должное, даже оказавшись в неловком положении, она продолжила вести себя как ни в чем не бывало, и только зарумянившаяся кожа на щеках и шее выдавала истинные ощущения молодой баронессы.
Между тем Фретт продолжил беседу, решив поговорить о главном:
— В конце Белого месяца состоится наша свадьба, а до этого времени вы будете жить в Тэссе на правах дорожайшей гостьи — моей невесты. Надеюсь мой, а в будущем наш дом на ближайшие несколько недель станет для вас самым гостеприимным и уютным местом на земле. Я отправил к вам лучшую горничную — Марто верна мне, как собака, я надеюсь, она вам понравилась?
— Да, — тихо ответила Энви, делая вид, что разглядывает висящие на стенах гобелены.
«Понравилась» — не то слово. Непослушание служанки требовало возмездия, но Энви сдержалась, решив, что жаловаться и ябедничать ниже ее достоинства. К тому же, ссориться в первый же день с любимой прислугой будущего мужа чревато — да и в любом случае, лучше проявить волю и сдержать собственную злобу, чем, начав обживаться в Тэссе, сходу заводить себе врагов. Врагов ведь мало не бывает. Чем их меньше, тем спокойнее.
Фретт остался доволен таким ответом. Подождав, пока невеста насытится завтраком — куском сырного хлеба с экзотическими специями и розовым вином, он предложил ей:
— Такое прекрасное утро не стоит растрачивать на пустую застольную болтовню, не находите? Я хочу, чтобы вы составили мне компанию на сегодняшней охоте.
Он поднялся, медленно подошел к украшенной витражом двери, ведущей на балкон. Повернувшись через плечо, многозначительно кивнул Энви. Та поднялась, нешироко переставляя гибкие ступни, сокрытые в коже аккуратных туфелек, подошла к будущему мужу. Подол ее платья волновался и перекатывался, выхватывая из-под широкой ткани то одно, то другое бедро, круто очерчивая их форму, подчеркивая и смягчая округлости, сглаживая остроту худых коленей.
— Все эти земли — мои. Все эти леса, поля и реки. Тэсс — самый благодатный край во всем Союзе. И охотничьи угодья здесь — не чета остальным. Все трофеи, что украшают стены — добыты в окрестных лесах, — Фретт многозначительно взглянул на стоящую около ннего девушку и кивнул себе за спину.
Рядом с ним, могучим мужчиной, Энви казалась худенькой и хрупкой, но внимательный Фретт отметил, что на самом деле «малышкой» она не была и превзошла бы по росту многих знакомых ему дам. Гордая и крепкая. Родись она в Черноречье, в диком племени легендарных амазонок, могла бы стать сильной воительницей. От такой родятся хорошие дети…
— Я буду рада поучаствовать в вашей охоте, — спокойно произнесла Энви, отвлекая Фретта от размышлений.
— Тогда жду вас внизу через час.
***
С самого детства Айви, любимой дочери барона Эдинширского снились Сны. Эти Сны были ее тайной, самой страшной и самой заветной. О них Айви не рассказывала никому: ни матери, ни отцу, ни самым преданным служанкам, ни сестре. Сны касались только ее одной, принадлежали лишь ей и даже под страхом пыток и смерти Айви не стала бы рассказывать кому бы то ни было о том, что она в них видела.
В детстве Сны казались безобидными. В большинстве случаев Айви не помнила их, а если и помнила — то недолго, но чем старше становилась баронесса, тем тайные грезы были все яснее и реалистичные.
Айви снился лес. Густой, холодный, почти бесцветный, с белым снегом, перечерченным косой разлиновкой черных теней. Она медленно шла по лесу, отчаянно прислушиваясь, старательно вглядываясь в мельтешение серых обледенелых стволов. Каждый раз вокруг было тихо.
Тишина исчезла, когда Айви исполнилось шестнадцать. Сны стали другими. Окоченевший лес в них оттаял: задвигал тенями, загудел кронами, завыл ветрами, путаясь в корявых ветвях. Айви бродила по нему, и ей казалось, что кто-то зовет ее из темной чащи. Каждый раз, услыхав тот зов, Айви просыпалась в холодном поту и садилась на кровати. Несколько секунд после пробуждения ей казалось, что зов еще звучит где-то за окнами покоев. Где-то в лесу, в непроходимых дебрях за старой эдинширской дубравой, там, где полузаросшие лишайниками и травой выходили из земли старые камни заброшенного торгового тракта.
Однажды проснувшись после Сна, Айви услышала зов наяву. Она подбежала к окну, распахнула его и, обомлев, услыхала отчетливый мужской голос: «Приди ко мне, Айви, приди… Отыщи меня, я так давно жду нашей встречи…»
Не раздумывая долго, баронесса поспешила на конюшню. Там велела оседлать коня и, ни говоря никому об отъезде, поскакала в сторону древнего тракта. Все это время таинственный голос продолжал звать ее. Он то растворялся в шуме ветра, то становился ясным и отчетливым, был требовательным, не требующим возражений, не терпящим сомнений.
Проскакав несколько миль по старой дороге, Айви свернула в сторону и двинулась вдоль тонкой, отороченной высокими скалистыми берегами, реки. Тонкая тропа привела ее к высокой круче, под которой среди травы и камней девушка обнаружила черную дыру, ведущую в земное чрево. Айви замерла, услышав, как тайный голос позвал ее туда.
Словно в трансе, она спешилась и, не раздумывая, нырнула под землю. В пещере, было темно, тепло и сухо. Стоило Айви сделать один осторожный шаг вперед, сбоку появился слабый комок зеленоватого призрачного света. Айви протянула руку, коснулась — в тот же миг световой клубок впитался ей в ладонь, заставить кончики пальцев светиться.
Разобравшись с освещением, Айви пошла вглубь земли. С двух сторон от нее тянулись серые стены, в паре ладоней над головой висел потолок, там и тут облепленный гроздями летучих мышей.
Безусловно, будь Айви в своем обычном, нормальном состоянии, она ни за что в жизни не полезла бы в жуткое подземелье, но в тот миг волшебный, чарующий зов полностью овладел ее разумом, лишил возможности думать, заставил все быстрее и быстрее спускаться во тьму, навстречу неизвестности.
Пройдя больше мили вглубь пещеры, Айви увидела, что узкий коридор расширяется, образуя просторную подземную пещеру. Она остановилась, под ногами блеснула вода — похоже, впереди находилось подземное озеро.
Зов исчез, и магия начала отпускать Айви. По ее спине поползли первые мурашки страха, но зеленый огонь вновь вспыхнул на кончиках пальцев, вновь пробудив в душе девушки странную эйфорию.
— Я пришла, — сказала она тьме, и затихла, ожидая ответа.
Эхо подхватило негромкий голос Айви и растащило его, отбивая во мраке от стен пещеры. Далеко впереди, там, где у озера должно быть был противоположный берег, зажглись две желтые точки. Они стали приближаться и вскоре замерли перед лицом Айви, сгустив вокруг себя тьму, сделав ее непроглядной, почти осязаемой, плотной.
— Я ждал тебя, мое прекрасное дитя, — прошелестел голос, и сердце Айви забилось — наконец-то незнакомец из Снов заговорил с ней. Как же долго ждала она этого мига.
— Я всю жизнь хотела встретиться с тобой, — прошептала она, протягивая светящиеся пальцы туда, где должно было находиться лицо ее таинственного собеседника, но свет тут же затрепетал и ослабел. Айви испуганно отдернула руку.
— Не сейчас, дитя, не сейчас. У нас еще будет время познакомиться поближе.
— Зачем ты звал меня? — Айви вопросительно посмотрела в золотые невероятные глаза, и потупила взгляд, смущаясь и краснея.
Эти глаза были прекрасны. Они очаровывали, поглощали, утягивали, словно золотые омуты с черными провалами больших, чуть вытянутых в вертикаль зрачков. В голове Айви все плыло, она не думала более ни о чем, лишь мысленно умоляла собеседника-невидимку смотреть на нее и говорить с ней… и не оставлять ее более, быть тут, быть рядом… Навсегда…Навеки…
— Скажи, ты любишь меня, Айви? — голос зазвучал вновь, и юная баронесса поперхнулась глотком воздуха.
— Люблю… Больше всего на свете люблю… — сами собой прошептали ее губы. — Ты только мой… мой. Мой!
— Тогда откажись от жениха, которого подобрал для тебя отец. Сделай это ради меня. Ради себя. Ради нас.
— Хорошо, любимый, обещаю, — покорно кивнула Айви…
…Она не помнила, как вернулась обратно. В голове звенело, словно от вина, ноги подкашивались, в ушах стрекотали цикады. Айви немного пришла в себя, лишь рухнув на кровать в своих покоях. Отослав беспокойных служанок и под страхом расправы запретив им болтать об ее отсутствии отцу, она отрешенно уставилась в потолок. «Обещаю тебе, обещаю, любимый» — сами собой шептали ее губы…
На утро между Айви и Грегофом Эдинширским состоялся серьезный разговор. Айви знала, как надавить на отца, а данное таинственному возлюбленному обещание предало ей напористости и уверенности. Так судьбоносный разговор закончился в пользу любимой дочери барона. Так невестой Фретта Тэсского вместо Айви стала Энви.
***
Энви никогда не любила охоту. Сомнительное, мужское развлечение, хотя, помнится, Айви обожала носиться с собачьей сворой по полям, преследуя зайцев и лис. Она азартно гикала, натравливая на загнанного зверя костлявых сухомордых борзых. Энви эти страшные, неестественно худые, словно искаженные в пространстве, собаки, казались мифическими ториями из свиты южной богини Хоу — повелительницы царства тьмы.
После завтрака баронесса отправилась в свои покои, куда вскоре явилась Марто и принесла охотничьий костюм. Энви сочла его слишком изысканным, для такого «грязного» действа, как охота. К чему эта роскошь там, в полях и лесах бескрайнего Тэсса. Она бережно погладила пальчиком замшу на рукаве золотистой куртки из кожи оленя, оценила мягкость выделки и филигранность золотистых нитей орнамента. Красиво. Жаль, что к вечеру все это великолепие будет забрызгано грязью и провоняет лошадиным потом…
Во дворе призывно и жутко протрубил рог. Энви кивнула служанке, и Марто спешно помогла ей одеться. Туго-натуго затянула корсет, так, что и не продохнуть. Подала короткую зеленую накидку, стилизованную под егерский плащ.
Фретт ждал невесту за воротами. Он сам подвел ей лошадь — белую ивисскую кобылу с шелковой гривой и лоснящимися круглыми боками, начищенными до блеска. Властно дернул повод, заставив животное склонить благородную голову перед будущей наездницей. В выкаченных черных глазах кобылы Энви заметила страх. Лошадь боялась: дергала шкурой и тревожно прядала аккуратными ушами. Похоже, причиной ее беспокойства был Фретт.