Пришедший с утра стражник, к неимоверному облегчению Мстиславы оказавшийся не Шульгой, спустил ей в ведре битую крынку с водой, кусок чёрствого хлеба и мерзкую жижу, больше похожую на коровье пойло, чем человеческую пищу. Княжна не смогла побороть брезгливости и взяла только воду.
Вытянув нетронутую еду наверх, стражник почти добродушно усмехнулся:
— Ничего, денька через три слопаешь всё до крошки.
Не будет никаких трёх дней! Нелюб придёт!
Но почему тогда она до сих пор здесь? Почему, вернувшись вчера вечером из деревни, он тотчас не примчался за ней? Ответ был очевиден, но Мстиша отказывалась верить.
К середине дня набухшие серые тучи разродились мелким докучливым дождём, от которого невозможно было спрятаться. Мстиславе хотелось плакать от злости и отчаяния. Даже скотину и ту держали под крышей.
Поджав под себя ноги и нахохлившись как воробей, девушка пыталась согреться или хотя бы сохранить оставшееся тепло. Но без горячей пищи, движения и хорошей одежды это едва ли было возможно, и Мстиша чувствовала, как костяная рука холода пробиралась под её тонкую рубашку.
Она болталась в зыбкой дрёме, пытаясь одновременно прислушиваться к происходящему наверху и не поддаваться унылым размышлениям. В какой-то миг почудилось, будто в глубине усадьбы закричали. Мстише померещились несколько спорящих голосов, но вскоре всё стихло. Девушка ещё некоторое время прислушивалась, но вспыхнувшая было искра надежды погасла.
Мстислава не знала, сколько прошло времени. По-прежнему моросило, и вся её одежда пропиталась влагой. Пытаясь согреться, девушка дышала на озябшие руки. Она начинала жалеть о том, что отказалась от сухаря, а вчерашний пряник, добрую половину которого Мстиша по глупости выбросила, был точно из чьей-то чужой жизни.
— Мокнешь, красавица? — раздалось над головой, но Мстислава так оцепенела от холода, что даже не вздрогнула. — Чего ж твой мужик не идёт? Ты тут студишься, а он, небось, вдову греет.
Не поднимая головы, Мстислава вскинула на Шульгу взгляд исподлобья. Стражник сидел на корточках, широко разведя колени в стороны, и смотрел на пленницу блестящими сальными глазами, наслаждаясь и своей властью, и стыдом девушки.
— Деньги нужны будут, ты только помани, — он подмигнул. — У меня мошна тяжёлая, — низко хохотнул Шульга и выразительно провёл ладонью по паху.
Мстиша не выдержала и опустила голову. Её пробрал озноб.
— Ишь, недотрога, — усмехнулся стражник и, бросив последний взгляд на княжну, поднялся и скрылся из виду.
На Мстишу нашло отупение и безволие. Свернувшись калачом, она бездумно глядела в стену и сжимала рукоять ножа, не выпуская её из хватки, даже когда наступила ночь.
Ей снился Нелюб.
‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵‿︵
Утром Мстислава едва заставила себя подняться с лавки. Одеревеневшее тело ломило, на посиневших кистях некрасиво проступали лиловые жилки.
Нелюб не пришёл. Мстиша провела в жутком порубе вторую ночь, а его всё не было. Значит, не стоило и надеяться. Помытчик наверняка уже находился за вёрсты от злосчастного городишки. Ехал на новой лошади да радовался, что так удачно избавился от обузы.
Мстислава сжала зубы, пытаясь не расплакаться. Руки и ноги сковала слабость. Но теперь рассчитывать можно было только на себя. Она снова открыла веки и оценивающе посмотрела наверх. От этого простого движения перед глазами всё поплыло. Сколько здесь было — сажени полторы, две? Нет, Мстише никогда не вскарабкаться туда.
Небесная Пряха! Где были Боги? Нежели они оставили её, княжью дочь?
Зарычав, девушка, перебарывая сопротивление собственного тела, поднялась и попробовала уцепиться пальцами за деревянную стену, но лишь сломала ногти. Вторая попытка закончилась тем, что, наткнувшись на жирную многоножку, Мстислава в ужасе закричала и отпрыгнула обратно на лавку.
Мстиша должна была поговорить с посадником. Рассказать, кем она является на самом деле. В конце концов, Мстислава знала такие подробности жизни княжеской семьи, что рано или поздно он должен будет поверить ей. Но тогда посадник отправит Мстишу к отцу. Не она ли говорила, что предпочтёт такому позору смерть?
Нет. Нынче из холодного земляного мешка мысль о постыдном возвращении в Медынь уже не казалась Мстиславе такой страшной. Ведь иначе её ждало рабство или лапы Шульги. Или и то, и другое.
Девушка закрыла лицо руками. В кои-то веки она пыталась сделать что-то хорошее, и чем всё закончилось? Не реши Мстиша купить подарок Нелюбу, не сжалься над мальцом, нынче она тоже бы шагала в сторону Зазимья.
Он бросил её. Бросил, когда был больше всего нужен. Бросил, когда вся её жизнь стояла на кону. Бросил, оказавшись ничуть не лучше Сновида, которого презирал за то же самое.
Послышался шорох. Мстиша вжалась спиной в ледяную стену, замерев в тревожном ожидании. На миг над колодцем мелькнула знакомая всклокоченная голова, а следом показалась спускаемая лестница. Девушка похолодела.
Когда деревянные ножки с шуршанием утвердились на земляном полу, Мстислава нащупала клинок. В голове метались шальные мысли. Если ей не удастся убить его, то всегда можно… Ведь лучше так, чем…
Но мгновения шли одно за другим, а Шульга всё ещё стоял наверху. Наконец, нехотя и новым, злым голосом он глухо велел:
— Ну, долго тебя ждать? Подымайся!
Дрожа от холода и слабости, но как можно скорее, княжна принялась лезть, стараясь не смотреть вниз. Последние ступени были наиболее опасными. На самом верху лестница угрожающе закачалась, но Шульга и не подумал подать девушке руку. Сумев сохранить равновесие и оказавшись на земле, Мстислава, переводя дух, хмуро посмотрела на стражника с немым вопросом. Тот скривил рот и неприязненно хмыкнул.
— Пошли, — небрежно бросил он и подхватил её под локоть, направляя в сторону усадьбы. Но несмотря на грубость, Мстиша поняла, что Шульга больше не посмеет её лапать.
Охранник и не думал объяснять девушке, куда и для чего они идут, но в сердце Мстиславы снова затрепетала надежда, и с каждым шагом она становилась всё сильнее. Миновав постройки, они завернули за угол и оказались на переднем дворе.
Когда Мстиша увидела Нелюба, у неё едва не подкосились ноги. Волна чистой, всепоглощающей радости обрушилась на девушку, придав миг назад безвольному телу яростную силу. Княжна стряхнула с себя пятерню Шульги и ринулась навстречу зазимцу.
Перед тем, как броситься в объятия Нелюба, она успела заметить, как смягчилось его ожесточённое лицо и чуть опустились напряжённые плечи.
— Нелюб, — только и сумела пропищать ему в шею Мстиша и улыбнулась, услышав над собой облегчённый выдох.
Её окутало теплом и запахом Нелюба, и следом Мстиславу словно прорвало. Впервые за эти несколько страшных дней она позволила себе расплакаться.
— Ну, будет, будет, — пробормотал Нелюб, крепко прижимая её к себе и гладя по голове. — Пойдём, незачем тут задерживаться.
Легко подхватив девушку на руки, он понёс её прочь из усадьбы. Мстислава не оборачивалась, но чувствовала кожей буравящие взгляды.
За тыном их ждала телега.
— Словята отрядила, — пояснил помытчик.
Нелюб усадил Мстиславу на сено и, обежав её с ног до головы внимательным взглядом и накрыв накидкой, пахнувшей сундуком и старыми вещами, подал увязанный в тряпицу кусок кулебяки. Он был ещё тёплым.
— Всё Словята: и плащ дала, что от мужа покойного остался, и еды наготовила. — Зазимец устроился рядом. — Уж как она переживала за тебя, когда узнала.
Помытчик коротко взмахнул вожжами. Столбики забора посадничьей усадьбы побежали сначала медленно, а потом всё быстрее, и Мстиша сомкнула глаза. Когда она открыла их, проезжали злополучную торговую площадь.
Сдобный дух пирога кружил голову, и девушка с удовольствием отломила кусочек.
— Только много не ешь, — посоветовал Нелюб. — А то с непривычки живот разболеется.
И действительно, ей хватило совсем немного, чтобы почувствовать сытость. Отложив кушанье, княжна обняла свои плечи. Теперь она раскаивалась, что кинулась на Нелюба. Во-первых, стоило вести себя сдержанней. Во-вторых, должно быть, от неё воняло.
Мстислава скосила очи на помытчика. Он сидел, глядя вперёд, прямой и суровый. Девушке показалось, что его черты заострились. Меж бровей собралась складка, а губы сжались в упрямую полосу.
— Ты сердишься? — тихо спросила Мстиша, когда они миновали городской вал.
Нелюб быстро посмотрел на неё и снова перевёл глаза на дорогу. Телега мирно поскрипывала, над золотившейся стернёй с пронзительными криками носились запоздалые ласточки.
— Не на тебя, — неохотно ответил он. Помолчав, Нелюб добавил: — Хотя и на тебя немного. Как ты только догадалась отправиться одна, в незнакомый город, да ещё и зная, что там могут бродить разбойники?
— Не тех разбойников боялись, — покачала головой Мстиша, и Нелюб против воли вымученно улыбнулся.
— Рассказывай, — вздохнул он, и Мстислава поняла, что прощена.
Она поведала ему обо всех своих злоключениях до поруба, и зазимец слушал, лишь неверяще мотая головой и время от времени неодобрительно цокая.
— Полбеды, когда глузду маловато, а если к тому же отваги без меры, тогда совсем погибель, — подытожил он.
Но стоило Мстиславе дойти до ямы и, главное, до Шульги, Нелюб перестал улыбаться и посмурнел. Не перебивая, он внимательно смотрел на девушку, а когда она закончила рассказ, лишь вымолвил сквозь зубы:
— Вот таких выродков земля точно носить не должна.
— Я решила, ты не придёшь, — прошептала Мстиша, ковыряя сломанный ноготь.
Несмело подняв взгляд, она столкнулась с сузившимися глазами.
— Вот, значит, что ты обо мне думаешь?
— Почему ты не пришёл сразу? — не смогла сдержаться Мстиша.
— Пришёл. — Он сжал челюсти, и теперь стало ещё заметнее, как Нелюб осунулся и посерел. Под глазами лежали тёмные круги. — Вот только оказалось, что нужны девять гривен выкупа. Кобылу удалось вернуть почти сразу, хозяин попался сговорчивый. А вот чтобы птицу продать, пришлось помыкаться.