Да и у нас коробью отмыкали, отмыкали.
Едва горшки были водружены на стол, а песня оборвалась, Хорт поклонился князю и княгине и в наступившей тишине молвил:
— Благословите молодого княжича княжну на покой вести!
Любомир и Радонега поднялись и дружно ответили:
— В час добрый! На долгие веки, на кудрявые дети!
Краем глаза Мстиша заметила, что Ратмир начал вставать, и только теперь поняла, что нужно подняться, но ноги, сделавшиеся слабыми и мягкими, точно блинная опара, едва не подвели, и если бы не удержавшая её рука жениха, княжна бы упала.
Хорт взял со стола блюдо с курицей, а сваха — хлеб, и вместе они двинулись вперёд, прокладывая путь молодым. По бокам шагали мальчики-прислужники, нёсшие горящие жировики. Гости провожали жениха и невесту песней про катавшуюся по полу килу, но Мстиша не разбирала слов, оглушённая шумом, стыдом и страхом.
Дорога до клети показалась слишком короткой, и когда дверь отворилась, пахнув прохладой и житом, Мстиша была готова бросить всё и бежать без оглядки. Она, не боявшаяся ничего, ждавшая этого мига больше всего на свете, затравленно озиралась вокруг и надеялась, что Ратмир не чувствует, как сильно дрожит её рука на его предплечье. Мстислава успела лишь горько усмехнуться, вспомнив про себя Стоянин совет, данный накануне отъезда — прижать жениха в дверях, чтобы верховодить в семье. Прижать! Да у неё едва хватало сил держаться на ногах.
Клеть была небольшая и совсем простая, ничуть не краше той, что Мстиша видела в деревенском доме Томилы. Бо́льшую её часть занимала высокая постель, устланная соболями, возведённая на трижды по девяти ржаных снопах. В каждом углу были воткнуты стрелы, на которых висели калачи. Тут же стояли кадки, доверху наполненные пшеницей, рядом — оловянники с мёдом.
Воевода и боярыня водрузили свои ноши на стол, мальчики поставили жировики в бочки. Мстислава боялась, что раздастся очередная срамная песня или опять придётся исполнить какой-нибудь нелепый обряд, но сваха лишь обошла кровать с веткой рябины, а затем они с Хортом поклонились и, пожелав «опочивать в добром здоровии», удалились.
Ратмир облегчённо выдохнул и затворил засов.
18. Муж и жена.
Мстислава, ни жива, ни мертва, неподвижно стояла там, где её оставила боярыня, исподлобья глядя на жениха. Или мужа?
— Мстиша, — нежно и удивлённо прошептал княжич, делая шаг к ней. Против воли девушка вздрогнула, и Ратмир замер на полпути, недоверчиво нахмурившись. — Да ты меня боишься? — расстроенно спросил он, испытующе глядя в лицо невесты.
Где-то совсем рядом раздалось ржание коня, и Мстислава испуганно дёрнула головой.
— Не страшись, родная моя, это всего лишь Хорт, — улыбнулся Ратмир. — Бедняге нынче всю ночь нас сторожить.
От его голоса, в котором сквозила снисходительная усмешка к свадебным порядкам, сразу стало чуточку спокойней, и Мстислава выдохнула, опуская напряжённые дотоле плечи.
— Садись. Небось, от голода голова кругом? Смотри, тут курица есть, хлеб, пряники. Чего поднести тебе?
Мстиша послушно опустилась на постель, погружая пальцы в мех. Он был тёплым — должно быть, заранее нагрели на печи.
— Пряник, — попросила Мстислава.
Ратмир улыбнулся, точно ничего иного услышать не ожидал, и, положив на блюдо горсть печева, поставил перед ней и подал в руки кубок. Княжна благодарно сделала несколько глотков — она до этого и не замечала, какой сильной была жажда.
В чаше плескался мёд, пахучий и едва хмельной, но даже этой малости хватило, чтобы голова блаженно побежала. Мстиша откусила от пряника и перевела взор на Ратмира. Он сидел рядом, и на его устах блуждала полуулыбка. Мстислава отложила еду и вернула княжичу кубок. Не отрывая взгляда от очей невесты, Ратмир пригубил его совсем как тогда, в роще.
Каким-то образом Мстиша чувствовала одновременно и нетерпение Ратмира, и уверенность в том, что он не станет её торопить. В глазах княжича было ожидание, но он сдерживал себя, чтобы не выдать его, чтобы не испугать Мстиславу, и от этого понимания сразу стало легко. Точно читая её мысли, Ратмир осторожно протянул руку к Мстишиному лицу и невесомо провёл по щеке.
— Нам не обязательно спешить, — прошептал он, и прорезавшая его голос хрипота противоречила бесстрастности слов. — У нас впереди тысячи ночей. Если ты не…
Мстиша улыбнулась и накрыла ладонью его рот, обрывая на полуслове.
— А как поднимать придут? — спросила она лукаво. Теперь, когда страх отступал, Мстислава снова почувствовала зарождавшееся в груди и животе тепло и осмелела.
Ратмир улыбнулся.
— Мы соврём, — пробормотал он, перехватывая её пальцы и, едва касаясь, поцеловал каждый.
— Я хочу стать твоей. До конца, — выдохнула Мстислава, чувствуя, как голос дрожит вместе со всем её телом, но теперь вовсе не из-за испуга.
Поцеловав Мстишину ладонь, Ратмир опустился на одно колено и осторожно провёл рукой по ноге девушки, спрятанной под шёлковыми складками. Он поднял взгляд, встречаясь с очами княжны, безмолвно испрашивая разрешения. Мстиша сглотнула и слабо улыбнулась. Голова кружилась то ли от мёда, то ли от тепла и запаха Ратмира.
Княжич приподнял подолы рубашек, высвобождая Мстишину лодыжку. Медленно огладив её, он легко поддел и снял расшитый золотом черевик, а затем разул вторую ногу. Мстислава поджала пальцы и закусила губу, стараясь не рассмеяться от щекотки. Или от счастья. Трудно было сказать наверняка. Ратмир всё ещё держал её ступни в руках, и, не вытерпев, Мстиша тихонько прыснула. Она потянула жениха за ладонь, вынуждая подняться, и, как только Ратмир сел на кровать, спорхнула на пол.
— Разве не я должна тебя разуть? — озорно блестя глазами, спросила она, держась за Ратмировы колени для равновесия. Нынче, когда он первый опустился перед ней, сделать то же самое уже не казалось попирающим её достоинство.
Лицо Ратмира озарила улыбка, к которой она никак не могла привыкнуть — безоружная, мягкая, обнажающая то, чего он раньше не позволял ей увидеть. Откуда-то Мстиша знала, что Ратмир открывал ту свою сторону, что никому кроме неё прежде не показывал.
Он доверился ей.
Вместо ответа княжич протянул руки к её сороке.
— Я хочу снять это.
Его голос был низким и шероховатым, и всё внутри Мстиславы замерло в незнакомой истоме. Продолжая опираться о колени Ратмира, Мстиша покорно ждала, пока его пальцы проберутся под тяжёлые грозди жемчуга и бережно снимут убор.
Голове сразу стало легко. Следом княжич развязал повойник, выпуская на волю пушистые косы. Ратмир медленно погладил её по волосам, перебирая выбившиеся пряди и вороша золотистые звенья. Мстиша высвободилась из-под рук жениха и, ухватившись за правый сапог, ловко стянула его. Так же быстро расправившись со вторым, она некоторое время недоумённо смотрела то на пустые сапоги, то на Ратмира.
— Ни серебра, ни плётки?
Княжич захохотал и, наклонившись, сгрёб Мстишу в охапку.
— На что нам они? — жарко прошептал он в её ухо, запечатывая слова поцелуем, от которого кожа на руках покрылась мурашками. — В серебре недостатка не будет, а плётку ты не потерпишь.
Мстислава отстранилась и внимательно посмотрела в глаза жениха. Его обожание придавало ей храбрости, которая почти до боли распирала грудь. Рядом с Ратмиром Мстиша чувствовала себя всесильной, и от этого захватывало дух.
Под взором княжны Ратмир посерьёзнел. Уголки его рта медленно опустились, а очи — бархатные и мерцающие — вдруг заметались по её лицу, разрываясь между глазами и губами. Не дожидаясь, пока княжич, наконец, сдастся своему желанию, Мстиша ухватилась обеими руками за его шею, притягивая к себе и сметая все сомнения Ратмира поцелуем.
Сначала он замер в оцепенении, но, точно очнувшись, прижал Мстиславу к себе с такой силой, что та едва не задохнулась.
На его устах оставался вкус мёда, и перемешанный с собственным запахом Ратмира, он вышибал землю из-под ног. Руки Мстиславы принялись бороться с застёжками на свите княжича, пока тот выпутывал невесту из многослойных одежд.
Леший бы побрал того, кто придумал пришить сюда ряд бесконечных пуговиц! Непослушные пальцы соскальзывали с жемчужин и никак не могли сладить с крошечными петельками.
— Научи меня, — на выдохе произнесла Мстиша, наконец, отрываясь от губ зазимца.
Ратмир положил ладонь на Мстишину щёку и, притянув к себе, жадно поцеловал.
— Нам придётся учить друг друга, — хрипло пробормотал он, прижимаясь к её лбу и тяжело дыша.
Перехватывая воздух, Мстиша сдула лезшую в глаза прядь и судорожно усмехнулась.
— Неужто нашлось что-то, чего даже ты не умеешь?
Ратмир снова засмеялся и поцеловал её.
— Ничего. Вот увидишь, я — прилежный ученик, — бархатным шёпотом ответил он, освобождая её от верхницы.
Мстислава осталась лишь в нижней сорочке, и её кожа розовела сквозь тонкий шёлк. Ратмир не спешил снять исподницу, и его руки блуждали по телу девушки, следуя за каждым изгибом.
Княжна наконец разделалась с оставшимися пуговицами, почти со злостью рванув края свиты Ратмира в стороны. Точно забавляясь её нетерпением, княжич улыбнулся и потёрся носом о подбородок невесты. От нахлынувшей слабости руки Мстиши безвольно опустились, а веки сомкнулись. Она не услышала, а почувствовала мягкий рокот его смеха. Губы Ратмира скользнули по её шее, коснулись надплечья и, наконец, опустились к ключице.
— Я мечтал об этом с того самого мига, как увидел тебя обнажённой, — признался он, не переставая ласкать её.
Мстиша резко выдохнула, распахивая глаза. Очи княжича блестели, словно бусины чёрной яшмы.
— Не сердись, — мягко попросил Ратмир, касаясь её межбровья и разглаживая собравшиеся морщинки. — Это вышло ненароком. В тот день ты отправилась к реке умываться, и я услышал твой крик. — Пальцы княжича бродили по лицу Мстиши, тешились с растрепавшимися прядями и медленно опускались к шее и груди. — Я и испугался, что стряслась беда. — Против воли Мстислава сдавленно ахнула, когда его рука обожгла плечо. Она чувствовала, как в ожидании прикосновения налилась грудь, и шёлковое полотно натянулось, обволакивая новые очертания. — А когда я вышел к воде, — его голос делался тише и глуше, а слова звучали всё медленнее, — то увидел тебя. Совсем нагую, — ладони Ратмира вдруг скользнули вниз по плечам, увлекая за собой сорочку и обнажая Мстиславу по пояс, — и такую прекрасную…