Но самому Сане не терпелось. Он несколько раз подходил к кладовой и наконец достал палочку.
«Попробую на кошке, — решил он и, достав платок, накрыл им кошку и взмахнул палочкой: — Айн, цвай, драй!»
Он снял платок — под ним сидели сразу три кошки.
Саня удивился.
«Да ведь я ничего не сказал! Пусть сейчас будет будильник. Айн, цвай, драй».
Он откинул платок — вместо кошек там лежали дамские ручные часики.
«Это потому, что я говорю шепотом».
Он сказал «айн, цвай, драй» погромче (хотя бы и карманные часы) и откинул платок: там сидела крыса и ела пирог с маком. Саня испугался, бросился в комнату и проснулся. Было утро.
Саня пробрался в кладовую. Палочка была на месте. Вечером Саня с Валей пришли в цирк.
…Доктор Каррабелиус вошел бледный и очень рассеянный. В руках у него была другая палочка — белая и поменьше прежней. Она была, конечно, хуже, и поэтому сразу началась какая-то путаница.
Сначала у публики взяли десять предметов, а стали отдавать, оказалось четырнадцать.
Ящик с женщиной распилили. Когда же стали составлять, голова не приклеилась, и женщина вышла из ящика без головы. Доктор этого не заметил и женщина тоже не заметила, что она без головы, и начала убирать приборы. Тогда публика стала кричать, и доктор поспешил вернуть женщину в ящик и опять приставил к ней верхнюю часть.
— Айн, цвай, драй! — сказал он и махнул палочкой.
Женщина вышла.
— Не та голова! — закричала публика.
Доктор взглянул — голова у женщины была с усами, с седой бородой клинышком.
— Что за история! — развел руками доктор. — Я не знаю, откуда взялась эта голова. Чей это голова?
— Это моя голова! — закричал какой-то мужчина в публике.
Он встал. Действительно, на нем была голова помощницы доктора.
— Тут произошейль какой-то путаница! — сказал доктор. — Ничего, мы сейчас разберемся. Не нужно волновайсь, граждане. Пожалуйть, гражданин, на минутка в контора. Ви будет получайль свой голова обратно.
Публика много смеялась, а доктор увел помощницу и мужчину за кулисы.
— Видишь, эта палочка гораздо хуже, — сказал Сане Валя.
На другой день доктор не выступал, на второй и третий — тоже. А на четвертый в городе появилось объявление, что доктор Каррабелиус заболел и выступать не может. Саня и Валя три дня сидели дома, а потом встретились на улице.
— Он не заболел. Все дело тут в палочке, — сказал Саня.
— Ах, как нехорошо, что мы взяли эту палочку! — сказал Валя. — Что же он теперь будет без нее делать?
— Я думал о том же, — сознался Саня. — Я не хотел и трогать палочку все эти дни…
И им стало очень жаль доктора Каррабелиуса: ведь он теперь сидел дома и ничего не мог сделать. Он был очень неловкий и даже не умел нырять в воду.
Начали они думать, как бы вернуть доктору палочку. А тут весь пионерский отряд, в котором они состояли, тоже заговорил о болезни иллюзиониста, который всем так нравился. Всем было жалко доктора Каррабелиуса.
Тогда Саня и Валя решились пойти к доктору и рассказать все прямо.
Они пришли в цирк и отправились за кулисы. За кулисами они увидали деревянную лестницу. Они поднялись по ней и очутились в каком-то грязном, темном коридоре. Они толкнули первую дверь, и оттуда высунулась голова в синем колпаке; одна половина лица у нее была синей, а другая желтой.
— Где тут живет доктор Каррабелиус? — спросили ребята.
— Гав-гав-гав! Вторая дверь налево! Каррамбамбам! — закричала голова и показала язык.
Ребята удивились. Потом они постучались во вторую дверь налево и вошли.
Темная комната вся сплошь была заставлена такими странными предметами, что ребята сначала, даже испугались. Тут стояли ящики на колесах, восковые фигуры, цилиндры, детская коляска, ведро и множество предметов других. Часы были похожи на барабан, стол висел на веревочке, и к нему был приделан чемодан. На столе стояла стеклянная банка, и в ней лежал сапог.
Доктор Каррабелиус сидел посреди всего этого в кресле. Он был не во фраке, а в трех пальто и одном пледе. Кроме того, на нем были повязаны два клетчатых шарфа. Волосы доктора были всклочены. Он пил пиво из огромной кружки и смотрел куда-то сквозь ребят.
— Здравствуйте! — сказал Саня. — Вы нас узнаете?
— О!.. Здравствуйте! Еще бы, — сказал доктор обрадованно. — Вы племянники абиссинского негуса, Бубби и Кубби.
— Нет.
— Вы певицы венской оперы? Не? Я очшень часто ошибайсь.
— Нет. Мы Саня и Валя.
— Ах, Саня и Валя, которые умейль ныряйль! Как я очшень большой рад! Садитесь, пожалуйста, на диван.
Ребята хотели сесть на диван, но он вдруг разъехался на две части.
— Цыц! Назад! — сказал доктор дивану, и тот опять съехался. — Он больше не будет, садитесь.
Ребята сели, но тут из-за угла выкатилось кресло на середину комнаты и сказало человеческим голосом:
— Эне-бене, ки-ка-пу…
— Штеен, нихт шпрехен! — прикрикнул на него доктор, и оно ушло назад. — Ну, что ви скажейт мне хорошего, мои милый друзья?
— Доктор, — сказал Саня, — мы очень хотели бы быть иллюзионистами.
— Иллюзионист?! — удивился доктор, потом засмеялся и откинулся на спинку кресла. — Иллюзионист? — повторил он еще раз. Он покачал головой. — Ах, милый, милый дети! Ви не знайт, что такое иллюзионист. Есть маленький сказка о человек, который выдумал себе волшебное царство и жил в нем, как принц, даже сердце замирайт, думал он… А потом вдруг посмотрейль и видит — все это ненастоящий, глупый: стен — ненастоящий, диван — фальшивый, солнце — картонный, смех — чужой. Да, да, дети, даже слез — ненастоящий… Мне уже много год, и я не плакайль, и у меня нет на свете ни один друг. Вот один друг, и он… он тоже плакал ненастоящий…
Тут доктор взял восковую фигуру, надавил на ней кнопку, и фигура заплакала.
— Вот, милый дети… В конец жизни этот человек посмотрейль и видит, что есть иллюзион, а настоящий жизнь не умеет. Смотрите: у него на окне в стакан замерз вода, на тарелка — большой пыль. И он не умеет ныряйль… Нет, дети, не надо быть иллюзионист. Лучше давайт я вам угостил яичница.
Доктор встал, зажег спиртовку и, взяв с полки цилиндр, начал бросать в него яйца, одно за другим.
— У меня нет сковородка. Ну ничшего, мы будем жарить яичница в эта шляпа.
Он разбил яйца и помешал их в шляпе, потом посмотрел в нее, — оказывается, шляпа была пустая.
— Ну вот, — развел доктор руками. — Даже мой предмет меня больше не слушался. Я не могу вас угостить яичница…
— Доктор, — начал Саня, — нам очень все-таки хотелось бы делать все, как вы…
— Дорогой дети, — прервал его доктор, — я был весь свет. Я ездил Испань, Африка, Португаль и такой маленький стран, который вы еще не знайт. Я видел столько человек, сколько у вас нет волос на голове… Я знал сотни наездник, фокусник, эквилибрист, гипнотизер, велосипедист, прыжок в сетка, прыжок без сетка, бой быков, укротитель львов, дрессировщик ящериц — и все они ходийль с понуренной голова… Я был на родине, и мне не биль кушайль, и на меня смотрейль хмуро и злой… Я приехал ваша замечательная страна, и меня люди смотрейль, что делает глупость. Он делает иллюзиографии, когда нужен настоящий графин. Ваша страна нужен много хороший настоящий вещь, настоящий фабрик, настоящий парк… Вы должны мечтайль быть не иллюзионист, а летчик, ученый, капитан…
— Неправда! — закричали тут ребята в один голос. — Мы знаем, почему вы не выступаете. Вы потеряли палочку!
— Палочка? — удивился доктор. — Какой такой палочка?
Саня тут вытащил из-за пазухи завернутую в бумагу волшебную палочку. Ребята наперебой начали рассказывать доктору все-все: и как они взяли палочку, и как его жалели, и как все их товарищи жалеют доктора.
Тогда доктор схватил вдруг ребят и крепко прижал к себе.
— Дети! — сказал он. — Дорогой дети! Я был неправ. Я теперь знайль, для кого работ иллюзионист нужен. Смотрите на мой глаз: вот первый настоящий слез за сорок лет жизнь иллюзионист… Ну, а теперь возьмите палочку, отвернуйлся и сказайль: айн, цвай, драй.
Ребята отвернулись, взмахнули палочкой и, сказав «айн, цвай, драй», повернулись обратно. Доктор стоял во фраке. Он весело хлопал в ладоши. Появилась его помощница.
— Я совсем вовсе теперь здоровый, — сказал доктор. — Пошель делать объявляйль, что я работайль, потому что палочка нашелся.
И на другой день по городу были расклеены афиши:
«Волшебная палочка нашлась!
Доктор Каррабелиус возобновил работу и устраивает большое представление для пионеров и всех ребят города.
Волшебная палочка нашлась!»
РАССКАЗ О ГОВОРЯЩЕЙ СОБАКЕ
Вообще-то говоря, говорящих собак на свете нет. Так же, как говорящих лошадей, леопардов, кур, носорогов.
Собственно, науке известен только один такой случай, — это знаменитая говорящая собака Олстон-Мабуби. Она принадлежала известному доктору Каррабелиусу, но где она находится в настоящее время, никому не известно. История эта — истинная правда. Произошла она не так давно в маленьком, очень далеком и захолустном городке Нижнем Таратайске, на реке Бородайке.
Излишне говорить, что город Нижний Таратайск никогда до того замечательного события не только не видал говорящих собак, но даже обыкновенными собаками, как город маленький, не изобиловал. Было в нем ровно шесть собак, причем одна из них неполная. Она имела только три ноги и один глаз; все остальное она растеряла за свою долгую и бурную жизнь. Но это не мешало таратайским собакам быть особенными.
Естественно, что все жители города знали всех шестерых собак наперечет. Они даже составляли известную гордость Таратайска. Эту гордость подогревали особенно владельцы собак, люди тщеславные и самолюбивые. Поэтому все жители считали, что таратайские собаки самые умные на свете.
Все говорили: «Наши собаки». Приезжих спрашивали: «Вы еще не видели наших собак?» Возвращаясь поздно домой, таратайцы говорили: «Это лают наши собаки» — и слушали их, точно пение соловьев.