— Ага, — кивнул Тим. — Выиграешь у самого слабого, а потом будешь мальчиком для битья у самого сильного.
— Не веришь ты в меня, — грустно улыбнулся я, — а еще брат называется. Ты же знаешь, я в классе — лучший, среди юниоров — лучший. Мне скучно! Достойного соперника не найти. Нечему уже учиться.
— И что ты такого находишь в драках, — Тим что-то чиркнул карандашом, делая пометки на ватмане, — вот что интересного лупить по морде другого. Это больно и неприятно.
Тимур не был фанатом боев, больше того, он терпеть не мог драться, стремился всеми силами избежать урока, а если не удавалось, вяло махал кулаками, пока тренер однажды сам не махнул на него рукой.
— Азы выучил и ладно, — бормотал он, — не всем дано быть как Дамир. Мир приобрел ученого и потерял воина.
Воином в нашей паре был я, впрочем, от Тима не отставал и по учебе. Но я учился просто потому, что хотел быть первым везде. Тим учился, потому что ловил кайф от всех этих знаний, которых вдалбливали в нашу башку с превеликим усердием учителя.
— Тим, вот я буду управлять эскадрой кораблей, и, точно стану главнокомандующим, а ты, что будешь делать? — как-то поинтересовался у брата, а тот вдруг отбросил карандаш и посмотрел на меня очень внимательно, как будто часами думал о том, чем будет заниматься.
— А я Мир, буду тем, кто раскроет тайну излома, и больше ни один корабль не пропадет в сером мраке, ни один человек не погибнет. Мне бы только вычислить точное время и оказаться там, понимаешь. Мне надо будет измерить… - и тут из него полились цифры, термины, расчеты. Тим уже был возле разлома, уже измерял давление, силу, скорость.
— Хватит! — прервал я поток слов, в который даже вдумываться боялся, — пойдем пошляемся.
— Ок, — согласился брат, — Хлойку можешь не звать, бесит своей тупостью.
— Заткнись, — незлобно огрызнулся я, — она не тупая, она — девочка. Девчонки все такие, у них так мозги устроены. Если бы ты больше обращал внимание на красоток, ты бы это знал наверняка. Мы же с тобой похожи как две капли воды, но девчонки тебя почему-то стороной обходят, и мне кажется это уже странным, в твоем возрасте Тим, — нравоучительно сказал я, натягивая куртку брата, так как лень было идти в свою комнату, — уже давно пора хотя бы целоваться, а то прыщи вылезут, не отмоешься.
— Ну прыщей у меня не будет, — потер подбородок брат, — а целоваться с дурами не тянет, вот найду девушку своей мечты: умную, молчаливую, умеющую развлекать саму себя, тогда и поцелую.
— Какую? Какую? — поперхнулся я. — Слушай, вот Ольга по тебе сохнет, хочешь я ей язык отрежу, планшет подарим, когда будет нужно, ты ей включишь, в соц. сети посадишь, и она будет развлекать сама себя.
— А ум откуда она возьмет? — хохотнул брат, выталкивая меня из комнаты.
— Три в одном, сочетание взрывоопасное, — рассудил я. — Пойдем за Хлоей зайдем, — хлопнул по плечу, вмиг напрягшегося брата, — пусть хоть она мной повосхищается, если ты не веришь в мои силы.
Хлоя вылетела сразу же, как только я позвонил в дверь. Три коротких и один длинный — условный сигнал. Она как будто всегда ждала меня, ни разу я не видел ее не накрашенной, с грязной головой или в домашней одежде. Идеальная, идеальна во всем. Отличная будет спутница, с которой не стыдно показаться перед толпой народа.
— Ты как всегда красавица, — отвесил ей комплемент и получил в награду страстный поцелуй.
— Тим, — капризно протянула Хлоя, глядя, как хмурится мой брат. Этим двоим никогда не надоедало ссориться друг с другом. — И когда же ты найдешь себе девушку, может твое настроение улучшиться, и ты не будешь выглядеть так отвратительно, — прощебетала она, цепляясь за меня, обнимая под курткой теплыми руками.
— Ему не надо искать, — добродушно парировал я вместо брата, потому что он считал выше своего достоинства отвечать на «блеянье овцы», это я сейчас слова Тима повторяю, — за него родители нашли. Видимо поняли, что бесполезно ждать, когда Тимур найдет себе идеал, так что…, - и я многозначительно замолчал, от моей малышки у меня не было секретов.
Как сейчас помню дебильное выражение лица брата, когда он услышал эту новость, сидя со мной под распахнутым окном поздней ночью.
Родители решили женить Тимура по расчету. На какой-то близкой родственнице Короля. Таким просто не отказывают. Даже если бы родители и хотели сказать нет, им никто этого бы не позволил. Судьба Тима была решена в какие-то пятнадцать минут. И теперь мы с братом с содроганием ждали, когда родители нам расскажут об этом «счастливом» подарке богов.
Правда, как я понял, в сговоре участвовали только наши родители, королевская чета и родители той девчонки, которая ни сном, ни духом про помолвку не знала. Как я и говорил, мы с Тимом-то узнали, потому что случайно подслушали, сидя у раскрытого окна поздно ночью, когда родители решили, что мы спим и видим десятые сны, в то время как их сыновья, пытались бросить вызов на подпольных боях сильнейшим. Правда нас обсмеяли и вытолкали взашей, но мы своего добьемся. Точнее я.
Тимур гулко сглотнул и уставился на меня бешеными вращающимися во все стороны глазами. Если бы не трагизм момента, я бы покатился со смеху, а тут выглядел ничем не лучше Тима. И что мог сделать в эту минуту? Просто похлопал его по плечу, предлагая держаться.
— Слушай, Тим, — прошептал я, — это же отличный выход, ты кроме своих цифр ничего вокруг не видишь, наконец-то появится та, кто будет тебя кормить, носки убирать, огрызки выкидывать. — помолчал минут пять, давая свыкнуться с мыслью несвободы, — помидоры нести? — вот тут оторвался как мог, за что тут же получил затрещину, больно стукнувшись скулой о фасад дома.
Глава 4
Кокон сняли быстро. Правда пошевелить ни рукой, ни ногой так и не смогла. Мышцы атрофировались и не желали подчиняться.
— Мышечная атрофия, — констатировал Дима, и пояснил, — ну это когда мышцы в объеме уменьшаются, а на некоторых участках тела даже исчезают. Ты же лежала, ничего не делала, — сказал так, как будто я специально лежала, не желая вставать, ходить, бегать. — Ну что ж, — хлопнул он в ладоши, — мышечная ткань атрофировалась и исчезла. Рекомендуем изменить образ жизни с лежачего на активный, диету и специальные упражнения.
Легко сказать, изменить образ жизни с лежачего на активный. Когда я ни рукой, ни ногой пошевелить не смогла, только мышцы глаз активно заработали, пытаясь рассмотреть, что там вообще со всем моим телом происходит, и есть ли оно, то тело.
— Везите меня домой, — скомандовала, когда на меня натянули одежду из мягких тканей, кожа отвыкла от одежды и теперь было такое ощущение, что терло повсюду, где только можно.
В зеркало принципиально не смотрела, да и на руки свои боялась посмотреть, не то что потребовать зеркало. Отражение себя я видела в жалостливых взглядах медсестры, пыталась поймать в глазах Льва. Но брат тот еще жук. Лицо его не выражало абсолютно ничего. Прямой взгляд, ни жалости, ни сострадания, ни отвращения. Вот и какая я, пойди пойми.
Мила, как только зашла, вдруг всхлипнула, закрыла лицо руками и убежала из палаты, Генрих остался, правда избегая моего взгляда.
— Сейчас я распоряжусь насчет носилок, — сказал Дима, но Лев остановил его взмахом руки.
— Эту тощую особу донесу сам, — и он подхватил меня на руки, одну мою руку положил себе на плечо, вторую, чтоб не болталась уместил мне на живот, рукой сделала попытку уцепиться ему в плечо. — Ну все сеструха, держись, я тобой теперь лично займусь, — тихо выговаривал он мне, широким шагом шагая по больничному коридору. — У меня и план разработанный есть, и комната розовая должна поспособствовать твоему выздоровлению. Я сделаю из тебя богиню, моя Галатея.
— Ты что несешь, — шипела, дико вращая глазами, даже шея не хотела мне подчиняться, настолько ослабла.
— А то, что теперь я твой тренер, лечащий врач, твоя сиделка и прочее, прочее, сразу предупреждаю! Уж извини свое чувство стыда придётся засунуть тебе куда-нибудь подальше, у меня на тебя долгоиграющие планы, девочка. — и братик не то чтобы больно, но очень чувствительно ущипну меня за задницу.
— Ой, — взвизгнула я, — больно же. Дядя, он дерется, — пожаловалась уже в машине.
— Лев?! — реакция последовала тут же.
— Папа, я ее воспитываю, — брякнул Лев и снова ущипнул меня чуть пониже спины.
— Я отомщу тебе, — попыталась дернуться, да вот только бесполезно.
— Конечно, конечно, — заверил меня мой верный друг, — как только, так сразу.
Во дворце со страхом ожидала, когда меня внесут в розовый ужас. Со Льва станется, я точно знаю. Поэтому, как только меня занесли в комнату, я первым делом зажмурилась и открыла глаза после того, как меня не очень-то и ласково уронили на постель.
— Тощая, тощая, а кости тяжелые, — проворчал Лев, открывая шторы, окна и впуская свежего воздуха. — Вот тут ты теперь будешь обитать, прости, но сделал все по своему вкусу, придешь в себя переделаешь.
Я с изумлением огляделась. Широкая кровать с бортиками, у лица подвешено какое-то приспособление.
— Это что? — указала глазами я на висевший передо мной треугольник.
— Это, чтобы ты могла сесть, когда руки научишься поднимать.
— Угу, — буркнула и с трудом повернула голову вправо.
Комната была золотистой в бежевых тонах, никакого намека на розовый, да и намека на девичью не было в ней от слова совсем. Комната больше напоминала спортзал. С каким-то приспособлениями, тренажерами, палками.
— А ты ничего не перепутал? — проблеяла испуганным голосом, — где мои куклы, плюшевые зверята, зеркала, гардероб с платьями, в конце концов!
— Гардероб тебе понадобиться не раньше, чем через полгода, ходить будешь пока в этом, — и Лев вытащил нечто похожее на пижаму или домашнюю одежду, ну на худой конец, если за уши притянуть на спортивный костюм. В довесок шел плотный топ и ужаснейшие трусы, напоминавшие мне панталоны. Лев с удовольствием потряс трусами перед моим ошарашенным лицом.