– Лорд Вейдер, вы получили мое сообщение?
Куполообразная голова не двигалась. Ученик не знал, волноваться ему или нет. За этой черной маской невидимые глаза, казалось, анализировали его, словно неудавшийся эксперимент.
– Расскажи мне, как продвигаются дела.
– Я привлек к работе нескольких диссидентов. Они доверяют мне, и, я полагаю, они имеют возможность сделать все так, как требуется.
– Если твоя миссия продвигается так успешно, почему ты ищешь моего совета?
Ученик глубоко вздохнул.
– Мои союзники ищут направление главного удара по Империи, что-то, что объединит всех врагов Императора в одну мощную силу. Я сказал им, что я предоставлю им подходящую цель.
Лорд Вейдер обдумал вопрос и ответил:
– Император управляет галактикой через страх. Вы должны разрушить символ этого страха.
– Да, Лорд Вейдер.
– Империя строит Звездный разрушитель около Раксуса. Эта верфь – твоя следующая цель.
Ученик кивнул, обдумывая услышанное. Звездные разрушители были очень видными символами имперского контроля, чудовищных кораблей в небе боялись все те, кто мечтал о свободе. Уничтожение даже одного можно считать настоящим достижением; уничтожение источника множества, могло быть громким призывом к открытому восстанию – если бы он только смог это сделать…
Затем он вспомнил, что сейчас он разговаривал не с мятежниками, и это не было предложением. Это был приказ.
– Спасибо, Лорд Вейдер, – сказал он. – Я сразу отправлюсь туда.
Он ждал, что голограмма рассеется, поскольку так это обычно и происходило, когда он заканчивал разговор, но его Учитель еще не закончил его. Он поднял голову и увидел, что все еще является предметом мрачного проникающего в него внимания со стороны Учителя.
– В тебе – большой конфликт, – сказал Учитель.
Обезоруженный, ученик на мгновение потерял дар речи. Волна изображений сокрушила его: ослепленный, удрученный Koтa, мольбы Мэрис Бруд о пощаде, мертвый отец и он сам – Гален – у его ног, огненная боль от лезвия меча его Учителя, вышедшего через его спину.
Он выпрямился, зная, что должен ответить.
– Мои раны беспокоят меня, Учитель. Я не могу не интересоваться, сколько во мне все еще осталось человеческого.
– Нет. – Явная ложь не была принята его Учителем. – Твои чувства к твоим новым союзникам становятся более сильными. Не забывай, что ты все еще служишь мне.
С этими словами голограмма действительно распалась и ПРОКСИ вернулся к своему нормальному виду и размеру.
– Тьфу, – сказал с дрожью дроид. – Ненавижу быть им.
Ученик стоял, глубоко задумавшись, и кивнул.
– Я думаю, что он тоже.
Фоторецепторы ПРОКСИ моргнули и посмотрели через плечо.
– Хозяин…
Он знал, что это была Юнона прежде, чем он повернулся. Он мог почувствовать это низом живота и внезапной волной в его сознании. Но как долго она была здесь? Что она видела?
Когда он увидел выражение её лица, то понял – она видела всё.
– Юнона…
– Я… я хотела узнать, куда мы потом полетим. Ты тренировался и не слышал, что я вошла, поэтому я решила пождать. – Замешательство и тревога угрожали сокрушить ее. Она сглотнула и сказала: – Но, похоже, тебе уже сказали, куда направиться.
Она уже повернулась, чтобы уйти, но ученик в панике пересек комнату и взял ее за плечо.
– Юнона, подожди, это не то…
– Конечно, то, – она оттолкнула его. – Ты все еще лоялен к Вейдеру. В конце концов, он заклеймил меня как предателя и пытался убить тебя… Ты – все еще его… его… – Казалось, она вот-вот расплачется.
– Его раб.
Юнона уставилась на него глазами, полными слез. Мгновение она казалась озадаченной.
– Да. – Ее голос окреп. – Но если это так… Почему? Почему ты бросил вызов своему Учителю, спасая меня?
Его ответ был резок даже для его собственных ушей.
– Ты была на Каллосе. Эта информация находится в твоем файле. Ты знаешь то, на что это походит – следовать письменным приказам.
Она поморщилась.
– И?
– И мне нужет кто-то, чтобы вести корабль.
– Мы оба знаем, что это не так.
Он отвернулся, и на этот раз она задержала его.
– Мое нахождение здесь никогда не было из-за моего пилотирования.
Его горло сжалось настолько туго, что он боялся, что не сможет говорить вообще. Он не мог встретиться с ней глазами. Разочарование разрушенной надежды в них было слишком остро.
И слишком близко к тому, что он чувствовал в его собственном сердце.
Она отпустила его и пошла к выходу, но на пороге она повернулась.
– Я не знаю, кто – или какой – ты на самом деле, – сказала она. – Может быть, я никогда не буду этого знать. Но когда-нибудь скоро ты решишь судьбу восстания, а не твой Учитель. Это – кое-что, чего он не может. Он далек от тебя. И когда вы столкнетесь, в тот момент вспомни, что я также была вынуждена оставить позади все, что я когда-либо знала. Пожалуйста, – сказала она, – не заставляй меня оставить другую жизнь.
С этим словами она оставила его полным расстройства и неуверенности в себе, уставившимся на одежду, которую он достал, и со сжатыми кулаками.
Однажды, вспомнил он, она принял решение предпринять шаги, если она подойдет слишком близко к нему. Теперь же было слишком поздно для этого. Они испытывали чувства друг к другу, которые он не мог отрицать – и теперь она знала правду о нем и его продолжающемся заговоре с Дартом Вейдером. Он должен был убить ее немедленно, чтобы не пострадал план. И в этом не было никаких сомнений.
Но он не мог этого сделать, и, как ни странно, он доверял ей, что она не проговорится Кота. Это означало бы его смерть, и он был уверен, что она не тоже не хотела этого.
Он надеялся, что она будет радоваться, если узнает, что могла бы воссоединиться с Империей и снова работать в военном флоте. Теперь он понял что было наивно с его стороны, предполагать, что она сможет забыть все, что случилось начиная с ее пленения. Она путешествовала с Koтa слишком долго, пряча свое собственное негодование. Она даже попробовала поговорить с ним об этом однажды, а он оттолкнул ее. Если бы он слушал, то возможно он знал бы ее лучше.
Изменило бы это что-нибудь, было другим вопросом. Действительно, предположил он, план был невыполним. Именно его продолжающийся союз с Вейдером и был проблемой. Как она могла быть тесно сосуществовать с человеком, который заключил ее в тюрьму безо всяких причин, так на долго?
Однако, это было теперь покрыто мраком. У него не было никакого выбора, кроме как продолжать осуществлять план, чтобы отомстить Императору. Потом он исправил бы отношения с ней. Если бы они могли сотрудничать до тех пор, было бы хорошо. Это было всем, что они должны были сделать. Но он ненавидел бы это, если бы она думала о нем, как он о Мэрис Бруд: как о находившемся в противоречии раненном существе, имеющем немного надежды и немного перспектив.
Он скользнул в одежду и капюшон, принимая облик рыцаря-джедая с отрешенностью и тяжелым сердцем.
Глава 28
Юноне казалось, что она спускается по кругу или спирали. Она думала, что ее ситуация усложнилась до предела в последний раз, но все, о чем тогда приходилось заботиться – это Каллос и ее отец. Она едва думала о них с момента как вырвалась из-под имперской стражи и начала новую жизнь в бегах. А теперь – это предательство Старкиллера…
Она поймала себя, думающей об этом, и сердито приказала себе остановиться. Это не было предательством. Он даже не лгал ей. Он только позволял ей полагать, что когда он говорил о мести Императору, он подразумевал и Вейдера, и Империю в целом. Он позволил ей полагать, что весь его разговор о восстании был подлинным, не уловкой на пути следования к его собственным целям. И она поверила этому, как хороший пилот, которым она должна была быть. Как слуга, поскольку она была под властью Вейдера и оставалась при ученике Вейдера. У нее не было никого, кто мог бы непосредственно обвинить в ее наивности.
Этого не было, как будто она заслужила чего-нибудь еще. Она слишком много доверяла ему и позволяла ему делать все, о чем он думал. Она не давила на него, чтобы он рассказал ей, как он пережил предательство Вейдера – теперь было очевидно, когда сам Вейдер пощадил его исключительно с этой целью. Как могла она имперский капитан, который когда-то командовал целыми эскадрильями пилотов, некоторые из которых были лучшими в Империи, быть так легко быть втянутой в заговор этого незнакомца, этой измученной душой? Это казалось ей невероятным.
Ей хотелось плакать от мысли, как глубоко она предала себя. Она не была вассалом, заложником в чьей-то большой игре. Она была человеком, талантливым человеком со своими амбициями. Кем она была теперь?
Список ее недавних достижений было исчезающе мал. Лететь сюда, забрать там, сделать это; отремонтируй то. Она ничего не смогла предложить на Фелуции, кроме своего мнения о Старкиллере, и что было доказано, абсолютно необоснованное. Еслибы обвинение обошло ее, когда восстание закончилось раскрученным на кончике светового меча Вейдера, она полагала, что она заслужила кусок того же, за то что не думала, не пыталась, не делала ничего из того что делается в защиту неосознанно безнадежного дела.
Если бы она не находилась непосредственно рядом с другими предателями… то Koтa не мог бы догадаться о ее настроении. Она была молчалива, начиная с ее конфронтации со Старкиллером, а ее концентрация отключена. Она проверила данные о заключительном скачке трижды в перед тем как обнаружить ошибку в расчетах, чтобы не пополнить список погибших из-за ошибок в расчетах. Она даже огрызнулась на ПРОКСИ, когда он предложил самому исправить это за нее. Умственные способности дроида не могли принести ничего, кроме неприятностей! В их арсенале были списки, задачи распределенные по приоритетам и повиновение приказам, и никаких вопросов, которые возникают.
Когда она поймала себя на том, что завидует ему, и знала, что это плохо.