– На французском, чуть-чуть на испанском, но я учу…
– А на мандарине или на кантонском диалекте? Жалко, – разочарованно выдохнула девочка. – Я Лянь Вон, из тех самых Вонов. Мой папа – верховный судья.
Не дожидаясь, пока представятся остальные, она решительно обошла комнату, словно хотела убедиться, что выбрала самое удобное место. Существо, которое слезло с плеча, принялось поправлять нарукавники, и Элла подумала, что, может быть, это тоже спутник, как у ее родителей.
– Цзяоцзы, не вертись, затихни, понял? – прикрикнула девочка.
– Кто это? – Существо Элле сразу понравилось.
– Собака фу, – с усмешкой ответила Лянь. – Это собаколев, китайский оберег.
– О!
Элла никогда раньше не видела собакольвов.
Собака фу гордо прошлась по комнате, встряхиваясь и прихорашиваясь.
– Вот я посажу тебя в клетку и запру на этот раз.
Лянь подхватила Цзяоцзы на руки.
Наверное, все-таки собаки фу отличались от спутников. Чародейного спутника невозможно было посадить в клетку, как нельзя запереть лучшего друга, часть своей души.
Девочка в хиджабе шагнула вперед:
– А я Самайра.
– У тебя там настоящий дух? – спросила Элла, с восхищением разглядывая прекрасную лампу.
Самайра наморщила носик.
– Мы их никогда так не называем. Это джинн, точнее, у меня джинна. Она добрая. Может улетать и прилетать, когда захочет, но мне нравится носить лампу с собой, чтобы ей было уютнее, если она захочет меня проведать. – Самайра погладила лампу, словно Элла обидела ее обитательницу. – А моя мама – президент Объединенной лиги необычайнов.
Элла тихо сглотнула. Уф. Опять не то сказала.
– Я Шивон, – с сильным ирландским акцентом прошептала последняя девочка. – И я никто.
Остальные захихикали, но Элла не поняла почему.
Она начала объяснять, что она чародеянка, но Лянь вдруг соединила ладони, и между ними вспыхнул крошечный шарик света. Элла вытаращила глаза – она впервые видела, как творится колдовство необычайнов. И ей так захотелось поскорее научиться чему-то подобному! Необычайные чудеса были совсем не похожи на чародейные.
– А у тебя какое чудо? – надменно поинтересовалась Лянь. – Ты на каком факультете будешь?
Ой, нет. Элла до сих пор не знала.
– У меня вся семья училась на факультете Духа. – Лянь принялась перекидывать шарик света с ладони на ладонь. – Мой папа творит чудеса с погодой. Он очень любит работать с грозами. Думаю, я пойду по его стопам.
Самайра подалась вперед:
– Ты уже научилась призывать Свет! Как это тебе удалось?
– Годы тренировок. – Лянь сверкнула самодовольной улыбкой. – Брала частные уроки.
– Одна из моих мам – мастер Осязания, как необычайн-директор Ривера, она умеет творить чудеса с драгоценными камнями. – Самайра потрогала украшения на головном покрывале. – Они созданы, чтобы усилить мою память. А родная мама – мастер Зрения, ей подвластна мудрость. Все читают ее знаменитую колонку советов, которую она ведет в «Необычайно Таймс». У нее всегда самые точные предсказания и пророчества. Но я планирую стать мастером Вкуса и открыть собственную пекарню-кондитерскую. Буду создавать лопающуюся от сиропа басбусу, прославлюсь на весь мир своими тортами.[2]
Элла неловко поежилась. Как бы ей хотелось вот так же тараторить о чудесах, которые творят ее мама с папой, но девочка не очень четко представляла, как чарование соотносится с колдовством необычайнов.
Лянь и Самайра перевели взгляды на Шивон.
– Моя мама – мастер Осязания, творит чудеса с металлом, работает с диким железом, может создать из него все что угодно. Папа – мастер Духа, способен проникнуть сквозь любую завесу, – пробормотала она.
– Твоя мама ведь в тюрьме? – спросила Лянь. – Я видела по вестибоксу «Необычайных сплетен».
Щеки Шивон вспыхнули.
Самайра тихонько ойкнула, потом повернулась к Элле:
– Это правда, что у тебя внутри недобрый Свет?
– Неправда, – ощетинилась Элла. – Что еще за недобрый Cвет?
Самайра не успела ответить – в комнату вошли родители Эллы и необычайн-директор Ривера.
– Твои родители здесь? – Лянь скроила презрительную гримаску.
Элла, не зная, что сказать, сжала губы.
– Привет, крошки, – произнесла мама своим глубоким голосом.
Следом за ней протопал Стручок, оставляя на полу мокрые следы. Девочки шарахнулись от Дюранов. Наверное, родители Эллы казались странными ее новым соседкам. Папа – с длинными кудрями, в цилиндре и фраке с длинными фалдами, с квакающей лягушкой на плече. Мама – с роскошной копной волос, в длинном платье, за разлетающимся подолом которого прятался огромный аллигатор, и – что самое заметное – с чародейным рисунком по всему смуглому телу.
– Приятно со всеми познакомиться. – Мама помахала рукой.
Никто не ответил, кроме Шивон.
Необычайн-директор Ривера попыталась завести вежливую беседу.
Мама легонько похлопала Эллу по плечу, и их взгляды встретились. Ее голос проник в сознание девочки, он звучал успокаивающе, как колыбельная: «Твоя комната дома гораздо больше, и спальни в школе у мадам Коллетт ничуть не хуже этой. Я могла бы разрешить тебе ночевать у нее, не возвращаясь домой каждый день. Ты точно решила, что хочешь учиться здесь?»
Сколько Элла себя помнила, мамин вездесущий голос всегда звенел у нее в голове, если она находилась рядом, – от чуть слышного напоминания полить орхидеи до ласкового подбадривания, когда она пыталась учить чародейные карточки или читала сказки перед сном. До тех пор пока у Эллы не появится собственный спутник, который будет охранять ее сознание от любопытных родственников, мама, папа и бабушка смогут свободно проникать ей в мозги, чтобы пообщаться или (иногда) почитать ее мысли.
– Да, мама, – чуть слышно шепнула Элла.
– Хорошо.
Мама наклонилась и поцеловала ее в лоб.
«Чародеи добрее и приветливее», – заструился ее голос в сознании дочери.
Элла кивнула. Но, может, местным просто надо немного привыкнуть?
Папа приподнял цилиндр с гроздью черепов, приветствуя девочек и госпожу Риверу. Девочки продолжали молча глазеть. Ривера улыбнулась:
– Мы очень рады, что ты теперь с нами, Элла.
– Мы с Уинни пойдем прогуляемся, пока ты поможешь нашей девочке разместиться, – сказал папа маме и, подмигнув Элле, выскользнул из комнаты.
Под взглядом госпожи Риверы Лянь, Самайра и Шивон разошлись по своим углам. Элла перевела взгляд с сундуков на их необычайные чемоданы и поняла, что готова бежать в ближайший магазин за такими же. Украшенные изображениями созвездий, да еще распаковывались сами по команде. И ко всему прочему, она здесь единственная, кому мама помогает разобрать вещи. Элла сгорала от стыда.
Мама похлопала дочь по спине:
– Вещи сами по полкам не разложатся.
Элла дернула плечами, потом вместе с мамой убрала белье в комод, повесила в собственный шкафчик пять белых необычайных мантий и поставила горшок с чарозами на тумбочку у кровати. Затем застелила кровать бабушкиным лоскутным одеялом, взбила подушку. Неожиданно пальцы ее нащупали в уголке наволочки что-то твердое. Приподняв подушку, Элла обнаружила зачарованную монетку. Блестящая медь согрела ладонь.
– Спорим, я угадаю, от кого это, – улыбнулась мама.
Элла подкинула монетку и прижала к уху.
«Скоро увидимся, малышка. Рада, что мы будем здесь вместе, – прошептал нежный голос маминой двоюродной сестры Сьеры Баптисты. – Жалко, что я не могу прийти сегодня, но скоро обязательно загляну. Я все еще заканчиваю оформление чаростудии. Надеюсь, она тебе понравится».
Элла не могла дождаться, когда встретится с любимой тетей. Кроме того, она почти не сомневалась, что мама позволила ей поступить в Арканум лишь потому, что тетя Сьера станет преподавать здесь чародейное искусство.
– Она будет заниматься с тобой дополнительно, чтобы вся эта необычайность не закрутила тебе мозги. – Теплые мамины пальцы нащупали чародейную метку на шее Эллы. – Ты уж, пожалуйста, запоминай все, что она говорит. Слышишь?
– Да, мэм.
Элла хотела сказать, что с ней все будет в порядке, но тут в комнату прискакала Уинни и сбила разговор. Она потянула Эллу за мантию, в сторону от остальных девочек.
– Элла, у тебя самая лучшая комната! Я уже заглянула в другие.
– И что там? – спросила Элла, поскольку Уинни просто лопалась от желания поделиться впечатлениями.
Необычайн-директор Ривера улыбнулась.
– Соседняя комната – там тоже живут девочки с первого уровня – называется «Гидра», – выпалила Уинни. – А у мальчиков по коридору напротив комнаты называются «Малый Пес» и «Зепс»! – Уинни неправильно произнесла последнее название. – Дальше комнаты для старших уровней.
– Комнаты всех наших учеников устроены так, чтобы им было удобно. Комнат здесь много, – объяснила госпожа Ривера.
Уинни широко ей улыбнулась и снова повернулась к Элле:
– Тетенька внизу сказала, что из вашей комнаты видно город, потому что у вас самое большое стекло.
– Окно? – мягко поправила Элла.
– Ну я так и сказала.
Уинни рванулась к окну, прижала ладошки к стеклу. Элла с колотящимся сердцем подошла следом за ней к высоким сводчатым окнам. Она видела карты необычайных городов у папы на работе – каналы Астрадама, по которым плавают вереницы судов, изящные улицы Целестиана, развлекательные кварталы Бетельмора. Но мама никогда не отпускала ее в поездки с папой. Все из-за того, что мамина сестра-близняшка Селеста потерялась на улицах Астрадама, когда они были совсем детьми. Но теперь-то Элла посетит каждый небесный город при первой же возможности, по мере того как они будут сближаться с Институтом. Она прокатится на фуникулере по канатной дороге, зайдет во все магазины в верхней и нижней части города и потратит все золотые стеллы и серебряные лунáри, которые ей дал папа… Но она никому об этом не расскажет… и будет очень осторожна.
– Спасибо за рассказ, кузнечик, – сказала мама. – Ты здорово все разузнала.