Двое шпионов, притворившись, будто не знают, что происходит, спросили:
— Чья это свадьба здесь празднуется? Кто муж этой прелестной девушки?
Очень гордый собой, Тротунг начал хвастаться:
— Это моя собственная свадьба, — заявил он.
Люди Тазига выразили изумление.
— Ты — жених?! — воскликнул Чакар Денпа. — Но тебе должно быть не меньше девяноста лет! Не смеши нас, умоляю. Как так вышло? Как тебе удалось заполучить такую красивую девушку? Это просто удивительно, не могу поверить!
Тротунг уже выпил много чашек крепкого пива и кукурузной браги. Он забыл о всякой осторожности и о том, что стоит говорить, а о чём следует молчать. Он поведал всю историю, связанную с кражей лошадей, упомянув Даблу, Цаджонга и себя как их нынешних владельцев.
Лже-паломники теперь знали всё, что им было нужно.
— Мы должны как можно скорее добраться до священных мест в Китае и Индии, — сказали они. — Мы не можем здесь задерживаться. Желаем тебе долгих лет жизни. Возможно, на обратном пути мы сможем отплатить тебе за гостеприимство.
На этом они встали и направились домой, чтобы сообщить Тазигу об их успешном расследовании.
Царь пришёл в бешенство:
— Если это так, — сказал он, — мы завтра же соберем отряд. А послезавтра вы отправитесь в Линг и приведёте мне этого старого мерзавца закованным в цепи.
Команду поспешили выполнить. Отряд из восьми сотен людей выдвинулся ещё затемно, спеша добраться до дома Тротунга.
Старый предводитель не заподозрил в паломниках, которых он так сердечно принял у себя дома и которым рассказал всю историю кражи лошадей, людей Тазига.
И чтобы достойно завершить празднование своей помолвки, он решил отправиться на Магьял Помра и умилостивить там местных божеств.
Утром того дня, когда он собрался в путь, один из его слуг, выйдя рано на улицу, чтобы набрать воды, увидел, что дом окружило множество солдат. Бросив сосуд для воды на землю, он побежал в дом и, ворвавшись в комнату хозяина, закричал:
— Кушог! Кушог! Солдаты Тазига у твоих дверей. Они пришли за пропавшими лошадьми. Ох! Ох! Что же с нами будет!..
И так как он ко всему прочему был ещё и смельчаком, то, не удовлетворившись одними лишь криками, схватил в руки меч из небесного железа, который висел над кроватью хозяина, и, вскочив на самого быстрого коня, поскакал к воротам.
В ужасе представив то наказание, которое ждёт его за кражу лошадей. Тротунг принялся носиться по комнате туда-сюда в поисках места, где бы спрятаться. В итоге ему попался на глаза огромный бронзовый чан, под который он и забрался, накрывшись им сверху.
В это время воинствующий слуга уложил пятьдесят вражеских солдат, прорубая мечом себе выход на волю, и ускакал прочь. Молодая жена, её слуги и люди Тротунга, увидев, что внимание солдат сосредоточено на борьбе с владельцем волшебного меча, быстро разбежались в разные стороны. А Тротунг, чей сын ушёл накануне днём, чтобы осмотреть стада, теперь остался один, без защиты, в доме.
Люди Тазига долго пытались найти его, и, возможно, он смог бы остаться незамеченным, если бы только сумел унять свой страх и сдержать дрожь в теле. Из-за этой дрожи кольцо, привязанное к его поясу, начало стучать о стенку чана, и этот звук привёл к нему тех, кто его искал.
Вор сразу же был избит, а затем его заковали в цепи. Единственную серебристую лошадь, остававшуюся у него в стойле, а также остальных лошадей и все ценные вещи забрали из дома в качестве трофеев, а спустя восемь дней солдаты со своей добычей добрались до Немо Ютанга.
Обвиняемый в краже Тротунг предстал перед двумя министрами Тазига.
— Для начала, — сказали они ему, — ты получишь пятьсот ударов дубинкой, а завтра тебя разрежут на куски. Из-за своей глупости ты сам навлёк на себя гнев могущественного царя, у которого ты посмел украсть драгоценных лошадей.
Тротунг получил пятьсот ударов, но старый плут силой своих магических уловок сделал так, что его тело стало твёрдым, как бронза, и не почувствовал ни капли боли. Однако как ни пытался он откопать в глубине своей памяти хоть малейший след магического заклинания, которое могло бы сохранить его в живых, когда его будут резать на части, ему с сожалением пришлось признать, что его познания в магии и колдовстве не были столь глубоки.
Охваченный смятением, он кротко молил своих судей выслушать его, ибо он хотел сказать нечто очень важное. Они согласились выполнить его просьбу.
— Прошу пощадить меня. — уговаривал их Тротунг. — Я не крал лошадей. Несколько лет назад трое паломников останавливались у меня, а после этого ушли в Индию. На обратном пути они привели с собой этих лошадей. Я не знал, откуда они. Мой сын купил их у них. Я не хотел никому их отдавать, но Дабла и мой тесть, пользуясь своим влиянием в Линге, силой отобрали у меня двух лошадей. Не убивайте меня, умоляю. Хочу сказать ещё вот что: Линг принадлежит мне. Прежде маленький Чори, а ныне Гесар, сверг меня, но я до сих пор остаюсь полноправным владельцем земли. Я могу продать её, если пожелаю. И продам я её вам, а затем вы убьёте Гесара, заберёте с собой прекрасную Сенгчам Другмо, и ваш царь будет править Лингом.
Один из министров подумал: «Этот человек подлый мерзавец. Он уже предал свою страну однажды, продавшись царю Хора, он также помог захватчику разгадать те уловки, к которым прибегала Дугмо, чтобы не достаться завоевателю. Возможно, что теперь он хочет сделать нечто подобное. Этот негодяй может оказаться нам полезным, оставим его пока что в живых».
Другой министр, с которым они посовещались, согласился с тем, что, возможно, будет полезным отпустить вора. И они обещали ему жизнь взамен на то, что он сдержит своё слово и поможет им захватить Линг.
— Я помогу вам, — сказал Лротунг, — но вы должны поверить мне и позволить вернуться домой, чтобы я подготовил всё к вашему прибытию. Я должен переговорить с несколькими предводителями, с которыми Гесар плохо обращатся и которые жаждут лишить его власти. Когда я всё приготовлю, то вернусь и скажу вам об этом. Что касается серебристых лошадей, то такие есть у Дугмо и нескольких предводителей, вы можете забрать их себе.
Думая, что предатель может оказать им содействие, они отпустили его. И тот ушёл прочь, прославляя богов за то, что они послали ему таких доверчивых судей, которых он смог так легко обмануть.
В действительности он не собирался предавать Гесара или продавать Линг. Не потому, что такая идея была противна ему, а потому, что он уже понял, что Гесар неуязвим и что никто не может безнаказанно нападать на него или покушаться на что-либо, что с ним связано.
Поэтому, как только он вернулся в Линг, он поспешил во дворец, чтобы встретиться с Героем. По пути туда он встретил Сенгчам Другмо, которой он поведал о том, как на него напали и захватили люди Лазига, умолчав о той краже, из-за которой завертелась вся эта история. И он сказал, что собирается просить Гесара о том, чтобы он отправил сто тысяч воинов против Лазига для того, чтобы вернуть собственность, которую у него украли, а также наказать обидчиков.
— Царь у себя в комнате. Он погружён в глубокую медитацию. Но завтра, когда принесу ему чай, я передам всё то, что ты мне сейчас поведал.
На следующий день состоялся государственный совет. Министры и прочие полномочные управляющие собрались в комнате, прилегающей к комнате Гесара.
Отверстие в стене, закрытое занавеской, позволяло им говорить с царём и слушать его речь, когда он открывал задвижку, но сам он был скрыт от глаз посетителей. Лолько Дугмо было дозволено входить в его комнату, чтобы принести ему еду или заменить воду в алтарных чашах утром и зажечь светильники вечером.
Доставив утренний чай, царица сообщила мужу о том, что произошло с Тротунгом, и о той просьбе, с которой он обратился. Гесар не ответил, но когда члены совета собрались в соседних покоях, он открыл задвижку и из-за занавеси отдал следующий приказ:
— Соберите сто тысяч воинов. Завтра я выхожу из затворничества, чтобы начать военную кампанию против Тазига.
Затем он резко захлопнул задвижку, отчего та издала громкий лязгающий звук.
Присутствовавшие на совете сидели молча, недоумённо переглядываясь, в сомнениях относительно того, верно ли они поняли то, что услышали.
Несмотря на своё уважение к Герою, чья мудрость и мощь были общепризнанны, министры решили, прежде чем созывать людей, подождать до тех пор, пока Гесар не сообщит им о причинах объявления войны.
Собравшись снова на следующий день, предводители пришли к нему с длинными шёлковыми шарфами, которые они поднесли, вежливо вопрошая о его здравии, как это принято делать, встречая человека, вышедшего из цамы [затворничества]. Затем они просили объяснить им причину, которая подтолкнула его к решению напасть на Тазига, ибо они не ведали о наличии таковой.
Гесар силой своего ясновидения знал о совершённой Тротунгом краже серебристых лошадей. Он подробно и обстоятельно изложил им предысторию и в конце добавил:
— Тротунг поступает непорядочно, постоянно вредит и вмешивается не в свои дела, но тем не менее он дал нам повод для войны, которая станет для нас успешной. Я изучил предсказания, и они все свидетельствуют в нашу пользу. Не зря Тазига именуют Норги Дакпо [Хранитель Сокровищ]. Победа принесёт нам несметные богатства.
Конюший отвечал:
— Тротунг очень зловреден. Он постоянно совершает нечто дурное. Теперь он украл лошадей царя, с которым мы прежде жили в мире. Я не вижу причин, по которым мы должны его поддерживать и нести ответственность за последствия его достойных осуждения деяний. Бросая вызов Тазигу, защищая того, кто совершил злодеяние, мы становимся на сторону недобродетели. Многие предводители и воины погибнут за неправое дело. Не будем ли мы горько сожалеть об этом? Нет, царь, мы не будем сражаться.
Все члены совета выразили полное одобрение слов конюшего.
Гесар, которому прежде никто не перечил, пришёл в замешательство, ведь он не мог отрицать справедливость приведённых доводов.