В действиях старика не было ничего страшного. На грабителя, какими представлял их себе Генка, старик не походил, и после некоторого молчания он решился спросить:
— Вы кто?
Старик рассмеялся:
— Как это кто?! Я же назвал себя. Я твой тезка, значит я — Диоген.
— Тот, что жил в бочке? — удивился Генка.- Философ?
— Тот самый! — опять рассмеялся старик.
— Ну, вы меня разыгрываете! — нахмурился Генка. Он уже оправился от испуга, вспомнил, что скоро должны прийти родители, и обдумывал, стоит ли звать соседа, чтобы отправить подозрительного старика в милицию. Это было бы самое верное, но прежде он решил кое-что выяснить. Встав с дивана и подойдя на всякий случай поближе к двери, Генка грубо сказал:
— Про философа Диогена вы врете! Диоген умер, я точно не знаю когда, но во всяком случае больше чем две тысячи лет назад. Мне вот только непонятно, как вы сумели влезть в наши часы. И вообще, кто вам разрешил без спроса входить в чужую квартиру?
— А откуда ты знаешь, что я умер? — удивился старик.- Разве ты присутствовал на моих похоронах?!
— Нет, конечно! — пожал плечами Генка и ехидно улыбнулся.- На ваших похоронах,- он сделал ударение на слове «ваших»,- я не мог присутствовать, потому что вы еще не умерли, а на похоронах философа Диогена я не мог быть только потому, что Диоген жил в Древней Греции, а я живу в Советском Союзе.
Но старик по-прежнему не обижался. С лукавой улыбкой он стал спокойно поучать Генку:
— Запомни, мальчик: нельзя утверждать того, чего не знаешь, и рассказывать о том, чего не видел. Я действительно тот самый Диоген, которого называли философом и который, презрев житейские блага, жил некоторое время в обыкновенной бочке. Я и теперь считаю, что главное — это свобода мысли. Я не умер две тысячи лет назад. Благодаря этому чудесному аппарату,- старик тряхнул карманными часами,- я получил возможность возвращаться в прошлое и проникать в будущее. Сейчас я остановился, чтобы отдохнуть от трудного пути, завести свой замечательный аппарат, который я называю «машиной времени», а заодно сверить его с действующими часами. Ну, а остановился я у тебя просто потому, что в этом новом мире у меня нет ни одного близкого человека. Ты ведь сам понимаешь, уже более двух тысячелетий они покоятся в земле Эллады. А ты как-никак мой тезка.
Широко раскрыв глаза, Генка слушал старика и, когда тот кончил говорить, решил: «Наверное, он сумасшедший!». Взявшись за ручку двери, Генка хотел было позвать соседа, но тут его одолело любопытство.
— Скажите, товарищ Диоген,- вежливо спросил он,- мне можно посмотреть вашу машину времени?
— Ну что ж, посмотри! — согласился Диоген и, кончив заводить часы, протянул их Генке.- Только не вздумай чего-нибудь крутить.
Генка взял часы в руки и сразу же подумал, что они действительно выглядят странно. Во-первых, они были значительно тяжелее обычных. Генка с трудом удержал их на расслабленной ладони. Потом, вместо привычных цифр на циферблате по кругу располагались мелкие деления. В середине был еще один круг, тоже с делениями, но побольше. На одном из них застыла тонкая золотая стрелка. И наконец, вместо одного заводного колесика сбоку торчали четыре рубчатые головки. Но этого, конечно, было далеко недостаточно, чтобы Генка поверил старику.
— Вы сейчас эти часы завели? — осторожно спросил он.
Старик кивнул лохматой головой.
— Так почему же они тогда не идут?!
Диоген усмехнулся.
— Стрелка движется, но очень медленно,- пояснил он.- Ее движения невозможно заметить. Ведь каждое деление на большом кругу — это миллион лет.
— Миллион! — ахнул Генка.- Значит, стрелка передвигается на одно деление только через миллион лет?
Диоген снова кивнул головой:
— Если только не повернуть стрелку самому.
«Ну и враки!» — хотел воскликнуть Генка, но
вовремя удержался. Уж очень интересно врал этот старик.
— А зачем здесь маленький круг? — спросил он.
— Для более точной наводки,- объяснил Диоген.- На нем сто делений, и каждое деление означает тысячу лет.
— А вот эти головки зачем? — продолжал любопытствовать Генка.
— Эти головки имеют разное назначение,- без запинки объяснял Диоген.- Одна служит для перевода времени назад, другая — вперед, третья управляет точной наводкой, и, наконец, последней я завожу мою машину времени.
— И все-то вы выдумываете! — взорвался Генка- Не знаю только, чего ради вам понадобилось меня дурачить? Никакая это не машина, а просто старые сломанные часы! У моего дедушки были карманные часы побольше этих и заводились даже не головкой, а специальными ключиками. А здесь и стрелка-то не переводится. Вот, посмотрите!.. — И прежде чем старик, назвавший себя Диогеном, успел схватить Генку за руку, он крутнул первую же попавшуюся рубчатую головку.
Раздался оглушительный звон. Все бешено завертелось у Генки перед глазами, на него пахнуло жаром, что-то сдавило грудь, и он потерял сознание.
Г Л А В А II,
повествующая о динотериях, пескарях, жуткой ночи и опасностях, подстерегающих сборщиков грецких орехов в период миоцена
Муха надоедливо жужжала над ухом. Генка сквозь сон отмахнулся. Муха не улетела. Потом к ее жужжанию добавился тонкий писк комара.
Генка открыл глаза и тут же вскочил. Над ним висели круглые, как раздвинутый веер, голубоватые листья. Пестрая гусеница неторопливо ползла по длинному черенку. Вот она перебралась на соседний лист и поползла выше.
Где-то в далекой вышине едва виднелось сквозь кроны деревьев голубое небо.
Ничего не понимая, Генка оглянулся. В синем сумраке неподвижно застыли могучие стволы деревьев. Снизу они были покрыты серебристым мхом. С узловатых ветвей свисали гибкие лианы. В густой зелени пестрели цветы, распространяя раздражающий запах.
Генка протер глаза, но все осталось по-прежнему. Красная бабочка вспорхнула с цепляющегося за кусты вьюнка и перелетела на белый цветок. Неподалеку, в просвете между серыми стволами, желтела залитая солнцем полянка.
Все еще не веря глазам, Генка неуверенно шагнул к бабочке. Бабочка взлетела, покружилась над головой и куда-то исчезла.
Генка протянул руку к цветку и только тут ощутил в сжатой ладони круглый предмет, похожий на карманные часы. Длинная медная цепочка волочилась по земле. Он посмотрел на цепочку, перевел взгляд на часы и вдруг, словно с памяти слетела какая-то пелена, вспомнил все. Еще не осознанная тревога сжала сердце. Размахивая цепочкой, он пробежал под веерообразными листьями, пробрался через колючий кустарник и выскочил на поляну.
С безоблачного неба жарко палило солнце. Ноги тонули в упругой зелени, воздух был наполнен немолкнущим треском кузнечиков. Стайка узкокрылых птиц стремительно пронеслась над землей и скрылась в лесу.
Раздвигая высокую траву, Генка перешел поляну. Он находился на невысоком холме. Сразу же за поляной начинался спуск, и дальше, до самого горизонта, тянулось море дремучего леса. Сколько Генка ни вглядывался, ни крыши, ни дымка, ни светлых полосок дорог не было видно.
— Го-го-го! — во всю силу легких заорал он, но голос — увы — безответно затерялся в зеленом просторе.
Генка вытер со лба холодный пот, ничего не соображая, провел руками по лицу, зачем-то ущипнул себя за нос, побежал назад, к лесу, снова пробовал что-то кричать, но из скованного страхом горла вырывался только жалобный, хрипловатый стон.
Наконец Генка без сил упал на краю обрыва и, обхватив голову руками, надолго застыл в тоскливой растерянности. Временами ему начинало казаться, что он спит, что стоит поднять голову — и он очутится в знакомой комнате на улице Обувной. Тогда Генка делал усилие, приподнимался на локтях, осматривался. Но… перед ним по-прежнему были только узловатые кусты с мелкими глянцевитыми листочками и дальше, за холмом,- курчавые макушки безмолвного леса.
Он уже потерял представление о том, сколько времени лежит здесь, на краю этого незнакомого обрыва, как вдруг сзади послышались тяжелые шаги, ветви раздвинулись и Генка ахнул — на поляну вышел огромный слон!
Следом за первым появился еще один, поменьше, рядом с которым едва виднелась из травы бурая спина слоненка. Слоненок капризно похрюкивал и тыкался круглой головой под брюхо второго слона. «Слониха,- тупо подумал Генка.- Значит, это семья».
Задрав хобот, слон сорвал с дерева ветку и деловито отправил в рот. Генка услышал, как она захрустела на широких желтых зубах. Слон сорвал еще одну ветку, и Генка с изумлением обнаружил, что бивни у этого слона торчали не у основания хобота, а свисали, словно гигантские клыки, с нижней, сильно вытянутой губы. Переведя взгляд на слониху, Генка увидел у нее такие же клыки.
Мысли бессвязно возникали в голове и тут же исчезали, но Генке казалось, что он где-то видел таких животных. Генка напряг память и вдруг вспомнил. Конечно, он уже видел их! В той толстой книге «По путям развития жизни». Это не слоны, это — динотерии! Динотерии, которые вымерли очень давно. Значит, Диоген не врал, и Генка, так необдуманно крутнувший одну из головок этой ужасной машины, действительно перенесся в давнее-давнее время!
Генка представил себе на минуту геохронологическую таблицу и вспомнил: время, когда жили динотерии, называлось периодом миоцена. После него должны пройти еще миллионы лет, прежде чем вообще появятся на земле первые люди. Генка попробовал прикинуть, что такое несколько миллионов лет, и ему стало страшно. Как же он вернется из такой невообразимой старины?!
Словно в тумане Генка увидел встревоженную маму, озабоченное лицо отца. Неужели он никогда больше не услышит глуховатого отцовского голоса: «Ну, герой, как дела в школе?» Неужели Клавдия Семеновна так и не дождется его в учительской, Валерка не скажет: «Эх, Диоген, Диоген!» и кто-то другой будет играть вместо Генки на левом краю в школьной футбольной команде?
Ему стало так жаль себя, что он неожиданно заплакал. Большой динотерий перестал жевать, внимательно посмотрел на Генку, качнул хоботом и сделал шаг в его сторону. Вскрикнув, Генка нырнул под развесистую пальму, кубарем скатился по пологому склону и чуть не полетел в ручей, струящийся под зеленой крышей из переплетенных ветвей и лиан. Уже падая, он ухватился за кусты, удержался и, не переводя дыхания, юркнул под корни поваленного дерева.