— Чего-то я не понял…
Аделир засмеялся.
— Поздравляю, теперь ты — воин лий-рэ. Все, чему я мог тебя научить, ты знаешь. В мире людей ты теперь один из сильнейших бойцов.
— А ты знаешь самого сильного?
— Ага. Кэрт Рен — высочайший класс, лучшая техника. Мне как-то приходилось с ним схватиться… Это был сложный бой.
Они помолчали. Эрин — давая ученику понять и принять окончание обучения, а Антон просто наслаждался отдыхом.
— Теперь надо, чтобы Ний-Кан снял щит, да?
— Ага. Кстати, я не уверен, что у него тебя не ждет еще один экзамен.
— Логично, вообще-то. Школы-то немного разные.
— Угу. Немного, — аделир рассмеялся. — «Немного» — это еще мягко сказано. Но ты все же носишь татуировку воина кар-теон, так что слово Ний-Кана тоже весомо. Завтра утром мы возвращаемся к нему.
Поздно вечером, когда Олер почти скрылся за горизонтом, Антон перекладывал рюкзак и неожиданно наткнулся на плеер, о котором давно успел забыть.
— Класс, — он не смог сдержать улыбки.
Оставив рюкзак в покое, он распутал наушники, которые, по обыкновению, превратились в нечто перекрученное, и включил прибор. Экран незамедлительно загорелся.
— Что это? — поинтересовался Эрин.
— Памятка из прошлого. Плеер, — Антон почти сразу сообразил, что земное название ничего не скажет аделир, и пояснил: — прибор для прослушивания музыки.
— Музыка твоего мира?
— Конечно. Хочешь послушать?
— Спрашиваешь! — Эрин мгновенно переместился вплотную к ученику.
Антон протянул ему один наушник, вставив второй в ухо. Аделир, не задавая лишних вопросов, последовал его примеру. В наушнике пока была тишина.
Он заинтересованно следил за экраном, наблюдая, как на нем изменяются какие-то надписи на непонятном языке, подчиняясь нескольким кнопкам, по которым быстро щелкал Антон.
— Вот она, — удовлетворенно прошептал он.
— Кто — она?
— Моя любимая песня.
Тут же из наушника полилась музыка. Плавная, нежная, зовущая… И одновременно — яростная, наполненная какой-то непередаваемой силой и мощью.
О, Русь — земля великая,
Ворогом разбитая,
Встань и пробудись!
О, воины бессмертные,
Ваши стяги верные
Подымутся ввысь.
В поле окровавленном
Воины наши падали
На сыру землю.
За детей, за Родину
Жизнь свою вложили вы
В светлую зарю.
Русь моя непокорна, силою огромна,
Чтоб разбить врага!
И придет наше время,
Сбросим вражье бремя
Мы навсегда![2]
Одна песня сменяла другую, пока, наконец, в наушниках не зазвучала тишина.
— Плэйлист кончился, — вздохнул Антон. — Понравилось?
— Необычно. У нас нет таких песен… К тому же, я ни слова не понял, — Эрин улыбнулся.
— Я попробую как-нибудь сделать перевод, — Антон потянулся, посмотрев на звезды. — Поздно уже…
— Поздно, — согласился Эрин. — Можно… как-нибудь послушать их еще раз?
— Разумеется, пока батарея не сядет.
— Батарея?
— Ну да. Для работы ему нужна энергия.
— А, ну это можно будет у магов спросить. Вряд ли энергия вашего мира чем-то отличается от местной…
Уже рано утром они были на поляне у хижины мастера кар-теон. Старик внимательно рассматривал юношу, отмечая все изменения, которые произошли в нем за эти недели. Вчерашняя рана на плече не осталась без его внимания, но он ничего на это не сказал.
— Как ты сам думаешь, ты готов к встрече с реальной жизнью за пределами этого леса?
— Да, — он кивнул.
— Эрин?
Аделир только кивнул, не говоря ни слова.
— Что ж… Сейчас я вижу перед собой воина. Воина лий-рэ, не ошибусь. Но ты принял метку кар-теон.
— Да, учитель.
— Значит, чтобы уйти, тебе придется сразиться со мной. Насмерть.
— Что?! — крик Эрина и Антона слился в один.
— А вы думали, почему мастера кар-теон имеют только одного ученика за всю жизнь? — Ний-Кан улыбнулся. — Ты не принял наше учение, это я заметил, но дракон на твоем плече не даст обмануть.
— Я не могу убить тебя.
— Значит, умрешь сам. У тебя нет выбора — кристалл настроен так, чтобы купол спадал только со смертью хозяина. С моей смертью.
— Черт… — Антон оглянулся на Эрина. Тот, прищурившись, рассматривал старика.
— Воин аделир не имеет права вмешиваться.
Эрин молча кивнул.
Откуда Ний-Кан достал меч, Антон так и не понял, едва успев принять удар. Ему не приходилось видеть, чтобы пожилые люди двигались с такой потрясающей скоростью, но…
Но Ний-Кану до него самого было далеко. Каждое его движение он легко блокировал, и хватало только одного контрудара, чтобы все завершить. Только вот решиться на этот удар Антон не мог. Поэтому он отступал, скупыми ударами отводя от себя удары и не решаясь нанести свой.
Аделир только покачал головой. С одной стороны, экзамен был слишком жесток, с другой — давал ученику некоторое время на изменение своего отношения к чужой жизни. В реальном бою такой возможности не будет. Эрин вспомнил первого убитого им человека. Да, именно человека — он тогда охранял какой-то торговый караван, которым решили поживиться разбойники. Не учли, что хозяева не поскупились на лий-рэ. Однако если бы таковым оказался экзамен… Он вспомнил своего учителя, который только недавно покинул мир живых, и покачал головой. Испытание могло оказаться непосильным.
Он видел, что Антон нарочно медлит, отбивая удары, и знал, что сам мастер понимает это ничуть не хуже. Только легендарное упрямство мастеров кар-теон мешало ему прервать бой и признать поражение. Впрочем, если кристалл действительно настроен только на смерть…
Антон на мгновение остановился, приняв какое-то решение. И сорвался с места, заставив учителя отступить.
— Ты говорил, что мой отец великий человек…
Удар за ударом наносились все сильнее и становились все быстрее.
— Ты говорил, что хотел бы с ним познакомиться…
Ни единого ранения, только заставить отступать, не больше.
— Ты говорил, что дети начинают ценить слова родителей только после того, как тех не станет…
Разворот — и удар, способный перерубить пополам. Но учитель сдаваться пока не собирался, увернувшись от удара.
— Так знай же, отец всегда говорил мне относиться к учителям так же, как к нему! И если я убью тебя, то предам его память!
Звон металла — и меч Ний-Кана отлетает куда-то в сторону, а клинок Антона замирает у его горла.
— Я не буду тебя убивать, учитель. Пожалуй, не испачкать руки в крови в этом мире практически невозможно, но пусть это будет не твоя кровь.
Ний-Кан улыбнулся, посмотрев в глаза ученика.
— Что ж, ты прошел испытание. Но, поскольку барьер действительно завязан на мою жизнь…
Он шагнул вперед, пропоров мечом свое горло.
— Нет!
Он подхватил падающего учителя на руки. Эрин почти мгновенно оказался рядом.
— Отнеси его в дом, — быстро произнес он, зажимая на шее человека рану. — Быстро и плавно.
В доме аделир одним коротким движением отодвинул Антона в сторону, осмотрелся, заметил кристалл, которым не так давно лечили его самого, взял его в руки и тяжело вздохнул.
— Пустой…
— А ты сможешь его вылечить?
— Не смогу. Как маг я полный ноль, а здесь может помочь только магия. Впрочем…
Он встряхнул кистями рук, словно сбрасывая с них невидимые капельки воды.
— Что-то сделать все же можно?
— Не мешай, — Эрин положил ладони на шею старика. — Ни звука.
Он замолчал. По донельзя сосредоточенному лицу аделир Антон понял, что сейчас никак не стоит вылезать с репликами — его все равно никто не услышит.
Неожиданно он увидел, как от ладоней Эрина к ране тянутся тонкие нити, переливающиеся всеми оттенками от бледно-голубого до насыщенно-зеленого. Они касались кожи старика и исчезали, втягиваясь внутрь. Но с каждым мгновением они становились все бледнее и бледнее, ладони аделир дрожали, а на его висках выступили капли пота.
— Эрин… — прошептал Антон, уже всерьез опасаясь за второго своего учителя.
Он не слышал ученика, полностью поглощенный своей работой. И не замечал, как его самого оставляют последние силы.
Антон едва успел подхватить падающего.
— Учитель…
— Я не смогу, — грустно произнес Эрин. — Этого недостаточно…
— Значит, Ний-Кан…
— Прости. Остановить кровь я еще смог, убрать боль — тоже, но вот внутренние повреждения оказались слишком серьезны. Он умрет. Через час, день или два, но избежать этого не удастся.
— Ты сам-то как?
— Не очень, как видишь. Но обо мне не думай, бывали времена и похуже, — он закрыл глаза. — Это пройдет. Лучше подумай, могут ли ему помочь знания твоего мира?
— Я ж не медик… — растерянно прошептал Антон.
Эрин вздохнул.
— Значит, нам остается только ждать.
Ждать?.. Опять ждать… Только вот теперь точно зная, что человек, принявший его в ученики и передавший все свои знания и умения должен умереть. Умереть для того, чтобы открыть ему, ученику, выход на свободу, к людям, к друзьям…
Тогда, полгода назад, он мог надеяться, что врачи смогут спасти его родителей. Сейчас не было даже такой призрачной надежды: только твердая уверенность, подкрепленная словами воина аделир. Она сводила с ума, не давая Антону ни мгновения покоя: он понимал, что оставлять так учителя нельзя, но и сделать ничего не мог.
— Антон.
Эрин все же сумел подняться на ноги и теперь стоял рядом.
— Ты не должен так себя терзать. Это был его собственный выбор.
— Ты не понимаешь… Я ж не только воин, я еще и маг. Мне бы хватило сил спасти его… Но я ничерта не умею! Ужасно — обладать силой, и не мочь ее применить, когда она так нужна…
— Могу представить, — аделир кивнул, чуть помедлив. — Но мы ничего не сможем сделать, несмотря на то, что так хочется ему помочь.
— Ощущение этой беспомощности меня пугает.