Это был трудный бой одна лодка против охраняемого тремя эсминцами парохода. Но экипаж Фортмана справился с задачей.
12 апреля 1917 года субмарина Фортмана настигла очередную жертву — остановила транспорт «Леон Леонард», идущий с грузом железной руды. Транспорт был потоплен подрывным зарядом, после того как команду сняло шведское судно.
Через 3 часа U-29 погналась за судном французским судном «Марсель», везущим армейское обмундирование в Англию. Судно отказалось остановиться поэтому субмарина открыла по нему огонь. После четырех выстрелов француз остановился и стал спускать шлюпки. Через час «Марсель» ушел на дно потопленный установленным К.Деницем подрывным зарядом.
Следующим в списке трофеев стало большое судно «Никодемия», до отказа нагруженное взрывчаткой. Его уничтожение чуть было не стало причиной гибели лодки Фортмана. Спасло U-29 только то, что в момент открытия огня она находилась на большом удалении от этой плавучей гранаты. После третьего выстрела «Никомедия» превратилась в гигантский светящийся шар, который тут же скрылся в облаках дыма. Орудийный расчет лодки был сметен взрывной волной за борт. Двое человек на мостике, включая самого Фортмана были контужены. Хуже всего было то, что от гидродинамического удара по корпусу вышел из строя правый двигатель, и пришлось провозиться порядка восьми часов прежде чем удалось ввести его в строй. Это произошло 18 апреля 1917 года.
Дальше на лодку обрушилась какая-то полоса невезения — до 2 мая не было никаких целей, к тому же значительно ухудшилась погода. Волнение все усиливалось, шел дождь, но на фоне серого грязного неба и серых туч он практически не был виден. Давление падало все ниже и ниже, что предвещало скорое начало шторма. Срывающиеся с гребней волн брызги захлестывали стоявшего на мостике Карла Денница, однако это не помешало ему увидеть очередную цель. Полоса невезения кончилась! Не важно нейтрал он или нет! Если не преодолеть уныние, которое начало воцаряться на лодке за две недели бездействия, то это скажется и на этом походе и на действиях экипажа в дальнейшем!
Получив доклад от вахтенного офицера, Фортман приказал приготовить носовые торпедные аппараты. Использовать артиллерию при таком волнении было нецелесообразно, да и рисковать своими комендорами он не хотел. Поэтому капитан-лейтенант Ф.Фортман произвел торпедную атаку обнаруженной цели. Одна торпеда прошла мимо цели, но другая ударила в носовой трюм. Пароход начал быстро оседать носом, и вскоре его винты нелепая грязно-ржавая корма стала торчать из воды как Пизанская башня. Было видно, что за борт прыгают какие-то люди, но разглядеть их детальней мешала ухудшающаяся погода и видимость, и нежелание Фортмана рисковать своей лодкой. Ему показалось, что многие из людей одеты в одежду одинакового цвета, и возможно, что потопленный им пароход является войсковым транспортом. Поэтому он решил не выяснять ни принадлежность потопленного им парохода, ни его название. В вахтенном журнале была сделана запись — «потоплен войсковой транспорт, водоизмещение семь тысяч тонн». После чего лодка изменила курс, и стала удаляться от тонущей жертвы.
Погода становилась все хуже — высота волн и сила ветра росла прямо на глазах. Однако полоса невезения для экипажа закончился — не успела лодка все больше и больше зарываясь в волны удалиться от места атаки, как восторженный крик Карла Денница возвестил о появлении новой жертвы! Возле тонущего парохода из пелены опустившихся туч вынырнул парусник. Капитан парусника отважился на опасный маневр — он практически ошвартовался у тонущего парохода, приблизившись к нему впритирку бортом и рискуя быть раздавленным погибающим судном. Судя по всему он пытался спасти пассажиров и экипаж погибающего судна.
Из воспоминаний капитана клипера «Катти Старк» капитана Феррейра: мы шли из Лиссабона в Стокгольм тринадцати узловым ходом. Я в этот момент спал в каюте. Внезапно меня разбудил вахтенный. Впереди по курсу были замечены огни судна. Однако то, что мы увидели подойдя ближе на судно уже не походило. Из воды почти вертикально торчала корма какого-то парохода, вокруг растекалось масло и плескались какие-то обломки. Я дал команду подойти поближе. То, что я увидел меня ужаснуло — вся надстройка парохода, корма, трубы, вентиляционные раструбы, грузовые стрелы, лебедки и выступы кормовой палубы были облеплены людьми, которые гроздьями, давя и калеча друг друга срывались в море. Среди волн плавали опрокинутые шлюпки парохода. Это был датский пассажирский пароход шедший из Галифакса в Стокгольм. Четверть часа назад его торпедировала германская подводная лодка. В корме судна по всей видимости образовалась воздушная подушка, поэтому оно никак не хотело тонуть.
Я приказал подойти как можно ближе к датчанину и спросил в рупор: «Сколько людей на судне?» Ответ, который я услышал меня ужаснул — около семисот человек, среди которых женщины и дети. Я приказал лечь в дрейф и спустил шлюпки. Тяжелые мысли не покидали меня. На моем клипере всего четыре маленьких шлюпки — и на спасение пассажиров с тонущего парохода может уйти несколько часов. А погода между тем портилась прямо на глазах. Решение созрело мгновенно — я приказал «Груз за борт!»
После чего приказал развернуть реи продольно корпуса клипера и управляясь двумя стакселями и кливером стал медленно приближаться к пароходу. Как только корма «Катти» коснулась борта парохода, паруса были убраны и на корме натянут брезент. Одновременно на пароход были переданы тросы для швартовки. С парохода на растянутый брезент стали передавать пассажиров с тонущего судна. На борту парохода руководство спасением и наведением порядка взял на себя какой-то интеллигентного вида мужчина в пенсне и острой бородкой, судя по акценту и словам, которые у него проскальзывали либо русский либо еврей из эмигрантов. Женщин и детей передавали на борт в первую очередь. Спасение происходило четко и быстро. Вскоре все помещения моей «Катти» были забиты под завязку спасенными и их пришолось размещать на верхней палубе. Осадка клипера стала заметно увеличиваться. Внезапно по пароходу раздался какой-то глухой стон, и он с увеличивающейся скоростью стал погружаться в море. Мы обрубили швартовые. Последним на палубу прыгнул тот человек в пенсне.
«Мы успели!» — подумал я тогда. Однако я сильно заблуждался. Из ниоткуда вдруг возникла подводная лодка. С нее через мегафон дали команду спустить шлюпки и покинуть судно. В подтверждение своих намерений с лодки дали очередь из пулемета.
Сейчас все зависело от слаженности моей команды. Я крикнул: «Паруса ставить!», и мои матросы устремились вверх по вантам. Тут же я закричал «Лечь на палубу!» это было своевременно, ибо с германской подлодки ударила очередь по деревянному корпусу моей «Катти» убивая и калеча спасенных. Но и подводникам было несладко — волны заливали ее практически полностью — поэтому вести артиллерийский огонь она не могла.
Мне казалось, что мы не успеем, и спасение людей обернется еще большей катастрофой, но не даром клипер украшает фигура Катти. Будто языческие боги услышали мою мольбу — внезапно налетел шквал накренивший клипер, и я скомандовал: «Руль право на борт!» Несколько секунд ничего не происходило, но затем клипер выпрямился и стал поворачиваться. Еще одна очередь из пулемета — и рулевой повалился рядом со штурвалом. Я кинулся к штурвалу и успел — ветер наполнил паруса и мы рванули вперед, так же как во времена чайных гонок. Лодка быстро исчезла во мгле и налетевшем шквале.
Из воспоминаний Карла Денница: Мы так и не смогли потопить тот парусник из-за налетевшего шквала. Но на следующий день нам снова улыбнулась фортуна — мы потопили два парохода и эсминец израсходовав на них последние торпеды. 5 мая мы вернулись домой в Гельголанд.
Из воспоминаний Льва Давыдовича Троцкого:
Наше путешествие с трагическим финалом и счастливым спасением в самый последний момент закончилось не там куда я стремился. Капитан клипера изменил курс и мы прибыли в Лондон, где он выгрузил всех спасенных на берег. Мы с Наташей и детьми, а также с товарищами по партии попытались продолжить свой путь в Россию, но у нас опять возникли проблемы с британскими властями. Снова как и в Галифаксе нас арестовали при попытке выехать в Стокгольм. Снова концлагерь для германских военнопленных. Снова протесты. Однако держали нас почти полгода. Когда меня выпустили на свободу я узнал, что в Петрограде был убит какими-то пьяными мародерами Владимир Ильич Ленин. Революционная ситуация в России упущена. Снова стоит вопрос о эмиграции. Какую страну выбрать для проживания и продолжения дальнейшей борьбы нужно решать в ближайшее время.