Шум, гул, скрежет, вибрации и хлопки усиливались, но ничто пока не могло отвлечь главного руководителя эксперимента. Он внимательно смотрел на специальный прибор, который улавливал рассинхронизацию времени внутри и снаружи установки. Для простоты восприятия шкала прибора не была перегружена информацией. То есть прибор был устроен очень просто. Стрелка его в нормальном положении стояла посередине панели на цифре «ноль», что означало отсутствие рассинхронизации временных потоков. Отклонения вправо или влево говорили об ускорении или замедлении взаимодействий относительно времени. Более точную информацию можно было прочитать на осциллографах, которые находились на пультах у лаборантов, но сейчас точных значений не требовалось. Александр ждал, когда стрелка отклонится до красной зоны. И как только это произошло, ударил по кнопке сброса мощности. Откуда-то извне раздался хлопок, на мгновение у всех даже заложило уши. Завыла и тут же отключилась сирена. Свет частично погас. Зажглись красные лампы, сигнализирующие о включении аварийного режима.
– Александр Игоревич, вам нужно это видеть! – раздался голос Иннокентия Семеновича.
– Что видеть? Включен аварийный режим. Сейчас все придет в норму! – уверенным тоном произнес Александр в ответ и посмотрел на индикатор рассинхронизации времени. Стрелка все еще пребывала в красной области циферблата.
«Странно, уже пора возвращаться на ноль. Установка сама гасит отклонение при сбросе мощности», – подумал он про себя.
– Александр Игоревич, вам нужно это видеть! – снова пробился сквозь помехи в наушниках голос доктора наук, повторив фразу, сказанную пару секунд назад. Интонация, тембр и паузы между словами – все было аналогично предыдущему его обращению. Александр снова попытался отстегнуть удерживающий ремень. Безрезультатно. Кресло крепко удерживало его.
– Александр… ревич…ужно… деть, – снова и снова сквозь шум неслось из наушников.
Александр повернулся и посмотрел на Иннокентия, который сидел в пяти метрах от него, повернувшись в пол-оборота в сторону Александра. Лицо друга было неподвижным, но в наушниках по-прежнему отчетливо раздавался его голос. Сквозь помехи и шум он уже с трудом мог разобрать слова, но то, что голос принадлежал Иннокентию, ни на секунду не сомневался. И в то же время отлично видел, что в этот момент его напарник не произносит ни слова. Обведя взглядом зал испытаний и пристально вглядываясь в каждого, он с ужасом обнаружил, что все присутствующие: и лаборанты, и техники, и прочие – застыли на своих местах словно восковые фигуры. И не только они. Все, что до этого мигало, крутилось или как-то перемещалось, вдруг в одно мгновение утратило свои функции. Все замерло. Теперь он вправе был утверждать: «Пространство и время остановились», тем более что мозг как раз именно этой фразой сформулировал мысль о произошедшем. Но не успел он додумать вывод, как тут же погас свет. Вокруг наступила кромешная тьма. Это стало последним аккордом «коллективного конца света».
«Какая большая и высокотехнологичная получилась у нас братская могила, – пришло вдруг в его голову. – Неужели спасения не будет? Что это? Эффект замедления электромагнитного излучения? Смещение видимого спектра? Или отказ зрительного нерва? А может все и сразу? Интересно, как организм станет реагировать дальше», – за какие-то секунды в голове проскочила череда самых разных мыслей. Сделав попытку их упорядочить, он постарался сосредоточиться на решении проблемы вынужденной беспомощности. Наивное предположение, что она обусловлена лишь этим чертовым замком на удерживающем ремне, не позволявшем встать с кресла, не показалось ему скоропалительным, не достойным внимания. Хотя он в свое время, обращаясь за консультациями к соответствующим специалистам, получил полную раскладку поведения человека в подобной ситуации. Ученые, смоделировав ее, примерно так и предсказывали всю физиологию процесса. То, что Александр Игоревич в данное время ощущал, было ничем иным, как остаточными воспоминаниями, растянутыми во времени. Скорее всего, мозг уже утратил возможность контролировать организм, и подобная осознанность – это всего лишь предсмертная галлюцинация.
«Боже мой, как глупо все получилось», – тяжело вздохнул он про себя. И его удивило, как отчетливо прозвучала эта мысль. Не похоже на галлюцинацию.– Может быть, остальных спасли? А я уже давно в больнице, в медикаментозной коме. Но тогда почему не проходит гул в ушах?»
Александр попробовал сконцентрироваться на ощущениях, понял, что контролирует ситуацию и все так же чувствует себя в своем теле. Это радовало: он явно находился в сознании. На клиническую смерть-то точно не похоже. Постарался успокоиться, ведь все пошло не так мрачно, как прогнозировала аналитическая группа. Решил заняться самодиагностикой, вытянул правую руку, а затем, сгибая ее в локте, попробовал дотронуться мизинцем до кончика носа. В темноте чуть было не ткнул себя в открытый глаз. Но перед тем как закрыть глаза, вдруг увидел, как где-то впереди мелькнула светящаяся точка. Очередная мысль, возникшая тут же в голове: либо мозг сам начал продуцировать простейшие образы, либо установка испускает частицы, которые зрительный нерв воспринимает в виде световых импульсов. Пока размышлял, попробовал дотронуться до носа второй рукой. Получилось. Открыл глаза и с удивлением отметил, что светящаяся точка стала ярче, при этом добавилось мерцание. Наугад поднял руку в ее направлении, заслонив источник света, и понял, что это не галлюцинация. Между тем гул от установки стал утихать, а вот свечение, наоборот, становилось ярче. Буквально через несколько мгновений смог разглядеть, что оно состоит из нескольких небольших источников, сливавшихся в один, до этого момента слабо различимый. Но теперь, спустя буквально несколько секунд, ученый стал различать, как ему казалось, явный геометрический порядок. В построении световых точек четко угадывались границы геометрической фигуры. Это был какой-то объект не больше полуметра в диаметре, а может, и гораздо меньше. Он не мог определить, на каком расстоянии находится данный предмет, оттого оказалось затруднительно установить точные размеры. Объект плыл в темноте и в какое-то мгновение остановился, то ли наткнувшись на препятствие, то ли выбирая, куда следовать дальше. Александр заметил, что огоньки внутри объекта перегруппировались, не меняя при этом общую конфигурацию. Закончив манипуляции, снова поплыли в воздухе. И, к удивлению молодого человека, двинулись в его сторону, с каждой секундой становясь все ближе и ближе. Общий шумовой фон начал стихать, но он уже этого не слышал. Потому что от волнения стук его сердца очень громко пульсировал в ушах. Чувствуя, что опять начинает терять контроль над собой, стал глубоко дышать, чтобы успокоиться. Стихающий шум оборудования, биение сердца, звук собственного дыхания слились воедино, и сквозь них он вдруг отчетливо услышал обрывки фраз, доносившиеся по слогам: «ро… де… и не…» В какой-то момент ученому показалось, что рядом со светящимся объектом, приблизившемся почти вплотную, он увидел силуэты и знакомые лица сотрудников института. Все смотрели на него и улыбались. Он уже поверил, что это не мираж, как вдруг увидел стоявшую недалеко Клавдию Петровну и директора, которых тут точно не могло быть. Со всех сторон раздались хлопки. Александру почему-то стало безнадежно тоскливо, он закрыл глаза…
…Внезапно его веки ощутили яркий свет. Когда руководитель эксперимента открыл глаза, в помещении он действительно увидел сотрудников института, которые расположились вокруг Александра. Все осветительные приборы работали в штатном режиме, всех было прекрасно видно. В руках коллеги держали бокалы с шампанским, а прямо перед Александром стоял большой праздничный торт с зажженными свечами. Мишура, конфетти взмыли вверх, раздалось громогласное троекратное: «С днем рождения!!!», закончившееся продолжительным «Ура-а-а!» и всеобщим ликованием. Страховочный ремень на сей раз легко расстегнулся, коллеги помогли встать. Он уже начал приходить в себя, но ноги не хотели слушаться. Как-то сразу на него накатили одновременно и радость, и слабость. Он понял, что все произошедшее – это всего лишь розыгрыш, очень сложная и профессионально выполненная постановка. Но появилось ощущение, что он что-то срочно должен обдумать, что-то терзало его, где-то в глубине души закралась тревога. Тревожило то, что им придется повторить эксперимент. А ведь ему в ходе шуточного испытания в какой-то момент вдруг окончательно стало ясно, как можно сделать установку еще более совершенной, используя уникальный ее потенциал максимально полно. Александр мысленно представил даже схему предстоящего эксперимента. Боясь что-то упустить или забыть, он, не обращая внимания на красивые слова поздравлений и на самих присутствующих, стал быстро записывать в блокнот каждую деталь. Молодой человек был уверен в предстоящем новом успехе на сто процентов. Однако обсуждать пришедшие в его голову новые выводы и научные мысли ни с кем не собирался. Ушли как-то на второй план и знакомство с интересной девушкой, и возможности быть вхожим в высокие кабинеты, и сегодняшний его день рождения с сюрпризом коллег.
Этот еще молодой, но, безусловно, гениальный ученый был полностью поглощен идеей сделать самое главное научное открытие в своей жизни: он покорит гравитацию и остановит время! Остановит! Чего бы это ему ни стоило!