Ижмаш в годы Великой Отечественной войны.
Сборка винтовок образца 1891/30 г.
Уже на следующий день, как и все эвакуированные в Ижевск студенты, С.П. Непобедимый приступил к работе токарем в цехе № 81 Ижевского механического завода № 74 Наркомата вооружений, а его брат стал работать токарем на инструментальном участке в цехе № 72. Вот когда пригодились навыки работы на станках, полученные на практике. От дома до завода и института, где они продолжали учёбу, было три километра. Ерунда в хорошую погоду, а вот в морозы под 30 градусов, которыми была отмечена поздняя осень и начало зимы 41-го, приходилось преодолевать это расстояние вприпрыжку. На рабочем месте было тепло. За смену он обтачивал четырнадцать стволов для противотанковых ружей (в 10-й армии, что дислоцировалась в 1941 году в Рязанской области, было только одно такое ружьё).
Следует отметить, что основным противотанковым оружием, находящимся на вооружении пехоты к началу Второй мировой войны, являлись фугасные ручные гранаты и противотанковые ружья, то есть средства, зародившиеся в последние годы Первой мировой войны. Противотанковое ружьё (ПТР) является не совсем точным термином – данное оружие правильнее было бы называть «противотанковой винтовкой». Однако так исторически сложилось (видимо, как перевод немецкого слова «panzerbuhse»), и название прочно вошло в наш лексикон.
Сборка авиационных пушек НС-37 на Ижевском машиностроительном заводе
Цех завода с изготовленными 7,62-мм винтовками Мосина образца 1891/1930 гг. и карабинами Мосина образца 1938 г.
Бронебойное действие противотанковых ружей основано на кинетической энергии используемой пули, а, следовательно, зависит от скорости пули в момент встречи с препятствием, угла встречи, массы (вернее – отношения массы к калибру), конструкции и формы пули, механических свойств материалов пули (сердечника) и брони. Пуля, пробив броню, наносит поражения за счёт зажигательного и осколочного действия. Необходимо отметить, что отсутствие заброневого действия являлось основной причиной низкой эффективности первого противотанкового ружья – однозарядного 13,37-миллиметрового «Маузера», разработанного в 1918 году. Пуля, выпущенная из данного ПТР, была способна пробивать 20-миллиметровую броню на дальности 500 метров. В межвоенный период ПТР испытывали в разных странах, однако отношение к ним на протяжении долгого времени было как к суррогату, тем более что германский рейхсвер принял противотанковое ружьё «Маузер» в качестве временной замены пулемёта TuF соответствующего калибра.
Но собственно противотанковым средством крупнокалиберный пулемёт не стал. Противотанковые ружья устранили разрыв между «противотанковыми» возможностями артиллерии и пехоты.
С декабря 1941 г. в стрелковые полки ввели роты, имеющие на вооружении противотанковые ружья (по 27, а позднее по 54 ружья). С осени 1942 г. в батальоны ввели взводы (18 стволов) ПТР. В январе 1943 г. рота ПТР была включена в состав мотострелково-пулемётного батальона (позднее – батальон автоматчиков) танковой бригады. Лишь в марте 1944 г., когда роль противотанковых ружей снизилась, роты расформировали, а «бронебойщики» были переквалифицированы в танкистов (поскольку прошло перевооружение на Т-34-85, у которых экипаж состоял не из четырёх, а из пяти человек). Роты вводили в истребительно-противотанковые дивизионы, а батальоны – в состав противотанковых истребительных бригад. Таким образом, предпринимались попытки обеспечить тесное взаимодействие подразделений ПТР с пехотными, артиллерийскими и танковыми подразделениями.
Первыми противотанковые ружья получили войска Западного фронта, занятые в обороне Москвы. Директива от 26 октября 1941 г. генерала армии Г.К. Жукова, командующего войсками фронта, об отправке в 5,16 и 33-ю армии по 3–4 взвода противотанковых ружей, требовала «принять меры к незамедлительному использованию данного исключительного по эффективности и силе вооружения… придания их батальонам и полкам». Приказ Жукова от 29 декабря также указывал на недостатки применения противотанковых ружей – использование расчётов как стрелков, отсутствие взаимодействия с противотанковой артиллерией и группами истребителей танков, случаи оставления противотанковых ружей на поле боя. Как видно, эффективность нового оружия оценили не сразу, командный состав попросту плохо себе представлял возможности его использования. Необходимо учесть и недостатки первых партий противотанковых ружей.
Противотанковые ружья Дегтярева первое боевое применение получили в 16-й армии К.К. Рокоссовского. Самым известным боем с применением таких ружей стало боестолкновение 16 ноября 1941 г. у разъезда Дубосеково, во время обороны Москвы группы истребителей танков 2-го батальона 1075-го полка 316-й стрелковой дивизии И.В. Панфилова и 30-ти немецких танков. 18 танков, участвовавших в атаках, было подбито, однако из всей роты в живых осталось меньше пятой части. Этот бой показал эффективность противотанковых гранат и противотанковых ружей в руках «истребителей танков». Однако он выявил и необходимость прикрытия «истребителей» стрелками и поддержки лёгкой полковой артиллерией.
Рост бронепробиваемости противотанковых ружей не успевал за увеличением бронезащиты. В журнале от 27 октября 1943 г. артком ГАУ отмечал: «Противотанковые ружья Дегтярева и Симонова зачастую не могут пробить броню немецкого среднего танка. Поэтому необходимо создать противотанковое ружьё, способное пробивать на 100 метрах броню порядка 75–80 миллиметров, а под углом 20–25° пробивать броню 50–55 миллиметров». Даже «двухкалиберные» противотанковые ружья Дегтярева и тяжёлые «РЕС» с трудом удовлетворяли данным требованиям. Работы по противотанковым ружьям были фактически свёрнуты. [7]
Советские бронебойщики с противотанковым ружьём Дегтярева (ПТРД-41) в засаде в ходе битвы за Москву. Бронебойщик производит заряжание, кладёт один патрон в приёмник ствольной коробки. Перед бойцом гранаты: слева – Дьяконова 1933 года (РГД-33), справа – две противотанковые РПГ-40
По прошествии нескольких месяцев работы С.П. Непобедимого перевели на соседний завод № 524. Там он трудился по тому же распорядку, был занят на сборке и подгонке приёмного устройства для пулемётной ленты известной «машины» с русским именем «Максим». Следует отметить, что в действующей армии в тот период катастрофически не хватало автоматического оружия.
Например, в 132-й стрелковой дивизии, которой командовал другой наш земляк С.С. Бирюзов, было 1 647 чел., с 1 января 1941 г. поступило пополнение – 5 367 чел., т. е. 75 процентов от штата. Абсолютное большинство пополнения не служило в армии и не было обучено. Отмечалась большая засорённость пополнения осуждёнными – свыше 400 человек.
Система огня в таких условиях не являлась целостной, а сосредотачивалась отдельными очагами и весьма дырявыми. На каждый километр фронта приходилась одна пулемётная точка, два миномёта – на 1 км фронта.
«Дивизию необходимо пополнить большим количеством пулемётов и винтовок, тягловой силой (живой или механической)», – делал вывод С.С. Бирюзов. [8]
Из другого документа видно, что в сложившихся условиях в подразделениях дивизии использовались трофеи, что, вероятно, отчасти выручало, помогало восполнять имеющийся недостаток оружия и боеприпасов, техники, обмундирования. И в этом есть своя глубокая и полная правда войны: сражались, используя все имеющиеся возможности, обращали против врага его же оружие. И крестьянская сметливость, и хватка брали своё – всё шло в дело, всё использовалось для нужд армии. За этим документом хорошо просматривается больший жизненный опыт паренька из скопинской глубинки Сергея Бирюзова, вдоволь хлебнувшего лиха.
Пулемёт Максима обр. 1910
Станковые пулемёты «Максим» в годы Великой Отечественной войны продолжали оставаться одним из наиболее мощных видов стрелкового автоматического оружия. Высокая эффективность стрельбы, надёжность в эксплуатации обеспечили им почётное место в системе вооружения Красной Армии.
Тяжелейшее положение с автоматическим оружием, сложившееся в сухопутных войсках в начале войны, и невозможность значительного расширения производства сложных в изготовлении и очень дорогих ДС-39 заставило руководство Наркомата вооружения СССР вновь вспомнить о хорошо зарекомендовавших себя, старых, тяжёлых, но надёжных и относительно простых пулемётах «Максим». В 1942 году выпуск пулемётов «Максим» осваивает Ижевский мотоциклетный завод.
Красная Армия нуждалась в новом современном образце станкового пулемёта. Между тем, как хорошо известно, наши войска, безусловно, уступали врагу в техническом отношении. Немецкие соединения и части по сравнению с нашими имели больше автоматического оружия, автомобилей, средств механизации строительства оборонительных сооружений и дорог, лучше были обеспечены средствами связи и сигнализации.
Все армии фронтов у нас являлись чисто пехотными. Войска передвигались исключительно в пешем строю. Артиллерия была на конной тяге. В обозе преимущественно использовались лошади. В силу этого мобильность войск была крайне недостаточной. Наша пехота из-за отсутствия танковой и авиационной поддержки вынуждена была ломать оборону противника штыком и гранатой, неся при этом большие потери как среди рядового состава, так и среди командного, особенно младших командиров.
Сама жизнь подсказывала, что наиболее рациональный выход из него возможен только путём создания принципиально нового образца оружия, который совместил бы в себе мощь и высокую эффективность огня станкового пулемёта, и лёгкость, и манёвренность ручного. Однако в советских Вооружённых Силах станковые пулемёты «Максим» использовались вплоть до 1960-х годов.
И только после окончания Великой Отечественной войны в советских Вооружённых Силах завершилась длительная жизнь станкового пулемёта «Максим» (перешагнувшего 80-летний рубеж) – самого известного изобретения американского конструктора-оружейника Хайрема Стивенса Максима. [9]