Он почувствовал, что кто-то подходит к столу, и поднял взгляд. Это оказался один из посетителей таверны. Мужчина лет сорока с небольшим, решил Катон, оглядев его. В потертой военной тунике и с густыми седеющими волосами, перетянутыми широким кожаным ремешком. В левой руке у него была чаша по виду самосской керамики, а кисти правой руки у него не было. Культя была прикрыта кожаным колпаком, из которого торчал железный крюк вместо пальцев.
Катон проглотил вино.
— Слушаю.
— Прошу прощения, господин. Старый Скабар говорит, вы только что из Британии. Это так?
— Да. И что?
— Я подумал, нельзя ли будет вас спросить, как там сейчас дела. Я служил в Девятом легионе, в первый год, как мы туда вошли. Руку потерял в битве у Камулодуна.
Катон кивнул.
— Помню тот бой. Жарко было. Каратак нас тогда едва не разгромил.
— Это точно, командир.
— Как тебя зовут?
— Марк Салин, командир.
Мужчина тут же выпрямился, становясь по стойке «смирно» при обращении к старшему по званию.
— Опцион шестой центурии первой когорты девятого легиона… был когда-то.
— Вольно, опцион, — с улыбкой ответил Катон. — Центурион и я сочтем за честь поднять чашу вина со старым товарищем из Девятого легиона. Присаживайся.
Макрон подвинулся в сторону. Салин замешкался на мгновение, но принял приглашение. Его товарищи стояли неподалеку, глядя, как Макрон наливает вина их другу. Салин поблагодарил его, и на его лице на мгновение мелькнула тревога, когда он оглядел таверну. А затем он заговорил тихо:
— Ходят слухи, что мы потерпели серьезное поражение. Это правда?
Катон немного помолчал, раздумывая, не стоит ли проявить осторожность. Вряд ли шпионы двора ходят в такие убогие питейные заведения, если только за время, пока его не было в Риме, все не изменилось уж слишком сильно. Кроме того, ему и Макрону и так предстоит испытать на себе гнев императора, когда они станут докладывать о ситуации в Британии. Так что вряд ли честный ответ на вопрос ветерана что-то испортит.
— Правда. Легионеров потеряли как целый легион, пять тысяч, и еще вполовину этого количества — ауксилариев, не говоря уже о легате Четырнадцатого легиона. Противник гнал нас от самых гор и, вполне возможно, сейчас уже делает вылазки на территорию провинции.
Салин не смог скрыть ошеломления, как и его друзья, и покачал головой.
— Как такое оказалось возможным?
— Этого вообще не должно было случиться, — сказал Макрон. — Дело шло к концу сезона, у нас было мало информации и о противнике, и о территории, по которой мы шли. Начались снегопады, а потом противник отрезал нам пути снабжения. Долбаная катастрофа, с самого начала и до самого конца.
— Командир, так почему же вообще начали боевые действия?
— Все как обычно. Большой начальник решил выпендриться, не просчитав возможности, и все мы вляпались в дерьмо с ним вместе. Когда умер прежний губернатор, Квинтат решил, что надо заграбастать всю славу себе, прежде чем назначат нового.
— Всегда эти ублюдки так делают, — буркнул Салин. — Хорошо бы кое-кому головой за это поплатиться.
— Так и случилось. Квинтат погиб в бою. По-честному, как настоящий воин. Скверно только, что с собой слишком много забрал. Самое худшее из наших поражений с тех пор, как мы ступили на земли Британии.
— Погоди-ка, — вступил в разговор один из посетителей таверны. — Как такое могло случиться, когда мы взяли в плен Каратака? Ведь он вроде бы был их командующим? Нам говорили, что раз он здесь, в цепях, то все почти закончилось.
Макрон улыбнулся.
— Ладно тебе, приятель. Неужели ты веришь всему, что вывешивают на форуме?
— Если бы с ними был Каратак, все могло бы быть куда хуже, — сказал Катон. — Много хуже. Уже за это мы должны быть благодарны. Он нас десять лет за нос водил, пока мы его не прижали. Каратак из тех врагов Рима, которых я уважаю в силу многих причин.
Глаза Салина просияли.
— Вы с ним сталкивались, командир? В бою?
Макрон от души расхохотался и налил себе чашу до краев.
— Мы те, кто его в плен взял, в конечном счете, брат. Я и префект. В бою. Его и его семью.
Глаза ветерана расширились, а затем он широко улыбнулся.
— Тогда вы оба настоящие герои. Слышали, парни? У нас тут ребята, которые победили величайшего врага Рима! За тебя, центурион, за тебя, командир.
Салин резко вскинул руку, отдавая честь, и вздрогнул, ударив себя по лбу железным крюком.
— Прошу прощения, не знаю ваших имен.
— Центурион Луций Корнелий Макрон и префект Квинт Лициний Катон к вашим услугам.
Ветеран поднял чашу.
— Парни, за центуриона Макрона и префекта Катона!
Посетители таверны восторженно заревели и подняли чаши, расплескивая вино. Выкрикнув имена героев, они осушили чаши. Макрон поднял ответный тост, Катон же заставил себя улыбнуться, вспоминая, что, пусть они и вправду пленили вражеского командира, Каратаку вскоре удалось бежать, и его пришлось ловить снова. Об этом лучше не рассказывать. Катон с благодарностью кивнул Салину и остальным. Ветеран посмотрел на него и наклонился поближе.
— Так какой он, этот Каратак? Нам говорили, что он сущий великан, покрытый этими проклятыми татуировками, как все тамошние, что он вешает у седла головы побежденных врагов, что зубы подпиливает. А еще принимает участие в человеческих жертвоприношениях этих проклятых друидов. Это правда?
Катон не удержался и усмехнулся.
— А сам-то как думаешь? Это похоже хоть на кого-то из тех, с кем мы воевали в Британии? Да и вообще, в любом другом месте империи, если уж на то пошло? Каратак — обычный человек, воин, такой же, как я и ты. Не великан, не дикарь, можно сказать, даже не варвар. Просто человек, который возглавил свой народ, чтобы бороться с завоевателями, которые пришли, чтобы забрать их землю и поработить их. На его месте мы сделали бы то же самое… это все, что я могу сказать.
Катон осушил чашу и задумчиво поглядел на пьяниц.
Салин удивленно поглядел на него, слегка приоткрыв рот, а потом посмотрел на Макрона. Тот поскреб подбородок, прежде чем ответить.
— Дорога у нас долгая была, — сказал Макрон. — Хорошо посидеть со старым товарищем, поболтать, но нас ждут дела в Риме. Так что допьем вино и отправимся.
Ветеран понял намек, допил вино и встал.
— Благодарю за оказанную честь. Надеюсь, император достойно вознаградит вас.
— Хорошо бы так, — уныло ответил Макрон. — Но это уже совсем другая история, брат Салин.
— Ну, если будете возвращаться из Рима через Остию, загляните в таверну, может, встретимся. Вина на ваш выбор за мой счет.
Макрон ухмыльнулся.
— Тогда уж точно зайдем.
Он выставил руку и стукнулся с ветераном предплечье о предплечье. Затем ветеран вежливо кивнул Катону.
— Надеюсь снова с вами увидеться, господин.
— Что? — переспросил Катон, поспешно подняв взгляд, и тоже кивнул. — Да, конечно.
Салин вернулся в другой угол таверны со своими товарищами, немного помрачнев, а Макрон вздохнул.
— Чудесненько. Настроение убил намертво. Я уже думал, мы тут весь вечер бесплатно пить будем.
Катон медленно покачал головой.
— Извини. Я просто очень далеко отсюда.
Макрон тихо вздохнул.
— Совершенно естественно, парень, что ты так по ней тоскуешь. Я это понимаю.
— Да…
Катон прокашлялся.
— Опять же, Луций. Я отец, который еще не видел своего сына. Даже не знаю, как на это реагировать. Не знаю, что чувствовать по отношению к нему.
Катон поднял взгляд.
— Макрон, друг мой, я вообще не понимаю, что мне со всем этим делать. Когда мы были в Британии, я тосковал по Риму и хотел вернуться. Теперь же, когда мы здесь, я уже не чувствую себя дома. Мне ничего не остается делать, только тосковать, все так мрачно… прости.
Он виновато улыбнулся.
— Наверное, сейчас я напоминаю тебе того жалкого дрожащего новобранца, которого ты увидел холодным зимним вечером на границе у Рейна.
Макрон приподнял брови.
— Ну, я этого не говорил, но… ладно, давай, еще тебе налью.
Катон вздохнул.
— Думаешь, поможет?
— Кто знает? Но совершенно точно хуже не будет. Так ведь?
Катон с трудом усмехнулся, и они выпили еще вина. Затем Макрон заговорил снова:
— Парень, я тебя уже десять лет знаю. За эти годы тебе удавалось справиться почти со всем. Не было такой проблемы, которую ты бы не взялся решать и не решил бы. Знаю, сейчас совсем другое дело, и ощущается это так, будто какой-то ублюдок из тебя стержень вынул, но жизнь продолжается. И всегда будет. Юлия была чудесной девушкой. Ты любил ее больше жизни. Как твой друг я делю с тобой твое горе. Но у тебя есть сын, и ты ему нужен. А потом будут новые сражения, где я и легионеры, которыми ты будешь командовать, будут нуждаться в тебе. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?
Макрон потер морщинистый лоб.
— Черт, я не мастак говорить. Совсем.
Катон улыбнулся.
— Ты сказал то, что нужно было сказать. Думаю, я тебя понял. Хоть и не уверен, что ты сам до конца понял.
Макрон нахмурился, раздумывая, как ответить.
— Ладно, остается только легионеров учить, — буркнул он. — По крайней мере, в этом я толк знаю.
— О да, в этом нет никакого сомнения.
Они снова замолчали. Макрон взял в руку сосуд и тряхнул. Внутри что-то еще плескалось. Он вылил остатки вина себе в чашу, выпил все вино залпом и со стуком поставил чашу на стол, облизывая губы.
— Тогда ладно. Хватит задницы просиживать. Давай-ка в путь отправляться.
Глава 2
Макрон и Катон ощутили охвативший столицу ажиотаж за несколько миль до того, как увидели стены города. Ведущая из Остии дорога была забита повозками, караванами мулов и пешими путешественниками, с нетерпением ожидающими празднества в честь разгрома и пленения короля Каратака. Хотя до самого празднования оставалось еще три дня, на Форуме и близлежащих улицах наверняка уже вовсю шло веселье. Скорее всего, поставили побольше торговых лотков с закусками и деликатесами, торгуют предметами роскоши, такими как специи и благовония с Востока, а также сувенирами в честь предстоящего празднества — поддельным кельтским оружием и доспехами, а также безделушками, якобы захваченными у друидов. Людям, отправившимся в столицу поодиночке и семьями, придется останавливаться на ночлег у друзей и родственников, тем же, кому не повезет, придется попросту спать на улицах, пока не закончится празднование.