– Ну разумеется, Ника. Будь как дома. Если хочешь, мы можем даже пошалить на капоте Битюга. Хочешь? Конечно, если ты не слишком сыта для буги-вуги.
– Я бы хотела осмотреть сумку. Ту, чье содержимое может вышибить нашему сыну мозги, а мне – разбить сердце.
По лицу Вика прошла тень. Но что такое тень в сравнении с просьбой близкого человека? Так что он поднял руку и указал на цилиндрическую армейскую сумку. Она лежала под столом с верстаком и всеми своими углами и выпуклостями говорила, что внутри нет ничего мягкого.
– Спасибо, Вик, – поблагодарила Ника, делая робкие шаги в сторону пугающего предмета. Прижала бутылку к груди. – Спасибо, что всё еще доверяешь мне.
У верстака она наклонилась, и Вик посмотрел на торцевой гаечный ключ, лежавший на столе. Не так давно пришлось подтянуть болты на колесах Битюга. На Армавирской лили жидкий битум, корректируя дорожное полотно, и Вик, возвращаясь с обеда, случайно заехал в обжигающую зловонную лужу. В автосервисе колеса почистили, два даже пришлось снять, но болты толком не затянули. Бестолочи, одним словом.
Поразмыслив, Вик убрал ключ от греха подальше.
– Господи, Вик, а это что еще такое?! – ахнула Ника.
Он тоже наклонился, приняв неуклюжую позу земледельца, изучавшего грядку, и начал показывать пальцем.
– Это спортивный пистолет – по-моему, называется «Викинг». А это уже не спортивный, а боевой. «Глок», может быть. Там есть еще один такой же. Вот охотничий карабин. Или это дробовик? Наверное, всё-таки дробовик. Я не силен в этом. Это ведь не консервы или деньги.
Вик только сейчас заметил, что жена с широко раскрытыми глазами отошла на пару шагов и закусила свободный кулачок. Буквально вгрызлась в него.
– Что с тобой, дорогая? Это просто оружие.
– Ты решил ограбить свой банк, Вик?
– Что? – Изумлению Вика не было предела. – Ни в коем случае! Банк – это банк, а это – совсем для другого.
– Для чего, Вик? – спросила Ника слабым голосом. – Для чего всё это?
– Ну как же. Конечно, для выживания.
– Для… для выживания? Но зачем тебе столько?
– А вдруг оно в нерабочем состоянии? Почем мне знать? Я просто хочу, чтобы нам хватило. – Вик наугад взял пистолет и, заметив ужас на лице Ники, торопливо вернул его в сумку. – Тори сказала, я способен… его использовать. Вдохновлять других на это.
– Тори. Опять эта твоя Тори, – прошептала Ника. – Но где ты взял столько?
– С рук. По частным объявлениям. Правда, мне пришлось обойти вопрос лицензии. Совсем немного.
Какое-то время Ника молчала. По ее лицу, словно облачка в ветреный день, мчались эмоции. От злости и разочарования до страха и какой-то сумасшедшей надежды неизвестно на что.
– Скажи мне, что не втянешь нас с Марком во что-нибудь противозаконное. Пообещай мне.
– Я просто хочу, чтобы мы были в безопасности, если в нашей жизни что-то пойдет не так.
– Пообещай мне, разрази тебя гром, Вик!
– Обещаю, Ника. Клянусь в том своим значком. О, я как киношный полицейский, да?
Неожиданно Ника улыбнулась. Губы ее тряслись, а глаза блестели.
– Пообещай еще кое-что, Вик. Пообещай, что никогда не пустишь сюда Марка. По крайней мере, до тех пор, пока не избавишься от всего этого ужаса.
– Хорошо, обещаю. Прости, что отправил его сюда. Это было глупо.
Тут Ника яростно топнула туфелькой и приложила указательный палец к губам.
– Ни слова больше, Вик. Ни слова. – Она направилась к двери. Помахала бутылкой вина на прощание. – Я попытаюсь это обдумать, и если повезет, то вообще забуду об этом. Надеюсь, эта красная подружка мне поможет.
Когда жена ушла, Вик задвинул сумку с оружием подальше под стол. Потом запер дверь в коридор и проверил петли. Дверь была хорошей, уличной – такая гарантировала, что дом не промерзнет, даже если гараж будет часами нараспашку. Вооружившись рулеткой, Вик окинул Битюга критическим взглядом. Он хотел еще раз убедиться, что расчеты верны и пикап без проблем проскочит в «ворота».
Вику не улыбалось остаться без машины в самый неподходящий момент.
5.
В залах Первого межрегионального было тихо, не работали даже кондиционеры, с потолка лился приглушенный свет. У массивной двери банковского хранилища маялись управляющий банка Вешняков и его ассистент Захаров, мусоливший в руках конец галстучка. Они ждали, когда вернется охранник.
– Артем Валентинович, вы уверены? – не выдержал Захаров. – У нас могут отозвать лицензию за это.
– Уверен так же крепко, как и в том, что моя жена натуральна от макушки и до пяток. Что касается лицензии: купим новую, если потребуется. А управляющим поставим тебя. Чего рот разинул? Это шутка.
– А. Шутка. Хорошо.
На улице поднялся ветер. Полумрак банка всколыхнулся, повторяя движение ветвей снаружи. На стеклах центрального входа задрожали кривые силуэты. Из теней выскользнул охранник по фамилии Еремин, положив расслабленные руки на пояс. Он не собирался никого пугать, но всё равно ухмыльнулся, увидев, что ассистент вздрогнул.
– Можно начинать. Жалюзи закрыты, Губан на стреме. Предупредит, если кто на улице затопочет.
– Вы всё запомнили, ты и твой Губан? – спросил Вешняков. – Если не удержите языки за зубами, то их кончики окажутся у вас в трудовых книжках.
– У меня сегодня ужасно болит голова, – совершенно естественно пожаловался охранник, – а у Губана – живот. Бедные мы, бедные. Это почему-то всегда сказывается на памяти и журнале посещения хранилища.
Вешняков хмыкнул. Еремин без лишней спешки ввёл комбинацию открытия двери. Придверная зона к тому времени была уже опущена. Механизм толкнул двадцатитонную дверь, и та без помех чуть отворилась. Захаров тут же вцепился в нее, оттаскивая в сторону.
– Если че, еще можно посмотреть записи видеокамер, – предложил Еремин. Он и не думал помогать ассистенту, который буквально тянул из себя жилы. Чем меньше касаешься двери, тем лучше.
– Напомни: как твое имя? – поморщился Вешняков.
– Елисей. Елисей Еремин.
– Делай свою работу с закрытой пастью, Елисей Еремин.
Еремин простодушно пожал плечами. Захаров, отдуваясь, наконец-то прекратил толкать тяжеленную дверь. На его спине расплывалось темное пятно пота. Немного повозившись с ключами, Вешняков отпер армированное заграждение. Проще говоря, решетку. В хранилище вспыхнул свет.
– Сколько там, говорите, у него ячеек? – поинтересовался Еремин.
– Работу! Молча! – выдохнул Захаров, не находя сил для большего количества слов.
– Так это и не моя работа, – возразил охранник, имея в виду то, чем они сейчас занимались. – Я так считаю.
– Пятьдесят семь, – неожиданно разоткровенничался Вешняков. – Этот клоун арендовал пятьдесят семь ячеек. И будь я проклят, если, просматривая записи видеокамер, понял, что именно он туда положил. Только какие-то сраные шкатулки увидел.
Еремин ухмыльнулся. Впрочем, ему хватило мозгов явить ухмылку в другую сторону.
«Первый межрегиональный Ейский банк», как и любой другой банк, гарантировал конфиденциальность и сохранность содержимого банковских ячеек. Вскрыть их без участия клиента позволялось лишь в исключительных случаях. Например, когда клиент прекратил платить аренду. Или по решению суда. Или в случае катаклизма, когда потребовалось срочно спасать то, что банк присягнул хранить. Делалось это специальной комиссией, с составлением описи.
Но какую комиссию можно созвать в полночь?
В руках Захарова возник сложенный листик. Прежде чем развернуть его, ассистент вытер им лоб.
– С какой начнем, Артем Валентинович?
– С какой-нибудь самой большой. Хочу поглядеть, что у этого сукина сына за фантазия. Должна же быть причина, по которой он задницей к камерам поворачивался и под столы залезал, возясь там со своими игрушками, чем бы они ни были.
Банковские ячейки различались по объёму. В маленьких обычно прятали ключи, документы, ювелирные украшения и всё, что легко терялось под диваном. В средних – денежные пачки или слитки драгоценных металлов. Большие же запросто проглатывали предметы коллекционирования. Но что собирал Вик, отказавшийся от услуг банковского оценщика, – оставалось загадкой.
Разумеется, клиент письменно заверял дорогой банк, что не поместит в ячейку ничего противозаконного и не подложит свинью в виде куска салями. И обязательно подпись: с любовью, клиент – и всё такое.
– Больших – около двадцати, – сказал Захаров, сверившись с листком. – Какую?
– Любую нечетную, любую, господи боже, – поторопил Вешняков.
– Ну, тогда номер тридцать один.
Все крупные банковские ячейки располагались внизу и больше напоминали огромные ящики. Ячейки других размеров могли быть как вверху, так и ниже. Захаров отыскал нужную и отпер. Все они, к слову, отпирались одним ключом, в отличие от находившихся внутри выдвижных сейфов. Вешняков разложил на ладони запасные ключи и в задумчивости провел по ним пальцем.
Глядя на копошение этих банковских блох, Еремин не удержался от иронии:
– Страшно подумать, что случилось бы, реши Вик воспользоваться биометрическими ячейками.
Вешняков и Захаров переглянулись. Учитывая опыт Вика, это было довольно странно. Биометрический индивидуальный банковский сейф мог открыть только сам Вик. Конечно, отпечаток можно было обнулить, чтобы добраться до содержимого сейфа. Но как потом воспользоваться пальцем Вика, чтобы вернуть всё в прежнее состояние? Не отрезать же его, пока хозяин спит?
– Вероятно, Вик планирует поделиться с кем-нибудь ключами клиента, – выдвинул предположение Захаров.
Он вынул из ячейки сейф, напоминавший огромный стальной короб, и охнул. Согнувшись в три погибели, дотащил сейф до стола. Там водрузил ношу на лакированную поверхность и дрожащей рукой нащупал выключатель зеленой лампы.
Вешняков продемонстрировал крошечный, но на удивление прочный ключик:
– Повторяю для тупых: никому ни слова, ясно?
Тупых не нашлось.
Через несколько секунд сейф был открыт. Внутри лежали четыре голубых баллона с надписями «ВКС», сделанные крупными печатными буквами. Пятый баллон, оранжевый, имел маркировку пояснее: «ВОЗДУШНО-КИСЛОРОДНАЯ СМЕСЬ». Рядом покоились полнолицевые маски для ныряния и разноцветные брикетики.