Я послушно улеглась в постель и продолжила расспрашивать Улиту.
– Ты здесь, в этом доме живёшь?
– Да, и я, и матушка, она у князя стряпухой служит, и старший братец мой. Это он раньше у Бранибора в опочивальне порядок поддерживал, а как ты появилась, так меня на его место приставили. Мы внизу обитаем с другими слугами и дворовым людом, – ответила девочка.
– Внизу? Тут несколько этажей получается?
– А то! В княжьем тереме находишься, как-никак. Внизу – подклети, посредине, вот где опочивальня Бранибора – горницы да светлицы, а над ними – вышки.
– Надо же… А что же князь, не женат, получается? – решаюсь задать волнующий вопрос.
– Не довелось ещё. Но ненадолго это. До весны только. Снег сойдёт, и со всех концов княжества соберутся в тереме лучшие красавицы. Из них-то Бранибор и выберет себе суженую по сердцу. Уж было объявлено. Для будущей княгини покои готовят. Там красота… Да ты сама, коли захочешь, можешь посмотреть. Я тебя свожу, – тарахтит Улита, не переставая, впрочем, заниматься своими делами.
Вскоре, благодаря усилиям девочки, в печи разгорелся огонь, и комната быстро обогрелась.
– Сейчас на стол соберу. Проголодалась, поди? Я мигом обернусь, – заверяет меня служанка и уносится прочь, хлопнув дверью.
Спускаю босые ноги на дощатый пол и шлёпаю к окну. Ступни моментально зябнут, но я не обращаю на это внимание. Хочется посмотреть, что находится снаружи.
Кусочки стекла, из которых выложена незамысловатая мозаика, замёрзли по краям, на них образовались причудливые морозные узоры. Но серединки всё-таки остались прозрачными, чем я и пользуюсь. Забираюсь с ногами на лавку, стоящую под подоконником, и выглядываю на улицу.
На первый взгляд кажется, что за окном нет ничего, кроме снега. Его много, очень много. От ослепительной белизны режет глаза.
Белая земля вдали сливается с сероватым горизонтом, вот и всё, что выхватывает взгляд. Но присмотревшись, вижу обледенелые, занесённые снегом постройки, а также деревья, укутанные белыми шапками.
– Где же это я оказалась? – бормочу себе под нос, не переставая разглядывать заснеженную местность.
О том, как жили князья в старину, я знаю лишь по урокам истории в школе. Но мои скудные знания вовсе не гарантируют, что в этом мире, всё точно так же. Ведь здесь, как я понимаю, есть настоящее колдовство. Иначе как нож смог притащить меня сюда?
Но судя по тому виду, что открывался из окна, да и по убранству комнаты – живут здесь совсем не так, как в нашем мире. И ни о каких благах цивилизации можно даже не мечтать.
Хотя, откровенно говоря, никакого сожаления, оттого что с благоустроенной и комфортной жизнью пришлось распрощаться, я не испытываю. Вот ни капельки! Оказавшись здесь, я чувствую себя на удивление спокойной.
Нет, душевная боль от потери близких и предательства мужа никуда не делась, она всё так же живёт в сердце. Но по какой-то причине не так сильно разъедает внутренности, как это было в больнице. Дышать стало легче, вот как это ощущается. Только в чём причина, понять не получается.
– Зачем встала с постели? Да ещё босыми ногами по холодным половицам! – раздаётся вдруг строгий голос Вереи.
Оборачиваюсь и вижу старуху возле входной двери.
– Со мной всё хорошо, – отвечаю, смутившись.
– Это я решать буду. Возвращайся в постель. И особо-то не егози, о добром здравии не болтай.
– Почему? – удивляюсь, но шлёпаю обратно к кровати.
Верея прищуривает глаза и качает головой. Она резко разворачивается, отчего многослойные юбки её колыхаются, а многочисленные амулеты на шее начинают звенеть, и шагает за мной.
– Жалею, вот и говорю. Пока хвораешь, князь тебя не тронет.
Внутри всё в момент холодеет. Пока хвораю – не тронет. А потом? Ужас накатывает от одной только мысли о том, каким образом этот здоровяк может меня тронуть. Но для чего ему это? И тут на ум приходят слова Улиты о скорой женитьбе Бранибора.
– А зачем ему меня трогать? Я слышала, что у него скоро свадьба, – бормочу, вцепившись пальцами в меховое покрывало.
Верея вновь качает головой и вздыхает.
– Так-то оно так… Да кто ж этим мужам своевольным запретит с другими девками забавляться? А ты ему сразу приглянулась, тут ничего не попишешь. В опочивальне своей оставил, девчонку вместо парня к покоям приставил. Это о чём говорит? Что надолго ты здесь. До весны уж точно будешь его постель согревать.
– А если я откажусь? – выдавливаю едва дыша.
Спасть с князем я однозначно не намерена. На данный момент я просто не могу представить себя занимающуюся сексом с мужчиной. Тело протестует, болезненно сжимаясь от одной только мысли об этом.
За всю свою жизнь я спала лишь с Игорем. И это было по любви. Другой причины лечь в постель с мужчиной для меня не существует.
– Эх… Девонька… Кто ж тебя спрашивать-то будет…
Глава 7
Верея не убедила меня оставаться в постели. Просто лежать без дела целый день, я не смогла бы в любом случае. Поэтому выпросила у знахарки разрешения осмотреть жилище князя. Тем более что Улита, вернувшаяся в комнату с подносом в руках, с радостью вызвалась меня сопровождать.
Старуха поворчала, но всё же согласилась с тем, что держать меня в постели нужды нет. Махнув рукой, она потопала прочь из комнаты, бормоча что-то себе под нос и позвякивая амулетами.
О князе я старалась не думать. Тем более что он сам говорил о том, что не насильник. К слову, убеждал, что его слово – кремень. Вот и отлично, посмотрим, так ли это на самом деле.
Служанка ловко расставила на столе принесённые тарелки с едой, а затем унеслась за одеждой и обувью для меня.
Завтракать, судя по всему, здесь предпочитали сытно. На белой скатерти, которую постелила на стол Улита, стояли многочисленные крынки, чашки и миски, а в них: пирожки, ватрушки, творог, мёд, сметана, масло, даже мясо и солёные грибы в деревянной плошке. А в запотевшем кувшине – молоко.
Забираюсь с ногами на лавку, стоящую возле стола, и без раздумий вгрызаюсь зубами в поджаренный бок пирожка. Вкус у него довольно необычный, тесто явно не из пшеничной муки и с непривычным привкусом, но меня это не смущает. Очень уж есть хочется. Ведь вчера за весь день у меня во рту не было ни крошки.
Да и, говоря откровенно, в последние две недели я почти не ела. Сначала находилась в полной прострации из-за потери ребёнка и предательства мужа, поэтому кусок в горло не лез. А потом оказалось, что выбор доступных мне блюд ограничен: жидкая каша и водянистый суп из больничной столовой. По сравнению с теми «деликатесами», здешняя еда вполне даже аппетитная.
Особенно хороши – творог и сметана. Жирные, свежие, желтоватого цвета, с насыщенным сливочным вкусом. Ничего подобного я в жизни не ела! Магазинные молочные продукты, даже очень дорогие, к которым я привыкла, и наполовину не смогли бы сравниться с этими натуральными лакомствами.
Вскоре вернулась Улита. Она притащила целый ворох нарядов и, дождавшись, пока я доем, принялась наряжать меня в непривычную, слишком длинную и объёмную одежду.
– Я и валеночки принесла. Мы на двор-то пойдём? Я тебе всё-всё покажу, и кузню, и бани, и курочек наших! – тарахтит она, заплетая мне косу и завязывая её красной лентой.
Я согласно киваю. Очень хочу посмотреть, на терем и на сам город. Уверена, что выглядит он более чем необычно.
– Красота! Платок на голову повяжи, – командует неугомонная Улита. – Да не так! Волосы спрячь-то. Дай, я сама!
Наконец, накинув мне на плечи обшитый мехом полушубок, девочка тащит меня за собой в сторону двери.
На пороге замираю. Сердце заходится в скачке, а по спине бегут мурашки. Почему-то в последний момент становится страшно покинуть эту комнату, увидеть непривычный чужой мир. Ведь пока я здесь, в четырёх стенах, ещё можно строить предположения, что это всё понарошку, просто чья-то масштабная шутка. Ведь одно небольшое помещение вполне можно переделать под опочивальню князя, но вот сделать древним целый город, гораздо сложнее.
Даже в самой глухой деревушке обязательно найдётся что-то современное, за что сразу уцепится глаз – разбитый асфальт, автомобиль, да мало ли что ещё. И вот сейчас мне до ужаса страшно выйти на улицу и увидеть настоящее средневековое поселение.
– Ну чего ты? Идём, – поторапливает девочка.
– Князь не будет сердиться, что я ушла? – спрашиваю на всякий случай.
– А чего ему? Ты ж не пленница, – пожимает плечами и топает вперёд.
Я делаю глубокий вдох и шагаю следом. Вместе с Улитой проходим несколько просторных залов, заглядываем в некоторые комнаты, которые девочке хочется мне показать.
– Тут пиры с дружинниками проходят, здесь вот горницы необжитые. Князюшка не женат пока, вот и тихо тут, да пусто. А как свадьбу сыграет, детишки пойдут. Будет шумно и весело. Ой, я же покои княгини хотела тебе показать! – восклицает и хлопает себя по бёдрам. – Ступай следом!
Почему-то мне не слишком хочется любоваться на комнату будущей жены князя. Какое-то неприятное чувство в груди разливается при мысли о женщине рядом с ним. Давлю его в зародыше и наигранно весело заявляю:
– Веди, интересно взглянуть на хоромы!
Покои, приготовленные для княгини, совсем не похожи на спальню князя. Здесь несколько комнат, соединённых между собой. Стены покрыты штукатуркой и разрисованы цветочным орнаментом, потолки побелены. Да и мебель более утончённая. Столы, сундуки, лавки и шкафчики – искуснее вырезаны и покрыты узорами.
– Видишь? – Улита с восторгом окидывает взглядом опочивальню, с большой кроватью. – Это ещё не всё! Перины будут из лебяжьего пуха, покрывала шёлком шитые, а все полы устелют коврами заморскими. Это всё уже приготовлено, ждёт своего часу! Ох, а какие отрезы тканей лежат в сундуках! Тонкой, как паутинка, нежной, как облако! Сквозь кольцо протянуть можно, настолько невесома. Есть и парча, и золотое шитьё. И посуда для княгини приготовлена особая – из серебра, а украшенья-то… Жемчуга и самоцветы!