Меня раздражало и смущало его поведение, которое к тому же оценивали посторонние. Я рассказывала подруге, что пишу эту книгу, и вот мои собственные дети отказываются ложиться спать. Я чувствовала свою уязвимость, потому что не могла даже нормально ходить. Было ясно, что криком здесь ничего не добиться.
Морщась и вздрагивая, я поднялась по лестнице. Уилбур вбежал в свою комнату. Когда я, прихрамывая, вошла, он был уже в постели и хихикал… Это был добрый знак: стресс потихоньку уходил. Я улыбнулась в темноте и похлопала по одеялу: «Подвинься, мама ляжет с тобой. Думаю, тебе нужно немного побыть с мамочкой. Мы не виделись целый день».
Я физически ощутила, как малыш расслабился и чувство облегчения разлилось по всему его телу: его не отчитали и он получил то, в чем так нуждался весь день. Наконец-то мы были рядом, и я продолжила:
— Я поняла по твоему поведению, что тебе, может быть, непросто видеть маму с больной ногой.
Он резко повернул голову и посмотрел на меня:
— Почему ты должна носить этот ботинок, мамочка?
Не дожидаясь ответа, малыш продолжал спрашивать:
— Что они с тобой сделали? Тебе больно?
Я вновь вспомнила, что «дикое» поведение детей часто бывает внешним проявлением их беспокойства, и была благодарна за это знание. Итак, нужно было посмотреть на ситуацию с точки зрения малыша, а не взрослого. Когда я, прихрамывая, вошла в дверь, мой сынишка не думал: «О, маме, похоже, сделали бунионэктомию. Не произошло ничего, что могло бы вызвать у меня чрезмерное беспокойство. Это довольно обычное явление для высоких женщин ее возраста. Я заключаю, что прогноз благоприятный — все будет хорошо».
Нет, Уилбур — маленький мальчик, который живет на планете всего шесть лет. Миллионы лет эволюции научили его мозг, что выживание почти полностью зависит от взрослых. Когда я, забинтованная и явно недееспособная, проковыляла к себе, малыш уловил, что сфера его выживания уменьшилась вполовину. От слабой родительницы не будет толку ни на охоте, ни в собирательстве.
Детям каждый факт и предмет указывает на различие между жизнью и смертью. Дело тут не в сознании, все гораздо глубже. Мы живем в современном мире, но дети, точнее их мозг, все еще во власти древних механизмов выживания.
Я объяснила Уилбуру, что кость в моей ноге росла неправильно. Это больно. Врачам нужно было меня вылечить, поэтому они порезали мне палец. Я должна отдыхать, мне нельзя далеко ходить.
Сказав это, я позвала Клеменси. Она старше и больше понимает. Всегда лучше обращаться ко всем детям сразу, чтобы никто не чувствовал себя обделенным и не волновался в одиночестве.
Дочь прибежала, придвинула стул к кровати и спросила:
— Что с тобой сделали, мамочка? Расскажи! Только помни, я же брезгливая!
— Что значит «брезгливая»? — спросил Уилбур.
Итак, у нас состоялся разговор. Вот мы втроем, в темноте. Мы с сыном в кровати. Его голова покоится на моем плече. Взрослеющая дочь держит меня за руку.
Я объяснила, что расхворалась и сожалею об этом. Сказала, что скоро мне станет лучше, и обратилась к детям: «А в какие игры мы сейчас могли бы поиграть?»
Клеменси затянула песню и попросила петь вместе с ней, чтобы она подучила слова. Затем присоединился Уилбур. Мы пели в темноте, и голоса сливались в приятную гармонию.
Я с улыбкой вспомнила о наших родоплеменных корнях, о песнях, которые поет в конце дня собравшееся племя. Люди просят о чудесном воскрешении умерших, исцелении заболевших и укреплении вернувшихся с охоты, которая потребовала полной самоотдачи. Такой же целительной была та вечерняя встреча с моей детворой. Вот почему я бесконечно благодарна доктору Брюсу Перри, Лизе Элль и всем, кто дал мне интервью и внес вклад в эту книгу. От них я узнала, что можно воспитывать детей, опираясь на собственную интуицию и атавистическую мудрость. Они научили меня понимать детей и судить об их поведении не по ярлыкам или установкам взрослых. Теперь, чтобы объяснить состояние ребенка, мне нужен только… сам ребенок. Этот вечер мог закончиться совсем иначе. Я сопротивлялась боли и стрессу. Если бы я сочла моих ребят непослушными, я бы упустила этот момент, укрепивший взаимопонимание, и дети уснули бы, оставшись наедине с беспокойством.
Я уже сравнивала два вопроса: «Что у тебя стряслось?» и «Что ты чувствуешь и чем я могу тебе помочь?». Чтобы выбрать второй вариант и обратиться к ребенку, нужно всего несколько секунд. Через считаные минуты наступает исцеление, а затем начинается чудо, которое в итоге окупит все наши усилия, все наши «инвестиции». Это волшебство поможет нам воспитывать детей в мире и гармонии.
Дети становятся успешными благодаря любви окружающих. Чтобы они ее чувствовали, нужно общение, взаимодействие. Прочная связь формируется, если семья проводит время вместе. Знаю, насколько это трудно. Сейчас у всех много дел. Вот что важно: совместный досуг должен быть качественным. В такие минуты мы тихо сидим вместе, переглядываемся, смеемся, сосредоточенные друг на друге и на наших отношениях.
Нельзя считать полноценным взаимодействием, когда мы, торопясь, помогаем детворе умыться, одеться, кормим их и так далее.
Качественное общение — это когда мы сидим без телефонов, телевизоров или других отвлекающих вещей. Мы чувствуем тепло их тел и запах волос… И это напоминает нам, как же здорово быть родителями!
Качественное время, проведенное с детьми, должно быть нашим приоритетом.
Если такая практика не складывается, мы получаем «болтающийся парус». Ребенок будет мотаться, дергаться, как холстина на вертящемся гике, угрожая опрокинуть семейную лодку. И все потому, что я отпустила штурвал. Иногда детям не хватает моего внимания. Я узнаю об этом по тому, как меняется их поведение: сдержанные, спокойные и сострадательные ребята начинают ссориться и бунтовать. В общем, «балуются». А это значит, что им нужно больше стабильности. Если вернуться к аналогии с парусом, дети хотят почувствовать себя «привязанными». Для этого я должна уделить им внимание, дать достаточно любви.
На консультациях мы говорим о себе как о сосуде или чаше. Если мы чувствуем себя наполненными, мы здоровы физически и эмоционально. Если же нам чего-то недостает, то внутренний вакуум мы можем попытаться заполнить едой, напитками, покупками — чем угодно, что поможет хотя бы на время обмануть ощущение пустоты.
Если с нашим внутренним содержанием все в порядке, мы можем идти по жизни, не останавливаясь ради искусственных пополнений ресурсов. Это значит, например, что мы не будем бестолково тратить деньги или не перегнем палку с внешним самоутверждением. Дети ощущают эмоциональную полноту (или полноту чувств) благодаря нашим заботе, любви и вниманию, и это позволяет им справляться с любыми жизненными трудностями.
«Мы наполняем их эмоциональный сосуд или чашу», — по-моему, это очень удачная метафора.
Психологический инструментарий: советы и методы
Десять минут для полноты чувств и часы героя
Посвящая всего десять минут в день и час в неделю качественному общению с детьми, мы наполняем их эмоциональную чашу.
Десять минут для полноты чувств
Каждый день находите по десять минут на каждого ребенка, чтобы качественно провести с ним время. В эти десять минут дети должны получать ваше исключительное внимание. Да, современная жизнь может мешать. Психотерапевты называют это «победой экономики над семейной жизнью». Но мы должны бороться, потому что под угрозой оказываются наши семьи.
В эти десять минут следует полностью сосредоточиться на детях. И хотя в жизни постоянно что-то происходит, недопустимо отвлекаться на телефон, работу и прочее. Помните, что разрыв эмоциональной связи скажется на детях и они будут устраивать вам сцены.
Дети болезненно воспринимают ситуацию, когда мы присутствуем физически, но недоступны эмоционально. Они чувствуют себя отвергнутыми. Психотерапевт доктор Габор Мате утверждает, что такое поведение (мы рядом, но не «по-настоящему») — причина одного из самых тягостных, эмоционально разрушительных последствий для детей. Это провоцирует переживание стыда. Ребенок чувствует, что с ним что-то не так, ведь близкие люди не хотят уделять ему время. У родителей есть обязательства перед детьми.
— Ах, Кейт… Но у меня действительно нет времени…
— Действительно? У вас нет шестисот секунд?
Нужно всего десять минут, чтобы включиться в ситуацию и пообщаться с детьми до или после долгого дня.
Десять минут, чтобы увидеть, услышать их, побыть рядом.
Вы можете найти десять минут, потому что это одно из самых важных дел, которое вы когда-либо делали для своего ребенка.
Проанализируйте свой день. Что можно сократить на десять минут (или выбросить из графика) и посвятить освободившееся время детям?
Просматриваете ленту в социальных сетях? Большинство из нас делают это, пролистывая фотографию за фотографией, страницу за страницей…
Или, может, забрать время у телевизора и отдать родным чадам?
Подумайте, резерв обязательно найдется. Это укрепит вашу связь с детьми, и награда многократно компенсирует все хлопоты по обновлению распорядка дня.
Десять минут, или шестьсот секунд. Больше ничего не нужно.
«Десятиминутные пополнения» или «особые десятиминутки» — называйте, как хотите, но знайте, что они чудесны, ведь вы делаете что-то фундаментально важное для ваших взаимоотношений. Вы до краев наполняете маленькую чашу любовью и вниманием. Это поможет ребенку пережить напряженный день и восстановиться после него. Десятиминутки сделают эффективнее все инструменты, которые мы обсудили в предыдущих главах.
«Мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною…»[11]
• Установив связь с детьми, мы получим их желание общаться при полном зрительном контакте.
• Если мы зададим им вопрос, они его услышат.
• Они, скорее всего, выполнят просьбу убрать игрушки.