– Полагаете, что будет тесная блокада?
– Уверен в этом. У нас нет достаточных сил в Маньчжурии, чтобы на первых порах успешно противостоять японцам. И коль скоро, сбили отряд Засулича, точно так же потеснят и Фока. И уж тем более на фоне полного бездействия нас, моряков.
– Трудно вам возразить. Спрятались в Артурской луже, и нос боимся высунуть, – раздражённо бросил лейтенант. – Ума не приложу, как Лощинский вообще решился отправить меня сюда. Погодите. А не ваших ли это рук дело?
– Я всего лишь способствовал личной заинтересованности его превосходительства в том, чтобы он исполнил свой долг.
– То есть, дали взятку, – покачал головой Колчак.
– Называйте как хотите, главное, что вы дополнительно укрепили правый фланг нашей пехоты, а так же эвакуируете мастерскую, которая нам ох как пригодится в будущем.
– Я вижу вы не задумываясь тратите собственные средства.
– Отчего бы и нет, если этого требует дело. К тому же, это не просто траты, а вложение на будущее. Награды, имя, связи, авторитет, репутация, покровители. Всё это невозможно получить в одночасье, над этим нужно работать, долго, упорно и системно. А если это всё ещё и на пользу России, так я и вовсе не вижу противоречий.
– И для чего вам это?
– А что вы скажете, Александр Васильевич, если мне за державу обидно? Что я хочу жить в сильной и достойной стране?
– Не знаю, что вами движет, Олег Николаевич, юношеский максимализм или трезвый расчёт, но пока мне всё нравится. Итак, если я правильно понимаю, то вы явились в Дальний, чтобы лично сопроводить «Ляодун» с грузом в Артур?
– Вы правильно понимаете.
– А отчего не на своём катере? Уверен, что Эссен вас отпустил бы. Он вам благоволит, как никому другому.
– Волнение на море. В такую погоду от подводных крыльев только вред, и они будут сродни плавающему якорю. «Ноль второй» не сможет развить даже свои изначальные четырнадцать узлов.
– Хм. Теперь мне ваше детище уже не кажется прорывом. Мало того, что из ремонта не вылезает, так ещё и серьёзные ограничения по мореходности.
– Согласен, неудобно. Но с другой стороны, между постановкой на ремонт мы успели немало наворотить.
– С этим не поспоришь, – согласился Колчак. – К слову, поздравляю с пролившимся на вас наградным дождём.
Вообще-то я так не сказал бы. В смысле, кое-какие мои наградные документы завернули. Так, за бой «Варяга», как и всех офицеров, меня наградили орденом Святого Георгия четвёртой степени. За рейд с Великим князем, Анной четвёртой. За все остальные подвиги без конкретики, по совокупности Станиславом третьей, а за захваченный миноносец Станиславом же второй. Хорошо хоть команду не обидели, и боцман ожидаемо получил полный бант.
– Спасибо, – хмыкнул я, и пояснил. – Только парочку орденов всё же завернули, чтобы я не выбрал весь лимит полагающихся мне наград. Под шпилем наверное решили, что за мной какое-нибудь очередное геройство не заржавеет. Ну и как после этого меня такого красивого награждать? Только в звании повышать, что нереально. А так, в запасе кое-что ещё имеется.
– М-да. Закостенели мы на флоте совсем. Армия с её промежуточными званиями куда гибче нас. Итак, коль скоро вы не попросились на «Ляодун», то рассчитываете пострелять из пушечки, если нам доведётся встретить японцев?
– Я хороший наводчик, Александр Васильевич, – заверил я.
– Знаю. И признаться, меня это устраивает. Как очень надеюсь и на то, что нам доведётся-таки повстречаться с противником. Нужно же понять, ошибся я или нет, решив воплотить вашу задумку с фугасами.
И ни капли иронии. Колчак реально хотел встретиться с японцами и непременно дать им бой. Он меньше недели командует миноносцем, но первое что сделал ступив на его мостик, это раздобыл три десятка трёхдюймовых шрапнельных снарядов. Тут же переделал их под фугасы, сточив медные пояски и начинив стаканы бездымным порохом.
Никто до Колчака даже не подумал попробовать её на практике. Уж и не знаю, что тому виной, то ли неприязнь ко мне, то ли неверие в разумность подобного подхода, а может и нежелание экспериментировать с чем-то новым.
Хотя, возможно всё гораздо проще. Что ни говори, а это незаконные манипуляции с подотчётным казённым имуществом. Иными словами, уголовная ответственность, да ещё и в действующих войсках. Кому захочется оказаться перед военно-полевым судом? То-то и оно. Но Александр Васильевич оказался тем ещё авантюристом.
– А что это за кофр у вашего матроса? – указал он на Родионова.
Кочегар уже полностью оправился от ран, и вновь вооружился фотоаппаратом и кинокамерой. Благо ему сейчас и заняться-то толком не чем. А я решил, что не помешает заснять виды Дальнего, и наше путешествие на миноносце. Лишним не будет точно. Опять же, как бы плохо я не относился к Колчаку, личность в истории он заметная, а потому не помешает сделать несколько кадров и метров кинохроники.
– Синематограф. Вот решил заснять панораму морского перехода на миноносце в бурном море, – ответил я.
– Занятно, – хмыкнул лейтенант.
– Если вы против, то…
– Нет, нет, ни в коем случае, – успокоил меня тот…
В море вышли без проволочек. Я решил остаться на мостике. Двадцать шестое апреля, а потому, несмотря на ветер и волнение на море, погода достаточно тёплая и я чувствовал себя отлично. Единственно, по выходу из залива из-за качки приходилось пребывать в лёгком напряжении, ведь у меня нет многолетнего опыта морских путешествий. На катере оно полегче, там всегда можно куда-нибудь пристроить пятую точку, а не переносить неудобство на ногах. Здесь же, максимум на что можно рассчитывать это подержаться за леера. И так три часа. Но и оставить без присмотра «Ляодун» я не мог. Мне его груз нужен в Артуре, а не на дне.
Наконец мы миновали проходы в минных заграждениях и оказались на открытой воде Колчак приказал.
– Машина, самый полный вперёд, – и найдя взглядом боцмана, добавил, – Тульский, готовь парашют.
– Есть, готовить парашют, ваше благородие.
– Парашют? – удивился я.
И было чему. На всю эскадру их было только три штуки, не считая моего. Уж больно дорогая игрушка. На секундочку только на купол порядка пятидесяти квадратных метров качественного шёлка. Плюс стропы, и на выходе получается достаточно внушительная сумма.
– Сумел выпросить у Лощинского на время операции, дабы заблаговременно знать об обнаружении противника. Михаил Фёдорович радеет за сбережение кораблей эскадры, – подмигнул мне Колчак.
Кто бы сомневался, что командир «Сердитого» лично полезет в подвесную. Я и сам ведь злоупотреблял своим положением, чтобы ощутить полёт. Да и не только я, это развлечение многим пришлось по душе. Ещё когда лежал на госпитальной койке, получил послание от великого князя. С просьбой выслать ему выкройки парашюта. Игнорировать просьбу одного из наследников престола я не мог. Но в то же время тема эта как бы засекречена, и чтобы выполнить его просьбу, читай распоряжение, пришлось обращаться к жандармам. И хорошо, что те отнеслись к этому с пониманием, так как портить отношения с Кириллом Владимировичем я не хотел. Впрочем, выбора у артурских держиморд тоже не было.
Парашют наполнился воздушным потоком, как благодаря набравшему скорость и прыгающему на волне миноносцу, так и встречному ветру. Колчак встрепенулся, поправил сбрую подвесной, и кивнул боцману, после чего начал быстро подниматься ввысь.
Ну что сказать, сделал он это не зря, потому что не успев подняться и на двадцать сажен обнаружил дым. А ещё через пяток с помощью бинокля сумел определить, что встречным курсом, и мористей идёт канонерская лодка.
Глава 2Тот, кто лучше стреляет
– Что скажете, Олег Николаевич? – спросил Колчак, когда меня притянули к палубе.
Ну вот такой я. Придерживаюсь одного непреложного правила – если хочешь что-то сделать хорошо, сделай сам. Поэтому попросил разрешить воспользоваться парашютом.
– Три трубы, малые размеры, по одному стодвадцатимиллиметровому орудию на носу и корме, по две семидесятишестимиллиметровых пушки по бортам. Полагаю это авизо «Тацута». Брони нет, но вооружения более чем достаточно, чтобы разделать нас под орех. Скорость же позволит без труда нагнать «Ляодун».
– И каков ваш вердикт?
– Нужно дать ему по зубам, – пожал я плечами.
– Уверены?
– Груз «Ляодуна» слишком важен, причём не столько для меня лично, сколько для крепости.
– Большая доля доходов? – хмыкнул он.
– Десять процентов от прибыли, – не стал юлить я.
– Мне говорили, что вы за ночь больше поднимаете игрой в карты, чем при такой доле сумеете заработать на этой мастерской за год. Да чего уж там, одна лишь постройка цехов во что обошлась.
– Я ведь говорил, что мне за державу обидно.
– А как же быть с вашими же словами, относительно того, что нас разделают под орех?
– Без меня, у вас не было бы шансов. Со мной, ситуация немного иная. Как писал Вольтер – Господь помогает не большим батальонам, а тем кто хорошо стреляет.
– Хвастаете?
– Имею право.
– Л-ла-адно, посмотрим как оно у вас получится на деле. Сигнальщик, сообщение на «Ляодун» – идти самым полным ходом в Артур. Рулевой, курс двести двадцать. Идём на сближение с противником.
– Вы настолько мне доверяете? – подпустив иронии спросил я.
– Ни в коем случае. Посмотрю как оно будет у вас получаться, и если пойму, что игра не стоит свеч, буду уходить прикрывшись дымами, – в тон мне ответил Колчак.
– У вас имеется дымогенератор?
– Представьте себе. Приметил этот агрегат на «Новике», и признаться не понимаю, отчего наши командиры кораблей не спешат обзавестись ими.
– Быть может боятся получить по загривку?
– Это их проблемы. Что же до вас, то прошу к орудию. Гурьянов, а ну-ка позволь их благородию подержаться за штурвалы.
– Слушаюсь, ваше благородие, – тут же вытянулся находившийся у пушки дюжий артиллерийский кондуктор.
– А шрапнели у вас случайно не осталось? – спросил я Колчака.