– Николай Оттович, так что по моей просьбе?
– Не будите лихо, мичман. Идите, – с нажимом произнёс он.
– Есть.
Выйдя из каюты командира я не без удовольствия улыбнулся. Кто я? Отчаянный храбрец, изобретатель и новатор, все задумки которого оказываются невероятно эффективными. Факт. Как и то, что я всего лишь мичман девятнадцати лет отроду, не прослуживший после морского корпуса и одного года. Явно не тот, кому позволено делать подобные высказывания в обществе командира корабля, капитана второго ранга, находящегося в полушаге от следующего чина.
И тем не менее, он со мной не просто разговаривал, а выслушал. И это означает только одно. Мне удалось зародить у Эссена сомнения. Он видит во мне как минимум предсказателя, как максимум гениального системного аналитика. А может и наоборот. По меньшей мере, в прошлый раз он предпочёл увидеть во мне гения. А, нет, это было в позапрошлый. В госпитале он скорее склонялся к провидцу, хотя ничего конкретного и не высказал.
Обратится ли он к Лощинскому о моём прикомандировании? Признаться, хотелось бы. Потому что это явилось бы очередным указанием на то, что он относится к моим словам всерьёз. А так-то я и сам могу всё решить. Достаточно подойти к его превосходительству и… Тяжело договориться сунуть и принять конверт в первый раз. Дальше идёт как по накатанной. Это как с девицей, которую трудно уговорить впервые, хотя для неё близость уже давно не новость. Но как только это случилось, стеснения отступают на второй план, а в общении появляется лёгкость и вольность.
Мы с контр-адмиралом уже имели дело, к его удовольствию. Так что он меня перед дверью мариновать не станет, и выслушает с готовностью. Уж больно он домовитый. Тем более, если копеечка капает не за что-то противозаконное, а за самое что ни на есть выполнение служебных обязанностей. Причём в ключе заданном наместником, который настаивал на сбережении кораблей. Но ведь катер, это не корабль.
На броненосце мне делать нечего. Спасибо Эссену, обязанностей по службе у меня нет. Только и того, что надлежало заниматься моим личным составом и катером. Офицерам это ясное дело не нравится, но тут уж мне на их мнение плевать. Главное, что у меня руки развязаны. А там, пусть хоть обзавидуются и изойдут на желчь, без разницы.
– Господин офицер, – окликнул меня незнакомый голос, с характерным акцентом, едва я ступил на набережную.
Я обернулся и ожидаемо увидел китайца. Голос его я никогда не слышал. Во время наших бесед с господином Ваном о всегда стоял за его плечом в готовности проломить башку лаоваю*. Вот уж кого не ожидал повстречать в Порт-Артуре.
*Лаовай – у китайцев иностранец, человек из другой страны, чаще – европейской внешности.
– Только не говори, что тебя прислал господин Ван, – хмыкнул я.
– Здравствуйте, господин офицер, – подойдя ко мне, вновь поклонился он.
Даже если и знает мою фамилию, произнести её правильно у него не получится. Для китайцев это достаточно сложно, а он боится меня обидет. Видать заинструктирован господином до слёз. Не суть. Куда важнее конверт который он мне протягивал.
– И как ты тут оказался? – спросил я, принимая послание.
Вот интересно, не загребут ли меня за шпионаж? А что такого. Да, китаец передающий послание тут вовсе не редкость. Но у меня ведь столько доброжелателей, что только успевай вертеть головой в поисках подставы. Не то, чтобы они сыпались как из рога изобилия, и по сути никогда не были чем-то большим чем лёгкий укол. И тем не менее, всё когда-то происходит в первый раз.
– Приплыл на джонке, господин офицер. В этих краях много контрабандистов.
– Это точно, – соглашаясь я вскрыл конверт.
«Пятого мая в двадцать ноль-ноль начнётся большая игра. Входной взнос двадцать пять тысяч. Двенадцать серьёзных игроков. Победитель забирает банк. Не желаете присоединиться?»
Ч-чёрт! Это как нельзя вовремя! Если удастся выскочить из Артура уже сегодня, то у меня будут развязаны руки и я смогу участвовать в игре. Всё равно собирался посетить Циндао, так как появилась нужда в деньгах. Мастерская Горского пока не имела казённых заказов, и мне предстояло выкупать их продукцию.
Сомнительно, что господин Ван сумеет подгадать серьёзную игру под мой приезд. В прошлый раз всего лишь удачно сошлись звёзды. А просто так резвиться в его заведении он мне не позволит. Так что, остаётся немецкая колония. В британскую я отправлюсь только в бессознательном состоянии. И тут такой удачный оборот. Ведь Чифу значительно ближе.
– Господин Ван ожидает письменного ответа? – спросил я.
– Можно и на словах, – с поклоном ответил китаец.
Господи, весь из себя такой подобострастный. Но я ведь знаю, что под этой несуразной одежонкой скрывается матёрый боец. Иному при нашей встрече с его хозяином находиться не имело смысла.
– Передай, что я постараюсь быть. Но война есть война, и она не спрашивая позволения может ломать планы.
– Господин Ван понимает это, господин офицер.
– В таком случае, не смею больше задерживать.
– До свидания, господин офицер, – вновь поклонился китаец, и удалился.
Я проводил его взглядом, после чего направился в здание управления флотского экипажа в новом городе, где и находился кабинет Лощинского, заведовавшего морской обороной крепости и командовавшего половиной миноносцев, которые он предпочитал беречь.
Кстати, может даже получится обойтись без взятки. Шутка сказать, но на фоне всеобщего уныния, именно его подчинённые в очередной раз накрутили хвост остальной эскадре, потопив безбронный крейсер «Тацута». Именно так он и прошёл по сводкам, которые ещё успели переслать в Мукден.
Пока шёл успел обдумать то, насколько же вовремя меня подстрелили. Да-да, это несмотря на то, что я чуть не сыграл в ящик, ну или не улетел в мрак безвременья. Потому что за две недели отведённые мне на долечивание, мне удалось многое.
Пусть Эссен и не нагружал меня, тем не менее, полностью освободить от службы не мог, и той свободы передвижения, что имелась у раненого, прежде я не имел. Февральскую поездку в Дальний для заказа первых образцов миномётов, мин и гранат пришлось буквально выклянчивать. Дальше уже разбирались сами пограничники. Зато теперь достаточно было обратиться к Эссену, чтобы получить соответствующую бумагу. Правда, не дальше Цзиньчжоу. Но и этого хватило.
Я успел договориться с железнодорожниками и складировать на станции Ин-чэн-цзы кое-какое вооружение. Запас динамита, ручные гранаты, парочку миномётов и четыре сотни мин к ним. На секундочку одна стоит пять рублей, причём львиная доля цены это заряд в один фунт бездымного пороха. Дорого, не без того. А если учесть ещё и то, что плавильня в старой мастерской была одна, да ещё и объёмом только в половину куба, то на выходе мы получаем трудоёмкое изделие, которое к тому же пришлось осваивать на ходу.
На берегу бухты Хэси поставили лёгкий сарай, в который загрузили несколько тонн антрацита. Я собирался базироваться именно там. Вполне себе надёжная стоянка пока наших не отбросят от Зелёных гор. Всего лишь двадцать миль от перешейка и сорок до станции Пуланьдянь, к которой практически вплотную подходят воды залива Адамс. Именно там и планируется мой первый удар. Причём желательно поспешить, пока японцы не подошли к станции большими силами.
Хм. А не слишком ли я тороплюсь? Надо бы всё же дать время Эссену переговорить Лощинским. Я сменил курс и направился прямиком в «Саратов». Ресторан был полон посетителей, не смотри, что война. Нижним чинам спиртное конечно не продают, но и особых запретов не делают.
Вот интересно, что там за дебил найдётся в окружении царя батюшки, что тот додумается до сухого закона да ещё и в условиях войны? Не-ет, такие идиоты у власти удержаться однозначно не могут. И не смогли в реальности. К слову, и в СССР в том числе. Это же каким нужно быть гением, чтобы во время экономического кризиса взять и отказаться от трети дохода в казну.
В ресторане я провёл три часа, хотя и собирался только поесть. Однако, пришлось браться за кий и доказывать очередному много о себе думающему мастеру бильярда, что он для меня не соперник. Впрочем, пятьсот рублей лишними не будут. На секундочку, сотня миномётных мин. Впрочем, мне ведь нужно ещё и двадцать пять тысяч для входа в игру. Так что, удачно зашёл, чего уж там.
– Разрешите, ваше превосходительство? – войдя в кабинет Лощинского, вытянулся я в струнку.
– Проходите мичман. Я имел беседу с Эссеном, и он поведал мне, будто вы рвётесь в отряд подвижной береговой обороны. Не подскажете, с чем связано столь похвальное рвение?
А я о чём. Мы с ним сейчас уже на совершенно ином уровне общения, и я бы даже сказал взаимопонимания.
– Ваше превосходительство, мне известно, что вами принято решение о минировании залива Цзиньчжоу, дабы обезопасить левый фланг позиций пятого полка на перешейке.
– И мною уже отправлены туда мины, – подтвердил он.
Враньё! Отправлены они туда по приказу Макарова, но ими никто и не думает заниматься. Лежат себе мёртвым грузом на бережку, да ржавеют попусту. А всё потому что командование не спешит отправлять туда корабли. Медвежья болезнь у них. И не только у них. Прямо эпидемия. Слишком долгий мирный период, в результате чего на флоте и в армии много случайных людей думающих только о карьере. Одним подавай ценз, другим выслугу лет и достойную пенсию. А на выходе, имеем то, что имеем.
– Я что подумал, ваше превосходительство. Рисковать миноносцами, в условиях когда на море главенствует вражеский флот неправильно. А вот если заботу по установке мин на себя возьмёт минный катер, это уже совсем другое дело. Тем более, что мы можем развить такой ход, что за нами и чёрт не угонится, – выложив перед контр-адмиралом конверт, воодушевлённо закончил я.
– А ваш-то интерес в чём, Олег Николаевич? С Дальним всё понятно, доля в механической мастерской. А тут?
– Свобода ваше превосходительство. Признаться, мне надоели уже косые взгляды сослуживцев.