Я забиваюсь так далеко, как это возможно, но всё равно. Одно движение коленом, и Зарецкий меня обнаружит. Я стараюсь дрожать помельче, но колбасить меня начинает сурово. Что, Лена? Не «Газпром», но мечты сбываются. Мечтала залезть под стол при генеральном? Исполнено.
Интересно, если я осторожно дёрну за штанину, я не доведу Зарецкого до инфаркта?
Блин, о чём я думаю?
А босс, как назло, сидит плотно и, кажется, не собирается вставать.
У меня уже поясница затекла.
Дело принимает совсем скверный оборот, когда кресло въезжает поглубже под столешницу.
Мужской пах стремительно приближается к моему лицу, а мне даже деться некуда.
Под столом особо не разбежишься.
Я уже копчиком ощущаю преграду.
Н-да.
Не так я себе представляла серьёзный разговор с боссом.
Сомневаюсь, что на всём белом свете найдётся большая неудачница, чем я.
Длинные мужские пальцы в опасной близости от моего носа поправляют крупную пряжку ремня, заставляя меня нервно сглотнуть.
Ну зачем я на это пошла? А?
Мужской запах обволакивает меня.
Практически зажатая между бёдрами генерального, я на панике и ужасно боюсь, что меня в таком положении застукают.
Как на грех, раздаётся стук в дверь директорского кабинета, и прежде чем Зарецкий отвечает, она открывается. Цокот каблучков секретаря запускает во мне нервную дрожь.
— Андрей Владимирович, ваш аспирин, — с придыханием произносит главная офисная сплетница.
Да чтоб у тебя набойки отвалились!
Мне видны мыски её туфель, и я на грани обморока.
Чтобы не выдать себя, двумя руками зажимаю рот и даже зажмуриваюсь, в красках представляя, что сейчас произойдёт.
— Спасибо, — усталый глубокий голос с бархатными нотками, кажется, доводит секретаршу до предоргазменного состояния, она с порнографическими интонациями продолжает предлагать:
— Может, вы хотите что-нибудь ещё? Сделать вам массаж воротниковой зоны?
Это теперь так называется?
Только глухой не услышит в этом, что низы хотят, только вот верхи, похоже, не могут.
— Если Градов мне ничего не передавал, я бы хотел посидеть в тишине. Это реально организовать? — довольно жёстко Зарецкий ставит на место подчинённую. — Сделайте так, чтобы меня не беспокоили.
— Принести документы на подпись? — не унимается эта нимфа.
— Вечером. Мне есть чем заняться. А вам?
Я бы сквозь землю провалилась, если бы меня так отбривали. Ну так то — я.
Я вот дрожу между ног генерального, трепеща, когда щёки слегка касается тонкая льняная ткань его брюк. А повелительницу приёмной не пронимает.
— Ради вас я готова отложить всё. Это входит в мои должностные обязанности…
— Идите, Екатерина, — уже едва сдерживая раздражение, отпускает секретаршу Зарецкий.
Стоит двери за ней закрыться, как я осознаю, что вот теперь мне точно деваться некуда. И с минуты на минуту произойдёт самое страшное.
Впору начинать молиться, но я не умею.
Я всё ещё не открываю глаза и слышу, как кресло отъезжает от стола, как Андрей, мать его, Владимирович встаёт.
Надежда на то, что он захочет сначала пройти в уборную, брезжит так ярко и заманчиво…
Я всё-таки распахиваю ресницы и… встречаю промораживающий взгляд босса, заглянувшего-таки под стол.
Вижу, как расширяются его зрачки, заволакивая льдисто-серую радужку.
Голос, полный металла и злости, ударяет по нервам:
— И что это значит?
Речь, как обычно, в присутствии Зарецкого мне отказывает. Я только таращусь на него снизу вверх.
— Я могу вам помочь, — сипло выдавливаю я.
Ой, бля…
— Серьёзно? — поднимает чёткую бровь разъярённый босс.
— Андрей Воландемортович… — блею я.
— Что? — тон из ледяного превращается в криогенный.
— Простите, Владимирович…Я помочь могу вам, правда-правда, — преданно смотрю ему в серые глаза, в которых видно, что мысленно меня уже растянули на дыбе.
— И вы тоже массаж воротниковой зоны предлагаете?
— Ну почему воротниковой… Ой…
— Действительно. Судя по стартовой позиции — скорее, паховой.
— Да как вы можете такое обо мне думать? — наконец у меня прорезался нормальный голос.
— А что я должен был думать, когда вы десять минут ласково сопели мне в ширинку?
Ах ты негодяй!
Ты знал, что я там сижу!
Глава 4На чистую воду
— Молчите? — Зарецкий не очень бережно выволакивает меня на свет божий. — Что вы там делали?
— Думала…
— О как!
— А вы почему промолчали? — неожиданно мой вопрос звучит, как наезд.
Непроницаемое выражение лица Андрея Воланд… тьфу, Владимировича на секунду сменяется другим.
— Мне стало интересно, как вы будете выкручиваться. Так, что вы взяли?
Я недоумённо хлопаю на него ресницами.
В смысле? Что здесь можно взять?
А Зарецкий, не дождавшись ответа, начинает меня подробно ощупывать.
— Что вы делаете? — растерянно спрашиваю я, когда от прохлопывающих движений по моей спине босс переходит к поглаживающим по заднице.
— Выворачивайте карманы, — строго требует он, и я бы с удовольствием…
— Но у меня нет карманов! — несчастно признаю́сь я.
Широкие ладони начинают обследовать меня спереди.
— Что вы мнёте? — горячие руки неумолимо исследуют каждый миллиметр. — Перестаньте!
— Если не зашуршит — перестану, — нагло отвечают мне.
Мои девственные груди шокированы и оскорблены.
Первый же серьёзный контакт и такой… э… незаинтересованный.
Нет, меня и раньше пытались тискать, но именно грудь я всегда защищала. Было неприятно, честно говоря, а сейчас я в ступоре позволила недопустимое!
Но на этом шок-контент не заканчивается.
Пока я туплю, Зарецкий опускается передо мной на корточки и инспектирует мои ноги! Ладони скользят от щиколотки вверх до колена и выше, заныривая под узкую офисную юбку. Сначала правая нога подвергается осквернению, затем левая. Шероховатые подушечки мужских пальцев добираются в своей проверке до самого-самого… И меня неожиданно бросает в жар.
От стыда, конечно.
Разумеется.
Ибо юбка-карандаш от манипуляций Андрея Владимировича непотребно задирается, демонстрируя генеральному самый нижний треугольничек моих трусишек.
Зарецкий какое-то время неодобрительно на него смотрит, а потом поднимает взгляд на меня.
Совсем злится. Глаза почти чёрные от расширенного зрачка.
Мне кажется, даже его щетина сейчас начнёт биться электрическими разрядами.
Нервно сглатываю.
Андрей Владимирович медленно поднимается, вырастая надо мной и давя авторитетом. Он стоит так близко, что я чувствую холод пряжки его ремня у себя на животе сквозь тонкую ткань блузки.
— Ничего нет. Или не успела взять, или…
— Я ничего не собиралась брать, — лепечу я. — Наоборот! Я хотела дать… Ну то есть сделать…
Брови Зарецкого с каждым моим словом поднимаются все выше.
А ещё…
Мне кажется, что поднимается что-то ещё.
Спохватываюсь и начинаю опускать юбку на законное место.
— Передумали? — ехидно спрашивает босс.
— Нет… Что? — до меня доходит, что именно подумал Зарецкий, и я тут же заливаюсь своим знаменитым румянцем. — Я пришла по поводу свадьбы!
Андрей Владимирович присвистывает.
— Свадьбы? Так сразу? Вы кто такая?
— Лена.
— Лена, хватит вешать мне лапшу на уши. А ну, быстро выкладывайте, что вам здесь понадобилось.
Он так рявкает, что я действительно выкладываю быстро. Слова вылетают из меня, как из пулемёта. Зарецкий слушает меня с каменным лицом.
— Так. То есть вы, Лена, подслушали чужой разговор, проникли ко мне в кабинет и спрятались под столом, чтобы обрадовать меня?
— Не то чтобы… Со столом — это я, конечно, погорячилась, — вытираю я влажные ладошки о юбку. Взгляд Андрея Владимировича возвращается к моим бёдрам. — У меня сугубо деловое предложение, просто я вас боюсь…
— Последнее я понял по вашему «Воландемортович», — сухо отзывается Зарецкий. — У вас есть выход на Климова, я правильно понимаю?
Я остервенело киваю.
— И что вы хотите взамен? Вы же чего-то хотите, раз это деловое предложение, а не помощь ближнему.
— Я… — очень неудобно разговаривать с генеральным, когда он так близко, что сто́ит вдохнуть поглубже, и моя грудь коснётся его. И мне всё ещё кажется, что ну там внизу… — Можно я… — протискиваюсь мимо Зарецкого, и мои уши начинают соперничать в насыщенности цвета со щеками.
Мамочки!
Не кажется! Точно не кажется!
Отойдя на пару шагов, я не выдерживаю и пялюсь на вызвавшее подозрения место. Может, у него просто большой?
Перехватив мой взгляд, Андрей Владимирович засовывает руки в карманы.
И всё равно там что-то выпирает. Какой кошмар!
Ну какие предплечья!
— Лена, — возвращает меня в действительность Зарецкий, — или вы нормально объясняетесь, или я всё-таки вызываю начальника внутренней безопасности.
— З-зачем нам ещё кто-то? М-мне и в-вас хватит… — начинаю я заикаться.
— Тогда я вас внимательно слушаю.
Я делаю несколько глубоких вдохов, наплевав, что выгляжу перед генеральным, как идиотка. После ситуёвины со столом вряд ли что-то изменит его мнение обо мне.
— Вы сказали, что готовы почти на всё для того, чтобы Климов согласился поработать с вашей сестрой на её свадьбе. И так получилось, что я тоже готова почти на всё, чтобы выкрутиться из ситуации, в которую попала по собственной дурости…
— Вы накосячили на работе и хотите поблажку? — прищуривается Андрей Владимирович.
— Нет-нет, я бы никогда… Это личное…
— Какое отношение я имею к вашему личному?
— Самое прямое, — почти шепчу я, опуская глаза. Вот и настал момент главное позора, а я всё никак не могу подобрать слова.
— Да что вы тянете кота за хвост! Лена, или как вас там?
— Я смогу уговорить Климова согласиться на ваше предложение, если вы мне поможете и притворитесь, что вы от меня без ума! — договариваю я, уже зажмурившись.