Лоренцо. Так кто же к Ромео снёс мое письмо-то?
Джованни. Я отнести не мог – и вот оно;
Гонца туда не мог достать я тоже:
Такой на всех чума наводит страх![1]
Конечно, нечто полезное в средневековых мерах было, но искоренить болезнь окончательно таким образом не удавалось – требовалось настоящее противоядие. На помощь пришло другое наблюдение: некоторые люди, однажды переболев оспой – страшной по тем временам заразой, – больше не заражались. Сегодня тоже существуют такие болезни – это, например, ветрянка или краснуха. Во время оспы человек покрывался пустулами – пузырьками с жидкостью. Если удавалось выжить, то на теле оставались многочисленные шрамы. Во время эпидемии такие люди были особенно ценны для работы в госпиталях – их начали призывать на службу еще с 430 года до нашей эры, так как только они могли безбоязненно помогать больным и не заражаться. Магия? Нет, сегодня мы называем эту вещь иммунитетом. Все дело в антителах, появлению которых способствует либо предшествующая болезнь, либо вакцинация, – профилактика, при которой организм намеренно заражают «инфекцией в миниатюре», то есть ослабленным, практически обезвреженным возбудителем. На нем организм отрабатывает последовательность действий в случае столкновения с реальной опасностью. В момент ввода вакцины наше тело не знает, что угроза искусственна, поэтому изо всех сил борется, образуя антитела и тренируясь противостоять инфекции.
Хотя вакцинацию в XIV веке еще не придумали, искусственно защищаться от оспы стали еще в 1000 году до нашей эры в Древнем Китае и Индии. Высохшие пустулы больного растирались в порошок и вдувались в ноздри! Ради спасения люди терпели и не такое, например, по три дня жили с продетой сквозь кожу смоченной оспенным гноем ниткой.
В XVIII веке в Европе против оспы стала применяться вариоляция (от латинского variola – оспа) – содержимое пустулы от выздоравливающего вводилось под кожу здоровому человеку.
Сначала этот способ распространился в Англии, а затем и в других странах, включая Россию, причем не без помощи Мэри Уортли Монтегю (1689–1762), английской писательницы и путешественницы. Она сама переболела оспой в 1715 году, а позже узнала о вариоляции, приехав в Стамбул. После чего сделала прививки своим детям и агитировала европейцев присоединиться. Леди Монтегю предложила провести эксперимент на заключенных (ну, нравы были такие), заразив их оспой по новому методу. Все испытуемые выжили, после чего способ стали применять чаще. В эффективность прививки поверил даже король Англии – он вариолировал внуков.
Конечно, сейчас такой метод иммунизации считается неприемлемым (он недостаточно эффективен и довольно опасен, ведь заражение происходит пусть и ослабленным, но вполне еще живым возбудителем самой грозной, натуральной оспы – использовать для этой цели не смертельную коровью оспу придумают позднее), но тогда выгода была существенной. Вероятность умереть от оспы после вариоляции снижалась в 20 раз! Позднее на такую протопрививку решились императрица Мария-Терезия Австрийская вместе с детьми и внуками, Фридрих II Прусский, который сделал вариоляцию себе и всем своим солдатам, а также король Франции Людовик XVI и его дети. Но самый интересный пример для нас – это, конечно, русская императрица Екатерина II и ее сын.
– Зачем Екатерина Вторая прививала себе оспу и что об этом говорили ее подданные?
Оспа в те времена бушевала не на шутку, умирало до 40 % заболевших, и о вариоляции спорили повсеместно, в том числе в российской прессе. Первая статья на русском языке вышла в журнале «Ежемесячные сочинения». Хотя там и рассказывалось об удачных опытах и среди крестьян уже были привитые, вариоляция не носила массового характера. Более того, прививки вызывали бури протеста! Кстати, и сейчас Всемирная организация здравоохранения признает, что распространять информацию о вакцинах против COVID-19 недостаточно – нужно формировать доверие. Для чего эксперты предлагают прибегнуть к личным примерам врачей и известных персон – «лидеров мнений». Екатерина II тоже это понимала и в 1768 году сделала прививку самому важному и могущественному пациенту в империи – себе.
Было ли страшно? Было. Но страх перед инфекцией оказался сильнее. Екатерина II знала о смерти от оспы своего родственника Петра II. От этой же заразы скончалась ее фрейлина, невеста графа Никиты Панина, наставника юного цесаревича Павла, графиня Анна Петровна Шереметева.
Снаряды падали все ближе! Жизнь наследника престола, да и самой Екатерины, оказалась в опасности, медлить было нельзя. Екатерина видела, что сама эпидемия не утихает, а скорость, с которой оспа выкашивала население, казалась катастрофической. Насильно вести народ на прививку было невозможно – в нашей стране знали, что за рубежом дело доходило до физических расправ над врачами. Императрица решила действовать иначе. Историк С. М. Соловьев писал об этом: «Медики вопили против безумной новизны, вопили против нее проповедники с кафедр церковных… Екатерина решила собственным примером уничтожить колебание русской публики».
Разработав стратегию, – заразиться самой, а потом передать «оспенную материю» сыну-наследнику, а затем подданным – она выписала из Англии лучшего по тем временам доктора Томаса Димсдейла (1712–1800). 12 октября 1768 года английского врача вместе с сыном-ассистентом тайно провели в покои императрицы в Зимнем дворце для введения прививки. Оспенный материал для императрицы буквально «с руки на руку» взяли от заболевшего 6-летнего кадета Саши Маркова.
Как протекала болезнь высочайшей пациентки, Димсдейл подробно описал в труде «Нынешний способ прививания оспы…». Спустя столетие, в 1870-м, в Санкт-Петербурге книгу выпустили на русском языке, издание до сих пор хранится в фондах Государственного исторического музея.
Прививка первого лица оставалась в тайне недолго. Несложно представить, о чем думали и как боялись находиться рядом с правительницей ее подданные. Тем не менее, они все же сопровождали императрицу на прогулках, вместе обедали и проводили вечера. Как только Екатерина почувствовала недомогание, она сразу же изолировалась от общества и оставалась в своих покоях до полного выздоровления.
Что происходило внутри, знал только доктор Димсдейл, который документировал информацию о самочувствии императрицы: тревога, отсутствие аппетита, жар, озноб, жжение в горле, набухшие подчелюстные железы, появление первых оспин, которые лопаются, темнеют, исчезают… Помогали Екатерине полоскания смородиновым морсом и глауберова соль от постоянной головной боли, легкая пища и обильное питье.
О долгожданном выздоровлении народу торжественно сообщили 29 октября 1768 года. Почти через месяц был привит и цесаревич. В то время, когда Павла предполагалось заразить оспой, он вдруг заболел ветрянкой, но это не помешало первоначальному плану, а лишь немного его отсрочило. Оспу сын Екатерины перенес легко. Выздоровел и отрок Саша Марков – вместе со всем семейством ему впоследствии пожаловали дворянский титул, фамильный герб, солидное денежное содержание и новую фамилию – Оспенный.
Своеобразная PR-акция Екатерины II сработала. За прививкой выстроилась очередь: люди почли за милость получить оспенную материю от самой императрицы. Только в Петербурге были привиты порядка 140 аристократов. «Ныне у нас два разговора только: первый о войне (Русско-турецкой. – С.М.), а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде. Граф Григорий Григорьевич Орлов, граф Кирилл Григорьевич Разумовской и бесчисленные прочие прошли сквозь руки господина Димсдаля, даже до красавиц… Вот каков пример», – писала императрица послу в Англии, графу Чернышеву.
Историки отмечают, что больше всех отлегло от сердца у доктора Димсдейла. Для него по приказу императрицы все эти дни держали наготове почтовую карету, дабы в случае смерти пациентки врач мог скрыться от народной расправы. В итоге Екатерина одарила англичанина по-царски: баронским титулом, огромной ежегодной пенсией в 500 фунтов, званием лейб-медика (придворного врача) и чином действительного статского советника.
Ужас, который пришлось испытать императрице во имя семьи и государства, она спустя год описала в письме Фридриху II, уговаривая его на вариоляцию: «С детства меня приучили к ужасу перед оспою, в возрасте более зрелом мне стоило больших усилий уменьшить этот ужас, в каждом ничтожном болезненном припадке я уже видела оспу. Весной прошлого года, когда эта болезнь свирепствовала здесь, я бегала из дома в дом, целые пять месяцев была изгнана из города, не желая подвергать опасности ни сына, ни себя. Я была так поражена гнусностию подобного положения, что считала слабостию не выйти из него. Мне советовали привить сыну оспу. Я отвечала, что было бы позорно не начать с самой себя и как ввести оспопрививание, не подавши примера? Я стала изучать предмет… Оставаться всю жизнь в действительной опасности с тысячами людей или предпочесть меньшую опасность, очень непродолжительную, и спасти множество народа? Я думала, что, избирая последнее, я избрала самое верное».
От имени Святейшего Синода с успешным преодолением угрозы оспы императрицу и ее сына поздравил архиепископ Гавриил, а от имени Сената – граф Кирилл Григорьевич Разумовский. Екатерина II ответила так: «Я сим исполнила часть долга звания моего; ибо, по слову евангельскому, добрый пастырь полагает душу свою за овцы». 21 ноября объявили праздником и стали ежегодно отмечать в Российской империи как день победы над страхом перед оспой. Одновременно среди простых людей раздавали листовки. Пропаганда (не всегда это слово имеет отрицательную коннотацию) сработала: метод вариоляции пошел в массы и стал применяться везде. Недоверие к прививке было устранено.
– Как мир победил оспу?
Прививка оспой была действенной, но смертельные случаи она не исключала и даже могла провоцировать новые эпидемии, ведь возбудитель применялся все тот же, человеческий. Вариоляция широко практиковалась в Европе, но для победы над болезнью требовалось нечто более безопасное и действенное. Настоящим прорывом стало открытие сельского доктора из Англии Эдварда Дженнера (1749–1823) – именно он считается отцом-основателем вакцинации и иммунизации.