— Индикатор биополя, — пояснил пришелец. — Каждый тип биополя соответствует определённому цвету. Элита Великого Тёмного Союза Грандаггора, состоявшая из представителей одного лишь древнейшего рода материнской планеты, его представители обладали родовым индексом биополя. Этот индекс и является пропуском в склад. Вы понимаете?
— Ну, в целом…
— Прекрасно. Подобный тип биополя в Галактике очень редок. Ближе всего к грандаггорам вы — земляне! Индекс почти такой же, как необходим для прохода в склад… Но только почти. Однако мы нашли несколько человек с пригодным кодом.
— Ну? — напрягся Лаврушин.
— И представляете, один из этих людей — вы.
Лаврушину показалось, что пол качнулся под его ногами. Он только и смог выдавить своё любимое:
— Ляпота.
— Вы должны уничтожить хранилище. Иначе Галактику ждут бедствия. Невообразимые бедствия.
— Это опасно?
— Это как посмотреть, — помялся инопланетянин. — Вероятность успеха — двадцать процентов.
— А восемьдесят?
— Восемьдесят процентов, что вы погибните.
— Вам не кажется, что это многовато, — горько усмехнулся Лаврушин.
— Вы отказываетесь? — инопланетянин внимательно посмотрел на него спокойными, излучающими уверенность, мудрыми глазами.
— Конечно отка… — Лаврушин вдруг замолчал. Потом вздохнул: — Дайте подумать.
Он поглядел на звёздное небо вместо окна. Теперь звёздная даль казалась угрожающей, от неё веяло холодом и смертью. Первым побуждением было развести руками и вежливо так сказать: извините, рады бы помочь, да дела заели, индекс цитирования падает, докторскую диссертацию надо писать, так что не получится Галактику спасти, освободите-ка помещение. Двадцать процентов удачи — это восемьдесят неудачи. Верная смерть. Чего лезть в такую мясорубку? Но перед глазами стояла картинка — рушащиеся в ядерный ад миры, полные людей.
Минута шла за минутой. Инопланетянин не нарушал молчание. А Лаврушин не мог решиться ни на что. Как, спрашивается, ввязаться в подобную авантюру человеку, определённо не созданному для подвигов? На такое он не способен даже ради потрясающей возможности пройтись по мягкому пуху Млечного Пути.
Да ну их к чёрту со своими складами боеголовок, с их оружием, с войнами. Моя хата с краю — по-подлому, зато надёжно. Он набрал побольше воздуха, чтобы сказать «нет». Помолчал секунду… Ядерный пожар, жгущий детей на руках их матерей…
— Я согласен.
— Я знал, — инопланетянин расчувствовался и смахнул навернувшуюся на глаза слезу. Потом взял банку с «кока-колой», которую Лаврушин ещё вчера уронил на пол да так и забыл поднять, откупорил её и сделал несколько жадных глотков. — Я верил…
— Как мне хоть звать вас?
— Моё имя вам будет непривычно. Поэтому зовите меня просто — Инспектор. Это в какой-то мере соответствует роду моей деятельности.
Внезапно послышался дребезжащий звонок в дверь.
— Кого чёрт несёт? — раздражённо воскликнул Лаврушин.
Он уже понял, что сегодня вечер странных событий и встреч. И никуда от этого не деться.
Кто бы мог представить, как много значит для Галактики этот дребезжащий звонок, раздавшийся вечером в Московской квартире на Большой Переяславке.
— Вы ждёте гостей? — вопросительно посмотрел на Лаврушина инопланетянин.
— Нет. Могу открыть?
— Не хочу вас ни в чём ограничивать, — пожал плечами Инспектор. Но в глазах его проскользнула какая-то задорная искорка.
Конечно, Лаврушин не большой специалист в психологии инопланетян, но ему показалось, что в глазах гостя горел огонёк, как у шахматиста, разыгрывающего партию, когда эта самая партия идёт по плану.
На лестничной площадке возвышалась массивная неуклюжая фигура. В отличие от прошлого гостя, этот человек был хорошо знаком Лаврушину. Ещё бы не знать своего лучшего друга.
— Привет, — сказал Степан. Черты лица у него были грубые, глаза подозрительные, щёки толстые, нос картошкой — далеко не Ален Делон. При всём при этом лицо было не лишено обаяния.
— Здорово, — кивнул Лаврушин.
— С женой вот поругался. Ну так получилось, да… Так я зайду?
Видя, как Лаврушин замялся на проходе, Степан вопросительно посмотрел на него:
— Никак новая любовь всей жизни?
— Да нет, ты не так понял.
— Проходите, — неожиданно послышалось за спиной Лаврушина. — Мы как раз заканчиваем обсуждать одну весьма любопытную проблему.
— Это Степан — мой друг. Работаем вместе, — представил Лаврушин нового гостя. — А это… — он на миг запнулся, а потом с каким-то злорадством — бес попутал, произнёс, — товарищ из космоса.
— Из гостиницы «Космос»?
— Да нет. Он — инопланетянин.
Вечный скептик Степан после летающей тарелки, которую они видели с Лаврушиным, сломался и теперь был готов принять некоторые дикие идеи. Но сейчас он не был настроен на такой лад, поэтому кивнул:
— Шутки шутим.
— Как ты догадался, — пошёл на попятную Лаврушин.
Но тут неожиданно встрял гость:
— Ваш друг не шутит, — он сделал приглашающий жест.
Лаврушин удивлённо посмотрел на него. Его покоробило, что гость не имеет никаких понятий о конспирации. И вообще — зачем втягивать посторонних людей?
Степан шагнул в комнату и остановился, как вкопанный.
Только сейчас Лаврушин вспомнил, что картину звёздного неба пришелец так и не убрал.
— Да-а, — протянул Степан с видом человека, у которого оправдываются самые худшие опасения. — Инопланетянин, значит.
— Ну, я же говорил, — извиняющимся голосом сказал Лаврушин.
— Думаю, вам надо всё объяснить, — улыбнувшись во весь рот, как-то по-голливудовски развязно-заискивающе, обнажив ровные белые зубы произнёс пришелец.
И Лаврушин опять подумал, что Инспектор сейчас похож на шахматиста, сделавшего очередной удачный ход.
И черти дёрнули Степана именно сегодня поссориться с женой, прийти именно к Лаврушину и наткнуться именно на инопланетянина. Всё в руках провидения. Случайностей не бывает. А что бывает? Об этом даже на Тании знают очень приблизительно.
Итак, Степан, смирившись с визитом инопланетянина, выслушал его подробный рассказ о «Сокровище Дзу» кратко определил перспективу — «да-а, фигово всё кончится» и заявил, что одного друга никуда не отпустит.
— Так лучше будет, — кивнул Инспектор. Сдавил пальцами бриллиантовую запонку.
На миг в глазах Лаврушина всё померкло. А потом все трое очутились в самом заурядном летающем блюдце. Так началось большое космическое путешествие…
В космическом корабле было несколько кают, помещение, которое можно определить как кают-компанию. Земные фантасты как в воду глядели — внутри «тарелки» было полно стероэкранов, создающих полный эффект присутствия, светящихся индикаторов, панелей таинственных приборов. Стены были отделаны упругим, тёплым на ощупь пластиком, который время от времени начинал светиться, или шёл кругами, как вода, в которую угодил булыжник, а однажды на глазах землян вспузырился и начал растекаться зелёной жижей, но быстро вернул себе прежний вид. Рубка представляла из себя сплошной стереоэкран, казалось, оба пилота висят прямо в воздухе, хотя они полулежали в контактных креслах. На их головах были золотые обручи, благодаря которым их нервная система сливалась воедино с компьютерным мозгом корабля.
Помимо Инспектора на борту было ещё четверо рослых, сложенных, как Аполлоны, таниан. Они были отличными ребятами — находкой для любого следователя, для них не нужен был никакой детектор лжи. Инспектор был по сравнению с ними образцом непроницаемости, у его же соплеменников даже малейшие чувства отражались на лицах. Земляне были для них сущими чурбанами с замёрзшими чертами.
Тания принимала участие в последней межзвёздной войне. Её история насчитывала восемьдесят тысяч лет и тоже знала взлёты, падения. За это время гуманоиды не превратились в мыслящие сгустки материи и не стали суперами. Единственно, все без исключения были в отличной спортивной форме, но выглядели как обычные люди. По-русски члены экипажа не говорили, хотя, скорее всего, просто придуривались, зато понимали всё и даже под конец стали въезжать в анекдоты и шутки, заливаясь искренним смехом.
Инспектор почти всё время проводил в своей каюте, предаваясь каким-то сложным вычислениям. Он полулежал в просторном, похожем на расплывшийся кусок сгоревшей резины, кресле, предупредительно принимавшем формы тела и отвечавшим малейшим желаниям человека. Перед инопланетянином переливались в воздухе разноцветные объёмные фигуры и иероглифы. Они танцевали какой-то свой, понятный только посвящённым, танец, и Инспектор направлял его, дирижируя своими тонкими музыкальными пальцами. Земляне исправно пытались донимать его вопросами, а он неизменно уходил от конкретных ответов. Так что выяснить удалось немного. Стало только ясно, что тарелка является кораблём средней дальности — пятьсот светолет. В числе прочих она совершала рейсы на Землю, но нечасто.
— Те НЛО, которые мы видим — ваши? — спросил однажды Степан, дождавшись, когда Инспектор обратит на землян внимание.
— Вряд ли. Земля находится на задворках Галактики и по большому счёту Звёздное Содружество она не интересует. Таких миров миллионы. Но по ряду причин ваша планета является проходным двором для иных сил. И, возможно, полем эксперимента каких-то высоких цивилизаций.
— Каких таких сил? Каких таких цивилизаций? Какого эксперимента? — возмутился Степан.
— Мало ли, — пожал плечами Инспектор, и опять ужом выскользнул, ушёл от ответа.
Земляне оказались в ситуации, мягко говоря, стрессовой. И Лаврушина удивляло, насколько спокойно он воспринимает всё происходящее. Напрашивался вывод, что инопланетяне каким-то образом подавляют эмоции гостей. Иначе у тех давно перекосилась бы набок крыша, и друзья стряхивали бы с комбинезонов космических бегемотиков.
На десятые сутки (по земному исчислению, далее для удобства исчисление времени и расстояний приводится в земных единицах, а не в стандартных для Галактического Содружества, Тании и Химендзы) Инспектор объявил: