— Что пле… — договорить Степан не успел. Гравилет задрал нос вверх, а потом обрушился вниз. И пошли «американские горки».
Машина без участия пилота начала закладывать головокружительные виражи, от чего желудок то подступал к горлу землян, то ухал куда-то вниз.
— Нужно надёжно оторваться, — сказал рыжий, когда гравилет на несколько секунд выровнялся. — Запутать спутниковый контроль.
— А это возможно? — спросил Лаврушин.
— Увидите… Возьмите, — незнакомец протянул две зелёные таблетки. — Поможет.
А потом опять начались кружева. И длились они с полчаса. Таблетки действительно помогли землянам. Во всяком случае их желудки не вывернуло наизнанку.
Кончилось всё так же неожиданно, как и началось. Гравилет пробил облака и заскользил под их покровом. Лесные массивы оборвались, будто их ножом отрезало, и внизу пошла серая пустыня.
— Зона ядерной атаки, — не оборачиваясь, заученно, как заправский экскурсовод, произнёс рыжий. — Здесь был великий город Хоррор. На горизонте его развалины.
Из серого песка пустыни вырастали величественные развалины огромных зданий, шли зубцы крепостей и оборонительных сооружений. Там когда-то был богатый, прекрасный город.
— Когда жизнь начала нормализовываться, здесь проводилась дезактивация. Была принята программа восстановления плодородия почв. Хоррор должен был возродиться, ибо это место предназначено Птицей Дзу для Великого Города. Но пришёл к власти Звездоликий.
Вдали возникла горная гряда. Гордые снежные вершины подпирали небо и пробивали облака.
— За Хребтом Снов территории, подконтрольные Лесной Федерации, — пояснил рыжий в той же манере провинциального экскурсовода, и неожиданно зло добавил. — Там заканчивается власть Звездоликого. Ни одна его военная вылазка не привела к успеху. Там все против него. Для начала он должен перемолоть горы и выжечь леса.
— Он и хотел это сделать, — сказал Лаврушин.
— Да, — кивнул рыжий. — Мезонные бомбы. И ему опять не повезло. Взрыв мезонных бомб был предотвращён Звёздным Содружеством.
Пустыня и горы остались позади. Гравилет опять начал плести кружева. Потом заскользил в толще туч — вокруг была белая вата, изредка клочки её разлетались, открывая внизу лесные массивы.
Неожиданно «Вихрь» ухнул вниз.
Там не было ничего, даже отдалённо напоминающего посадочную площадку. А были лишь верхушки деревьев. И машина рушилась прямо на них.
«Приплыли», — мелькнуло в голове Лаврушина. Он сжался, готовясь к страшному удару, скрежету ломающегося металла, хрусту костей и боли. Он уже видел иголки на ветвях сосен, шершавые многовековые стволы, о которые разобьётся машина.
Как по волшебству гравилет прошёл через ветки. Внизу оказалась неизвестно откуда взявшаяся бетонная площадка.
«Вихрь» резко сбросил скорость и завис в метре над поверхностью, а потом мягко приземлился.
— Маскировка, — пояснил рыжий, с усмешкой посмотрев на вцепившегося в подлокотники кресла Лаврушина. — Иллюзия. Никаких деревьев нет.
Лес стеной окаймлял посадочную площадку с двумя вертолётами. Чуть в стороне стоял двухэтажный стеклянный дом-куб. На его крыше виднелись тарелки параболических антенн, стволы боевых разрядников и скорострельных пушек.
Рыжий приветственно кивнул опёршемуся о кабину вертолёта жгучему брюнету в сиреневом комбезе. Брюнет с интересом разглядывал прибывших. На его плече висел массивный штурмовой электрический автомат, способный тяжёлыми пулями пробить тонкую броню.
Брюнет взметнул кулак в приветственном жесте, чем-то напоминавшем жест испанцев-республиканцев «но пассаран», что значит «они не пройдут».
Двери дома разъехались в стороны перед гостями. Узкий коридор вёл в просторную залу. Две стены были настолько прозрачны, что казалось, будто их нет вообще, об их присутствии напоминал лишь светящийся пунктирный узор — чтобы никто не надумал выйти отсюда наружу и не разбил лоб. Половина третьей стены занимал телевизионный экран светло-зелёного цвета. А через всю четвёртую стену шла огромная карта континента со светящимися значками. В центре помещения на белом пластике пола ярко-синими пятнами выделялись три низких уютных кресла.
— Оружие, — рыжий протянул руку.
Лаврушин, расстегнув кабуру, с удовольствием отдал свой пистолет — он ненавидел оружие и боялся его. Степан, поморщившись, протянул свой пистолет с неохотой — ему эта железяка придавала уверенности.
— Ждите, — рыжий вышел из комнаты. Дверь за ним с шелестом закрылась. Закрылась намертво.
Степан критически огляделся. Упал в мягкое гостеприимное кресло. И осведомился:
— И что дальше?
— Подождём, — пожал плечами Лаврушин, усаживаясь в соседнее кресло.
— А что нам ещё остаётся?
Минут через пять двери распахнулись и на пороге в сопровождении рыжего появился немного полноватый, седой, немолодой мужчина. Два шрама крест на крест прочерчивали его щёку. Выражение лица незнакомца было жёстким и неуступчивым, движения — резкими. В глазах горел недобрый огонёк. Желания поболтать с таким человеком, пусть даже на отвлечённые темы, не возникало. От таких людей лучше держаться подальше.
Седой уселся в кресло и небрежным жестом пригласил последовать своему примеру вставших при его появлении землян.
— У меня нет времени на пространные вступления, — голос у него был низкий, хрипловатый, негромкий и вместе с тем напористый. — Я — Комсус рен Таго.
«Сам глава местного сопротивления. Сюрприз, — подумал Лаврушин. — Вот только приятный ли?»
— Ваших имён можете не называть — они не имеют значения. Я знаю, откуда вы.
— И откуда? — заносчиво произнёс Степан. Ему новый знакомый явно не нравился, а он не привык скрывать свои антипатии.
— С Тании.
«Что же творится? — подумал Лаврушин, которого охватило смятение. — О нашем прибытии что, известили по телевизору, и к месту посадки катера бросились толпы встречающих? Правда без букетов и оркестров, зато с пулемётами и ракетами».
— Ошибаетесь, — слабо запротестовал он.
— Хорошо, — согласился Комсус Рен Таго. — Тогда вы — офицеры Службы Спокойствия. И как враги моего Отечества подлежите уничтожению.
— Да, с Тании, — поспешно воскликнул Лаврушин.
— Цель прибытия?
— Да так, — неопределённо пожал плечами Лаврушин. — Ознакомиться с ситуацией на планете.
Инспектор дал землянам совет — не доверять на Химендзе никому. Уж чего-чего, а доверия лицо нового знакомого не вызывало.
— Мне нужно «Сокровище Дзу», — произнёс всё так же негромко Комсус рен Таго.
Лаврушин сглотнул. Мысли его беспорядочно заметались. Он не мог сообразить, чем ответить на эту лобовую атаку. Степан же решил валять дурака.
— Вы кладоискатель? — спросил он, глупо улыбнувшись. По части глупых улыбок ему тренироваться не приходилось, скорчить умную физиономию было для него куда труднее.
— Мне нужно «Сокровище Дзу», — повторил Комсус рен Таго, прищурившись разглядывая землян своими колючими глазами. — Я знаю, зачем вы здесь. С оружием грандаггоров я вырву планету из лап паука. Я раздавлю его! — Комсус побледнел. Теперь в его голосе была одержимость.
— Мы не знаем ничего, — развёл руками Лаврушин. — Мы просто исследователи.
— Вы отдадите мне сокровище, — Комсус рен Таго побледнел ещё больше, и вдруг как опал и, вздохнув, произнёс: — Поймите, мой народ исстрадался.
— Об этом не может быть и речи, — отчеканил Лаврушин. Он понял, что юлить смысла нет.
Недобрые огоньки в глазах Комсуса рен Таго теперь пылали кострами.
— А это мы посмотрим, — с угрозой произнёс он и поднялся с кресла легко, как мальчишка. — Вынужден вас оставить. Срочные дела. Но я думаю, мы ещё продолжим этот разговор.
Он быстро вышел из комнаты. Рыжий, простоявший всё время разговора у двери, подошёл к землянам.
— Не обижайтесь на старика, — сказал он. — С ним бывает.
Неожиданно он улыбнулся, протянул руку — на Химендзе этот знак означает то же, что и на Земле, и представился:
— Строн.
— Лаврушин Виктор, — Лаврушин пожал руку.
— Карпушкин Степан.
— Будем друзьями, — сказал он. — А сейчас мне надо идти.
У выхода Строн обернулся:
— И не обижайтесь на старика.
Остаток дня земляне зализывали душевные и физические раны. Им отвели комфортабельную спальную с двумя просторными кроватями. Вокруг них крутилось двое парней, один из которых представился доктором. Возможно, он действительно имел отношение к медицине. Во всяком случае смазанные им какой-то синей мазью ссадины и царапины, полученные пациентами в лесу, стали заживать на глазах, и через три часа от них не осталось и следа.
Хозяева дома были вещами в себе. На их лицах не отражалось никаких эмоций. Лаврушину даже показалось, что это роботы. Но роботов такого класса на Химендзе не производили, зато аборигены славились бесстрастностью.
Когда стемнело, Лаврушин устроился на кровати. Он думал, что предпримет Комсус рен Таго. Он же должен понимать, что склада оружия он от гостей не получит. За этими мыслями землянин сначала легонько задремал. Проснулся. И провалился в глубокий чёрный сон.
Утром его разбудили рано. Низкое солнце ещё не поднялось над деревьями.
— Ляпота, — глупо произнёс Лаврушин, глядя на людей у кровати.
Положив руки в перчатках на автоматы, с невозмутимым выражением на лицах перед ним стояли солдаты «золотой роты» Службы спокойствия…
Стены огромного зала уходили вверх и растворялись в небесной выси — во всяком случае возникало именно такое ощущение. Однако разум подсказывал, что это всего лишь умелая иллюзия. На самом деле высота потолка идеально круглого зала наверняка не выше тридцати-сорока метров.
Гостей принимали здесь, потому что на них хотели произвести впечатление. И это удалось.
В центре зала в неестественном изгибе вцепилась острыми когтями в постамент Птица Дзу. Точнее, её скульптурное изображение из жёлто-зелёного, мастерски обработанного великим художником камня. Если эта пташка когда-то и существовала, то была довольно неприятной тварью.