Не было ни дня, чтобы Дина не вспоминала о сыне, но так получилось, что сразу после развода родителей Тахаев принял решение остаться с отцом.
Он редко общался с матерью и никогда не бывал у нас в гостях. После встреч с ним Дина возвращалась домой поникшей и хмурой. Отходила сложно и долго, и только через день или два из неё можно было вытащить хоть какую-то информацию, чтобы поддержать или утешить. Правда, часто негативную и возмутительную.
И если у Аслана был выбор между местом проживания, то у меня, увы, нет.
Демьян отдаляется и взмахивает рукой у ворот, оставляя меня стоять с мокрым верхом платья и горящими от жара щеками. Всё-таки мне не показалось — дрожь была от того, что Тахаев застал нас в чудовищно-интимной сцене, когда я пыталась увильнуть от близости с собственным парнем. Единственное утешение — я не позволила ему раздеть меня догола.
— Какого чёрта ты лезешь, куда не просят? — моментально повышаю тон.
Аслан раскачивается в кресле, которое поскрипывает под тяжестью его крепкого хорошо сложенного тела. Я стараюсь не акцентировать внимание, но в глаза явно бросаются изменения не только во внешности, но и в фигуре. Передо мной не тот худощавый парень, которого я знала. Его плечи стали шире, а грудные мышцы отчётливо выделяются даже сквозь ткань обтягивающей футболки.
— Ну что я могу сделать, если облизывать тебя ему хотелось не настолько, чтобы знакомиться с отцом?
— Я могла бы справиться сама, — начинаю нервно расхаживать по веранде вперёд и назад, цокая шпильками по полу. — А ты мог бы не прятаться здесь, наблюдая, как меня имеют, а сразу же уйти.
Тахаев скучающе утыкается в телефон, где вспыхивает сообщение, раздражая меня каждым своим действием. Долгая и старательная работа с психологом летит в пропасть, потому что перед глазами появляются мутные пятна и картинки искромсанных донельзя вещей и игрушек.
— Ты бы вряд ли ему дала с таким прискорбным выражением лица, — отстранённо отвечает Аслан.
— Тогда так и скажи, что просто хотел полюбоваться моими сиськами.
Я понятия не имею, зачем продолжаю этот неприятный разговор, но Тахаев реагирует: блокирует мобильный и встает с кресла в полный рост. И я ловлю третий пункт изменений в нем, который почему-то кажется неожиданным — теперь, чтобы посмотреть ему в глаза, приходится сильно запрокинуть голову.
— Мне без разницы, какие у тебя сиськи, Алин, — спокойно пожимает плечами. — Дрочить на них желания не возникло.
На каменной дорожке раздаются шаги родителей, поэтому я сдерживаюсь от того, чтобы повысить голос или впиться ногтями в лицо бывшего лучшего друга. Никто и никогда не говорил мне столько обидных слов, сколько он за последние пару минут.
Задев меня локтем, Аслан проходит мимо и направляется к дому. Физической боли нет, но я зачем-то тру руку в месте столкновения и молюсь, чтобы он уехал как можно скорее. Пожалуйста, пусть я завтра проснусь, а Тахаева уже не будет.
— Вечер добрый, — громко приветствует меня отец, поднимаясь по ступеням. — Что это твои ухажёры сбегают, сверкая пятками, Аль? Пригласила бы в дом, напоила бы чаем. Там и я подтянулся бы…
Я фыркаю.
Знаю я папины разговоры по душам, потому что однажды уже купилась и позвала в гости парня, с которым ходила в кино. Мало того, что папа попросил несчастного перечислить всю родословную, начиная от прапрадедов, так ещё и заставил пить с ним коньяк до потери адекватности. Тест с треском провалился. Я с трудом усадила недоухажёра в такси и больше ни разу с ним никуда не ходила. Сомневаюсь, что и он хотел.
— Лучше скажи: как надолго здесь Аслан? И по какому поводу?
Дина укоризненно качает головой и заходит в дом следом за сыном, избегая скандала.
— Вспомни-ка, милая, что ты сказала мне, когда я позвонил тебе во время поездки на Мадейру с довольно трагической новостью?
— Что я не могу выслушать тебя сейчас, потому что на ретрите нас учат ограждать себя от всего, что нарушает внутренний баланс, — плавно сбавляю гонор. — И что, если я позволю впустить в себя негатив, то все усилия пойдут насмарку.
— Во-от, — грозит указательным пальцем отец. — Что там сейчас с твоим внутренним балансом?
Ничего хорошего.
Он разрушен вхлам. И как обрести его заново я пока не знаю.
— Дом Тахаевых сгорел неделю назад, — откашливается отец, становясь серьезным. — Карима увезли в реанимацию в критическом состоянии. Аслан пытался вытащить отца из огня, поэтому тоже получил ожоги, но сегодня его уже выписали. Пока парню негде жить и мы не придумали, что делать дальше — он будет находиться у нас.
Глава 3
— Это мой костюм? — осматриваю Дину, спускающуюся на первый этаж.
На ней светло-голубые брюки и топ. Ткань костюма плотная, но при этом хорошо подчёркивает линию талии и плавные изгибы. Впрочем, на такой фигуре, как у моей мачехи, всё будет смотреться идеально. Она от природы худая и стройная, а соблазнительности образу добавляет сделанная у пластического хирурга грудь.
— Да, я предупредила в сообщении, что возьму. Ты против?
Качнув головой, я беру с полки холодильника йогурт и сажусь на высокий барный стул.
— В таком случае одолжишь мне на первое сентября то своё платье с крупными белыми пуговицами. Ок?
— Договорились.
Дина занимает место напротив и наполняет бокал белым вином. Настроение у неё так себе. Это видно по грустным глазам, чересчур нервным движениям и подрагивающим рукам.
Мои родители не успели даже развестись, как мачеха переехала к нам со всеми своими вещами. Мне понадобилось время, чтобы её принять. Казалось немного странным наблюдать, как мать моего друга постепенно обживается в нашем доме, где не так давно мы были счастливы всей семьей.
Юный возраст и чрезмерная эмоциональность мешали мне сложить факты воедино и понять, что между родителями давно не было нормальных отношений. Они скандалили и обзывались. Мама часто не возвращалась домой, предпочитая гулять и выпивать, пропадая на несколько дней. Как только ей стало известно об измене отца, она собрала чемодан и улетела на отдых, чтобы попытаться прийти в себя и забыться, почему-то совершенно не думая обо мне, а назад уже не вернулась, потому что познакомилась там с другим мужчиной.
Сначала я наивно ждала, что она вот-вот меня заберёт, и искренне верила услышанным обещаниям, а потом осознала: этого не будет уже никогда. Нужно учиться жить дальше, вливаться в новую реальность и мириться с обстоятельствами. К счастью, отец делал всё от себя зависящее, чтобы я пережила ситуацию менее травматично.
Тем временем Дина постепенно завоевала моё доверие. Стыдно вспоминать, как я вела себя по отношению к ней первые годы. Я то хамила, то включала игнор, то бросалась в драку. Со временем остыла и стала называть её коротко «ма», не потому что мама, а сокращённо от мачеха.
Она была той, кто первая объяснила мне, что такое менструация, как правильно пользоваться гигиеническими средствами, и научила не стыдиться изменений в теле. Мачеха ясно донесла, как важно защищать себя и свое здоровье, рассказала о важности взаимного согласия и первом сексе. Многие вещи для меня были шоком, потому что моей родной матери зачастую не было до меня дела.
— Карим вряд ли выживет, — тихо произносит Дина, сделав глоток вина и украдкой поглядывая на лестницу. — У него девяносто процентов тела в жутких ожогах. Девяносто, Алин! Инфекции, отторжение тканей… О пересадке и реабилитации нет и речи. Даже если организм справится, то это полная инвалидизация до конца дней…
Мне сложно воспринимать информацию. В сознании появляются жуткие картинки. Несмотря на то что Карим, как и Аслан, исчезли из моей жизни, я хорошо помню Тахаева-старшего — строгого, молчаливого и чтущего традиции мужчину.
Измену супруги он, конечно же, не простил. После того как Дина ушла от него к другу, продал часть бизнеса и уехал с сыном из города куда подальше. Это было логично и закономерно, но довольно драматично.
— Оказывается, Карим загнал себя в долги, потратил на азартные игры все сбережения и даже заложил имущество. Аслан не рассказывал. Подавал информацию так, будто у них всё хорошо. А по факту — ничего хорошего не было…
— Я не знаю, что сказать, — честно отвечаю. — Это ужасно.
— Да я просто… Поделиться, — отмахивается Дина. — Нельзя говорить плохо о человеке, который находится в критическом состоянии, но я недоумеваю, как можно было пустить свою жизнь под откос за считанные годы… И почему Аслан не ушёл со мной? Почему не дал понять, что у отца серьезные проблемы? Я рассказывала, как когда-то давно Карим подарил сыну шлюху, чтобы та лишила его невинности?
Крепко сжав бутылку с йогуртом, не могу проглотить и каплю. На самом деле, я банально не помню, потому что большую часть информации о сыне мачехи пропускала мимо ушей. Старалась делать вид, что мне это неинтересно.
— Я узнала уже постфактум, — закатывает глаза Дина, мгновенно пьянея. Она редко позволяет себе алкоголь и ведёт здоровый образ жизни. Сейчас — это больше отчаянье и необходимость снять стресс. — Это же надо было додуматься — сделать такое с собственным ребёнком!.. Знаешь, я радуюсь только одному — что не родила ему дочь, потому что мальчику Карим позволял многие прихоти, а девочка — была бы как я. Без права на учёбу и работу. В ежовых рукавицах.
Болтовня мачехи становится более откровенной и несдержанной. Я узнаю такие вещи, от которых кровь стынет в жилах. Брак Тахаевых тоже был далеко неидеален. Удивительно, как Дина вообще умудрилась изменить мужу с моим отцом.
— Алин… Можно попросить тебя?
Я сразу же киваю.
— Ты не будь слишком жестока к Аслану, ладно? Его я тоже попрошу, чтобы не цеплял тебя. Он надышался дымом, получил ожоги кожи. В каком моральном состоянии я увидела сына в больнице — сложно описать словами.
— Я постараюсь, — с трудом выдавливаю из себя.
— Спасибо. Можешь идти, если устала. Я ещё немного посижу.