Есть еще сущности-аспиранты. Это бывшие сущности-студенты, которые иногда могут быть одновременно сущностями-ассистентами. Их задача – написание диссертации. Они обычно менее легкомысленны, чем сущности-студенты, и имеют более прямые, чем они, отношения с Будущим. Они уже подошли к нему вплотную и пишут свою работу для того, чтобы предложить ему в обмен на допуск. Допуск куда? Внутрь Будущего. Они подошли совсем близко к точке бифуркации: научная карьера или салон МТС. С одной стороны, они слышат лязганье зубов капитала, готовое поглотить их юные жизни, а с другой – видят массивный и манящий призрак Академии. Призрак Академии тоже лязгает зубами, если говорить начистоту.
Аспирант, не защитивший диссертацию, забросивший ее и не вышедший на защиту, сам становится одним из призраков Академии, теперь его существование призрачно: то ли он есть, то ли его нет. Он бродит по коридорам Академии как бледная печальная тень. Он и вовсе растворится, исчезнет, если Академия перестанет подпитывать его энергией, а подпитывать она будет только тех незащитившихся аспирантов, которые продолжают ей обещать, что все-таки защитятся, и делают вид, что работают над диссертацией, а заодно устраиваются на какую-нибудь четверть ставки лаборанта или ассистента. Тогда Академия пока дает им время, подпитывает их призраки, и в этом законсервированном состоянии ни туда, ни сюда, они могут существовать годами, некоторые даже лет семь так существуют. Но как только они произнесут вслух страшные слова: «Нет, я не буду защищать диссертацию» – и в тот же миг Академия пожирает их, и эти призраки исчезают, а их тела, лишенные души, обнаруживают себя в салоне МТС.
Во время моей работы преподавателем я была именно таким призраком, закончившим аспирантуру философского факультета и забросившим диссертацию, но все еще планирующим вернуться к работе над ней, бесконечно затягивающим этот процесс, не понимающим, куда двигаться дальше. Пока я продолжала обещать Академии, что вот-вот вернусь к работе над диссертацией, и, чтобы не порывать с ней и оставить себе шанс на научную карьеру, устроилась преподавать в технический вуз, – я еще не исчезла окончательно в мире Академии и не обнаружила свое лишенное души тело в салоне МТС.
Я думаю, вы догадываетесь, что на самом деле салон МТС – это отнюдь не единственная и далеко не самая частая возможность альтернативной реальности для тех, кто выпал из Академии. Многие добиваются успехов в самых разных и очень достойных областях жизни, кто-то годы спустя возвращается в Академию, бывает и такое, а кто-то достигает высот в искусстве, журналистике, бизнесе – да в чем угодно. Вместе со мной на философском училась девушка, которая уже тогда была оперной певицей и пела в Мариинке, и девушка, которая была фотомоделью, и парень, который сразу после окончания факультета открыл свой бизнес, и парень, который стал востребованным фотографом, и девушка, которая потом занялась графическим дизайном, и несколько человек, которые впоследствии пошли изучать психоанализ и стали практикующими психоаналитиками, и девушка, которая потом нашла себя в поле contemporary art, и девушка, которая перешла из философии в социологию и стала известным ученым, и еще можно долго перечислять. Почему же я пишу об этом злосчастном салоне МТС, в котором самом по себе абсолютно нет ничего плохого? Потому что Академия навязывает призракам, аспирантам и начинающим преподавателям весьма определенные сюжеты альтернативной реальности, своего рода сны-наваждения. Это своего рода манипуляция с целью удержать их при себе, которую Академия понимает как заботу – нежелание дать этим юным сущностям пропасть вне ее стен. Самыми частыми сюжетами этих снов-наваждений действительно были тогда салон МТС и еще «Макдональдс». В самой Академии были натыканы фантомные порталы туда: идешь себе по коридору университета, боковым зрением скользнешь по какой-нибудь аудитории, заглянешь в приоткрытую дверь, а там салон МТС или «Макдональдс». Или хочешь спросить студента на экзамене: что вам ближе – феноменология или аналитическая философия? А вместо этого спрашиваешь: вам просто бургер с колой или еще картошечку фри добавить?
Есть сущности – научные сотрудники, инженеры, лаборанты. Они обычно находятся в специальных корпусах, где располагаются научные лаборатории и куда не ходят студенты. Они занимаются больше наукой и организацией науки, но часто бывают одновременно сущностями-преподавателями и сущностями-аспирантами. Эти сущности ведут разработки. Они разрабатывают машины и технологии, которые любит Будущее. Обычно они сами уже внутри Будущего и являются его агентами. Будущее говорит им: нужно разработать вот это и вот это, и они разрабатывают. Самые умные из них могут менять Будущее и находятся с ним в прямом диалоге. Часто это не простые научные работники, а руководители лабораторий, доктора наук, большие ученые, которые возглавляют научные коллективы. Впрочем, необходимо оговориться, что точно так же, как обычные студенты и преподаватели, некоторые доктора наук и академики разумны, а некоторые нет.
Такие сущности – доктора наук и академики, большие ученые, руководители институтов и лабораторий – архонты науки. По идее, их отличительное свойство и есть способность общаться с Будущим и делать то, что оно скажет, а в некоторых случаях – даже менять и создавать его. На практике же Будущее далеко не со всяким академиком захочет разговаривать, кого выберет – с тем и будет говорить, и к научным званиям оно совершенно равнодушно. Есть также административные архонты. Иногда они могут быть одновременно архонтами науки, иногда – нет. Административные архонты имеют разные чины и ранги: заведующие кафедрами, деканы, проректоры и т. д. Самый главный архонт – это ректор. Проблема ректора – что он должен слышать сразу два голоса: голос Будущего и голос Государства, но эти голоса могут спорить и не соглашаться друг с другом. Государство пытается влиять на Будущее и прогнозировать его, но Будущее устроено очень сложно, в нем много магии хаоса, и на него очень трудно влиять, оно любит складываться само и непредсказуемым образом. Оно любит обманывать. Государство тоже. В общем так себе получается разговор, но ректор так или иначе вынужден в нем участвовать. Если он в большей степени административный функционер, он плохо слышит голос Будущего и хорошо слышит голос Государства. А если он сам – настоящий большой ученый, который стал ректором, он лучше слышит голос Будущего, а вот с голосом Государства у него могут возникнуть проблемы. Но он все равно будет делать то, что говорит Государство, потому что по-другому нельзя. Многие настоящие ученые принципиально не хотят занимать административные должности, потому что не хотят слышать голос Государства. По крайней мере, так мне все это представлялось с моей позиции низшего ассистентского чина и статуса призрака.
Отдельно стоит рассказать про касту бюрократов. Подчиняются они напрямую административным архонтам, и занимают в университете, где я работала, отдельный административный корпус. В основном они носят бумажки, подписывают бумажки, ставят на бумажки печати, вбивают данные с бумажек в компьютер. У бюрократов есть разные ведомства. Есть бухгалтерия, расчетный отдел, отдел кадров. Есть сущность, которая выдает ключи от разных аудиторий и позволяет бронировать аудитории под различные мероприятия; есть сущность, которая заведует хозяйством; есть сущность, которая проводит инструктаж по пожарной безопасности – дает полистать журнал с правилами и после этого ставит печать, что ты прошел инструктаж. Все сущности-бюрократы преисполнены осознанием собственной важности, потому что, как они правильно понимают, все в университете зависит именно от них. Они строго соблюдают все правила, ставят на бумагах свои закорючки и демонические печати: обычно все устроено так, что их нужно обходить по кругу. Одна сущность, забрав какую-то часть твоей энергии, отправляет тебя к следующей сущности, которая, в свою очередь, забрав твою энергию, отправляет тебя к следующей, и так можно ходить по кругу днями, неделями и месяцами, пока не упадешь, выжатый, как лимон, отдав им всю свою энергию до последней капли. Другая отличительная черта этих сущностей, преимущественно женских, это то, как они орут. Стоит тебе сделать что-то не так – прийти не вовремя, задать лишний вопрос, запутаться в их правилах, не там поставить подпись, – и они издают чудовищный крик горгульи, совмещающий в себе вопль, рычание и свист.
А в случае, если ты позволишь себе вслух усомниться в осмысленности всех этих бумажек и правил, не будешь с бюрократической сущностью достаточно вежлив, будешь говорить без подобающей при обращении к ней униженно-просительной интонации, сущность способна наложить на тебя страшное бюрократическое проклятие-порчу. Те, на кого бюрократические сущности наложили такое проклятие, – это уже совсем конченые люди, живые мертвецы. Теперь вся энергия, какая у них есть, на протяжении всего остатка их жизни будет идти к бюрократическим сущностям, а им самим до самой смерти так и придется ходить по инстанциям, что-то вымаливать, терпеть издевательства, и как только одна бумажная канитель вроде бы завершится, сразу начнется следующая. У этих несчастных проклятых людей всегда будет не хватать какой-то подписи, бумажки, они постоянно будут терять паспорт, СНИЛС, ИНН, и даже когда они наконец умрут, изнуренные своими мучительными похождениями по кабинетам бюрократических сущностей, их откажутся хоронить, потому что у них будет что-то не так с документами, опять будет чего-то не хватать, и в конечном итоге их разлагающиеся тела просто сбросят в какую-нибудь яму, и официально будет признано, что такого человека никогда и вовсе не было на свете, потому что нет бумажки – нет человека.
У бюрократических сущностей есть отдельный список таких людей из университета, специальная ведомость тех, кого никогда не существовало. Она называется «Полный учетный перечень мертвых душ сотрудников, которые признаны никогда не существовавшими», там указываются Ф. И. О. человека, дата рождения и дата смерти, должность, которую он занимал, наклеена фотография и рядом подписано: «господин такой-то никогда не существовал и не существует», и стоит дата и подпись административного архонта, ведающего мертвыми душами. Но бывает и обратная ситуация: человека давно уже нет, помер или уволился, а бумажка есть, он по-прежнему числится по какой-то ошибке. В таком случае призрак этого человека остается в университете и выполняет все обязанности, читает лекции, ведет семинары, получает зарплату. Раз уж он получает какую-никакую зарплату, призраку не остается ничего лучшего, чем начать вести нормальную человеческую жизнь, взять ипотеку, поехать отдыхать на юг, жениться. Со временем такие призраки обычно и вовсе забывают, что они призраки, живут хорошо, обзаводятся семьей, детьми, но исчезают в один миг, если кто-то исправит случайную ошибку в бумагах, обусловившую их появление на свет. Родственники начинают их искать, объявляют их без вести пропавшими, и тут-то и выясняется, что этот человек или уже двадцать лет назад как помер, или двадцать лет назад уволился и живет в другом месте другой жизнью.