Сквозь свист послышалось рычание — гневное, хлёсткое. Я почувствовал, что могу повернуть голову… И обомлел.
Я думал, что это мать — большой дракон. Но там, куда она унеслась, туман собрался в облако таких громадных размеров, что поспорило бы с горными вершинами. И там, в клубах и завихрениях, чудилась морда другого существа…
— Это, наверное, папа? — вдруг выдал догадливый Лука.
Я растерянно кивнул. Дракониха, взмахивая шипастыми крыльями, металась рядом с облаком на горизонте, и сама казалась крохотной. Но это не мешало ей рычать и хлестать гневными вихрями облако, в котором скрывался её муж.
— А почему она прогоняет его? — тут же спросил мальчишка. Бам-бам ткнул его в плечо, и Лука оглянулся, — Ой.
Я тоже посмотрел на сундук. Над ним вихрились светлячки, вспыхивая и едва не зажигаясь в полноценное пламя. А мгновение назад ничего не было…
По мере того, как туманное облако с воистину огромным драконом внутри удалялось от нас, светлячки успокаивались, снова ныряя в сердце сундука.
Ай да Левон, а да мерзость ты злодремучая! Да чтоб тебе чакры-то на глаз натянули и в глотку запихнули… Даже меня передёрнуло, насколько подлым оказался этот Тёмный Жрец.
И насколько беспомощной казалась мать того малыша, что прятался внутри. Ни самой его вытащить, ни мужа попросить.
Левон просто, используя Магию Крови, настроил заклинание на приближение истинного хозяина третьей магической зоны. Или, быть может, этот громила сюда уже из четвёртой пришёл?
Светлячки охранного заклинания вконец успокоились, втянувшись внутрь. Содрогнулась земля, и мы оглянулись — мать-дракон стояла в нескольких шагах от нас, будто чего-то ожидая.
Шли секунды, и мы с Лукой переглянулись. Послышался рык, нас чуть не снесло ветром. Это дракониха перепрыгнула к сундуку, а потом длинным когтем осторожно тронула темницу своего детёныша и придвинула ко мне. Умоляюще дёрнула подбородком.
— Мне кажется, она хочет, чтобы мы открыли его, — сказал Лука.
— Если бы это было так просто… — начал было я, растерянно глядя на сундук.
Тягаться с заклинанием магистра? Ладно бы если это было тёмное заклинание, там у Левона чакры растут не из того места.
Варварские мозги были сегодня в ударе, потому что меня снова осенило. Оглянувшись на Креону, я растянулся в улыбке:
— В принципе, я знаю, кто нам может помочь.
Такой козырь в рукаве, как соловьиный дракон, был как нельзя кстати. Осталось только объяснить дракону человеческим… кхм… драконьим языком, что нам надо добраться до пещеры с Агатой Ясной.
Глава 27
Ветер бил мне в глаза, напоминая о временах, когда я мог нестись в ночи Клубком Тьмы. О, да-а-а-а!..
Смердящий свет, именно так должны путешествовать спасители этого мира! Не плестись на своих двоих, а нестись на спине могучих существ, разом пересекая огромные расстояния.
Я знал, что эти мысли для любого светлого — грешны, ибо гордыня… Но это всего лишь вызывало у меня улыбку. От этого мира не убудет, если я уловлю минутку насладиться поездкой, и немного поностальгировать.
Прямо под нами проносилось жёлтое море. Облака тумана клубились, иногда словно волнами накатывая на несущего нас дракона. При этом позади оставался туманный след ещё гуще… Значит, и вправду эта магия связана с ним.
Вокруг дракона кружилось тёмное пятно, то погружаясь в жёлтые облака внизу, то вылетая и игриво врубаясь в густой туманный след. Кутень, после того как очнулся от соловьиной песни, разошёлся не на шутку.
Спина драконьей матери была огромна, и в клубах туманной гривы легко уместились и Лука, и Бам-бам, и Креона, которую они придерживали. И я, огромный бросс с сундуком на коленях.
Кутень не знал, где бард — память цербера после того, как он услышал музыку соловьиного дракона, словно отрубило. Зато о судьбе Виола мне намекнула мать-дракон…
Как можно объясниться с могучим магическим существом, которое и разговаривать-то толком не умеет? Я не нашёл ничего лучше, как прикоснуться к дракону топорищем.
Да, оно показывало самые сокровенные страхи смертных, но я помнил случай со жрицей-лиственницей в Солебреге, когда меня оглушило этим самым топорищем. И всё же, повинуясь наитию, я рискнул опять использовать Губитель Древа…
У могучих существ, особенно богов, разум настолько могучий, что человеческая сущность не способна выдержать такую связь. Хотя в мозги неразумных существ божества отлично проникают.
Чтобы поберечь бедных людей, боги посылают им абстрактные видения в их снах… Они показывают образы, играют небольшие сцены, глядя на которые их последователи пытаются понять, что же им такое привиделось свыше.
Так и Бездна, например, не может напрямую проникнуть в мозг человека и сказать: «Дурень, чеснок не убьёт бросского воина. Это обман!» Вот и приходится ей выкручиваться, но, судя по упрямству её последователей, пока не очень получается.
Я сам до конца не понимал законов «божественного предела», который ограничивает богов в мирах смертных. Но на то они и божественные законы.
То, что со мной боги спокойно разговаривали, особенный случай. И, естественно, я крепко задумывался — а почему?
То ли это переселение душ по воле Отца-Неба повлияло, то ли моя сознательная жертва, чтобы спасти свою дочь. А быть может, всё гораздо банальнее, и меня спасает наличие в глубине души Хморока… Но при всём при этом Отец-Небо так ни разу и не связался со мной — ни видением, ни прямым указанием.
А из трактатов Ордена Света я прекрасно помнил: боги практически никак не показывают себя там, где им нужна сильная вера. С этими богами только так… Каждая мелочь — важна.
Дракониха была достаточно могучей, но всё же не божеством. И когда я коснулся её топорищем, моя особенность показала себя и тут — я хоть и получил заметный удар по чакрам, едва увидел мир глазами дракона, но при этом остался в сознании.
Ощущать себя таким огромным… Сквозь каждую частичку тумана чувствовать свою территорию… Своих сородичей… Чувствовать вожака драконьей стаи…
Соловьиный дракон не поёт. Это мы слышим песнь, а он просто желает, чтобы добыча подошла — и добыча идёт.
И да, у драконихи был страх. Страх за маленькое существо в сундуке, которое она не смогла уберечь, когда в их краях объявился Левон Кровавый.
Он где-то раздобыл кровь вожака драконьей стаи, и хотел использовать эти силы, чтобы проникнуть в Огненную Пещеру. Именно эта кровь, которую он принимал по капле, позволяла ему проходить незамеченным в третьей магической зоне.
Но в Пещере свои законы, даже соловьиная стая туда не совалась. Поэтому не удивительно, что вампиру и с драконьей каплей в своей крови не хватило сил, чтобы пройти жар подземных чертогов.
С пещерой не получилось, но кровь придала вампиру достаточно способностей, чтобы обманом выкрасть детёныша из гнезда. Он хотел подчинить мать, использовав Магию Крови, вот только допустил какую-то ошибку в заклинании.
То, что у Левона везде ошибки, вызвало у меня лишь усмешку… Дилетант. Ох, Бездна, бороться с тобой в этом мире с одной стороны истинное удовольствие, а с другой — настоящее мучение.
Когда ты вампир, напившийся драконьей крови, с Магией Крови надо быть особенно осторожным. Мозгов понять этого у Тёмного Жреца не хватило… Он настроил заклинание на вожака, но забыл, что напился его же крови. И получилось, что Левон теперь и сам не мог приблизиться к сундуку, иначе бы огненное заклинание убило детёныша.
Поэтому, пока огненное заклинание не заработало во всю силу, Левон и накидал на сундук всю ту мишуру, что мы снимали с Лукой. А сам едва успел слинять из замка, а заодно и из магической зоны.
Прошло много времени, прежде чем дракониха поняла, где спрятан сундук. В том самом замке, который она в ярости разрушила… Но почему-то она его не видела. Да если б и видела, всё равно была бы беспомощна.
Мать ни на секунду не забывала о своём детёныше, и когда Левон объявился снова, всё время была неподалёку. Она ждала ошибки Тёмного Жреца, хотя и не знала, как может выглядеть эта ошибка и что будет делать в этом случае… Она не могла убить Левона, ведь тогда бы её дитя осталось заточённым на века.
В этот раз Левон объявился не один, а с целой дружиной, и дракон долго пыталась понять, что происходит. Наблюдала за магистрами, которые дрались с Левоном, за дружиной, которые превратились в упырей и погнались за девушкой.
При этом вожак стаи, Певец Ста Тысяч Лет, был разгневан дерзостью Левона, хотел приблизиться и просто уничтожить всех. Но мать чувствовала, что приближаются важные событие, и ради жизни детёныша тратила силы ещё и на то, чтобы вожак не приближался.
Дракониха увидела, что морозная девушка очень нужна Левону, и задумала похитить её, когда он вернётся с ней из леса. А потом вампира просто убили…
Как растерялась дракониха, не описать словами. Она поэтому и захватила разум цербера и Виола. Барда она, особо не заботясь о жизни очередной добычи, направила в разрушенную крепость, чтобы тот нашёл сундук.
Что же касается Кутеня… Сначала дракон думала заставить его выкрасть девушку у нас. Но когда она коснулась разума цербера, а потом и моего, то ей открылось видение. Что это было за видение, мать объяснить не могла, но тут явно Хморок постарался.
Поэтому в замке дракониха и вправду ждала меня, бросса с горячей кровью, «который знает ответ». Ждала вместе с цербером.
А что же Виол?
Барда драконий разум слегка упустил из виду, едва соприкоснулся с моим, и оказалось, что тот даже не дошёл до замка. Жёлтый туман напоследок показал дракону два силуэта, тащившие третьего…
В этих силуэтах я легко узнал Анфима и Лихо. Двое сумасшедших магов, на которых не действовала песнь дракона, просто похитили барда и сбежали обратно к хищному лесу.
Может, Анфим не забыл жестокую шутку барда с «зельем целеустремлённости» и решил отомстить? Особенно, учитывая, что брат Анфима Феокрит в своё время искренне пытался помочь Виолу.