Послушник, чьё лицо всего мгновение назад было искажено безумным наслаждением, тут же разжал пальцы, и я свалился на задницу.
— Быть может, мне поговорить с кем-то ещё в твоей банде? — спросил он, — Как думаешь, кто-то другой сможет выполнить мою глупую просьбу?
Моя голова отчаянно замоталась, будто жила отдельно от тела.
— Тогда больше не задавай вопросов, они могут стоить тебе жизни, — и послушник, поведя рукой, просто разогнал застывшее в воздухе лезвие из пыли, как обычное облачко, — Бросс или лиственники, запомнил? Пусть твои люди хоть все подохнут, но должны их убить. А ты ломаешь медальон, который я тебе дал, и отправляешься ко мне. Ясно?
Я глупо заулыбался. «Значит, великий господин ценит меня по-настоящему, раз в первую очередь думает о том, чтобы я смог улизнуть.»
При этом я ещё и ненавидел этого послушника. Ведь сам я тоже был второго ранга, и мы должны быть равны! Так почему он возвышается, а я валяюсь в траве, растирая сопли по щекам⁈
Воистину нелепые мысли Деметриуса меня раздражали, но приходилось досмотреть этот спектакль до конца. И я не разочаровался…
— Цзуй Хао! — донёсся нетерпеливый голос со стороны, и правая рука послушника как раз застыла надо мной, разгоняя пыль.
Ага, так вот, значит, как тебя зовут. Признаться, я на мгновение даже подумал, что это и есть тот самый Шан Куо собственной персоной, и был не очень рад, что ошибся. Приятно было думать, что там, в пещере с гарпиями, меня обманул сам лучевийский Тёмный Жрец.
На безымянном пальце у этого самого Цзуй Хао, как раз на внутренней фаланге, я заметил татуировку — едва заметная короткая чёрточка, почти точка. Метка Бездны, принявшей этого послушника в свои подопечные… И она, если этот Цзуй Хао станет Тёмным Жрецом, потом вырастет в Червонное Кольцо.
Фыркнула лошадь, и за спиной застывшего послушника появился всадник, чьё лицо было прикрыто. Он был третьим, кто стоял позади того вельможи, и ему явно надоело ждать. Глаза на смуглом лице явно были не-лучевийского разреза, хотя одет он был в такие же доспехи, как и другие воины.
— Цзуй Хао, — с лёгким акцентом сказал всадник, даже не взглянув на меня, — Вспомни, что я везу послание своему господину. И чем скорее я вернусь в родной Таш, тем будет лучше для нас всех.
Послушник скривился, явно недовольный, что его прервали.
— Сабир, — зло сказал он, даже не оборачиваясь, — Если ты будешь вот так прерывать меня, то это послание доставлю я. Мало ли что может случиться в диких степях междуземья?
— Мы оба знаем, что твои угрозы пусты. То, что передал мне Шан Куо, отдать могу только я, таковы законы Тьмы. Или мы с тобой оба умрём…
Послушник не растерялся:
— Если бы послание было срочным, оно бы не отправилось в седельной сумке, так? Тем более, нам ещё и в Калёный Щит крюк делать, так что твой родной Таш подождёт…
При этих словах всадник за спиной Цзуй Хао и вправду коснулся сумки, притороченной к седлу у его ноги.
— Не нам с тобой обсуждать решения наших господ. Кстати, а ты не боишься, что наш любимый советник Джау Лонг догадается, что он тут совсем не главный? — всадник махнул головой в сторону отряда, во главе которого скучал тот самый советник.
Хмыкнув, Цзуй Хао просто развернулся и ушёл вслед за всадником, даже не удостоив меня взглядом. Заканчивалось же видение тем, что мы вместе с бандой ошарашенно наблюдали, как отряд, поднимая за собой пыль, уходит в сторону Лучевии…
Отняв лезвие топора от лица Деметриуса, я несколько мгновений потратил, пытаясь осознать, что я вернулся в своё тело. Слишком уж долгим на этот раз было видение.
— Таш… — я поскрёб лезвием лоб и покосился на Кутеня, — Ты не помнишь, где я это слышал?
Цербер задумчиво повёл головой, затем ткнул носом куда-то на запад.
— Там-там-там!
Я улыбнулся.
— Точно, это же столица страны на западе, откуда родом был тот работорговец, как её… Межемир! Могут, могут варварские мозги, сожри меня… кхм… Небо… А ты у меня, Кутень, смотрю, вестник мудрости?
— Сам-сам-сам, — гордо зарделся цербер, счастливо оскалившись.
Потрепав цербера по холке и глядя, как полыхают мои пальцы, реагируя на прикосновение к исчадию Тьмы, я крепко задумался. Что же такое этот Сабир мог забрать у Шана Куо, что нельзя передавать в другие руки, а донести только до получателя?
Что-то крутилось у меня в мыслях, причём связанное с моей прошлой жизнью. И даже было обидно, что никак не получалось вспомнить…
И, кстати, опять Калёный Щит… Что-то зачастили туда Тёмные. Мне же о об этом городке и Агата Ясная рассказывала, что Кровавый Левон посещал его вместе с Вайкулом, а теперь туда и ученики Тёмных Жрецов заглядывают.
— Ну, значит, не зря мы туда идём, — буркнул я, кивая Кутеню.
Я всё же зря отвлёкся от Деметриуса, явно недооценив его крепость. Потому как предводитель головорезов до этого не проронил ни звука, и о том, что он очнулся, я понял по глухому треску.
Повернувшись, я уставился на Деметриуса — зажав зубами, он одной рукой переломил тот самый медальон, который ему в видении выдал послушник Цзуй. Чуть сверкнуло сияние, когда бедняга вдохнул из последних сил частичку огня в артефакт, и приподнял его над собой.
Точнее, попытался, потому что я был уже рядом и схватил его за эту самую руку, чтобы успеть вырвать хитреца из портала… Ну, если тот вдруг откроется.
Но чуда не случилось, и никто не собирался давать обычному головорезу дорогущий артефакт телепортации. Но всё же магия, которую активировал Деметриус, оказалась мне знакома, и я замер, глядя, как раскрывается заклинание.
Вокруг медальона вспыхнуло полупрозрачное облако, мерцающее искрами и искажающееся, будто мираж в пустыне. В этот самый момент я остро почувствовал на себе внимательный взгляд, будто тут с нами был кто-то ещё.
— Глупый бросс! — Деметриус мою нерешительность явно понял по-своему. Запрокинув голову, он снова собрался расхохотаться, — Ты надумал бороться с моим хозяином⁈ А-ха-ха-ха!
Его смех опять звучал несколько секунд в полной тишине, пока до самопровозглашённого правителя тракта не дошло — что-то сцена затянулась. По его замыслу он давно уже должен был улететь в безопасное место, а его хохот остаться в моих ушах, как издевательство.
Но не вышло…
Деметриус поднял взгляд на свою руку, зажатую в моих суровых пальцах. Я же не сводил взгляда с облака, из которого на меня смотрел кто-то зыбкий и смутный… И я догадывался, кто.
— Ну, здравствуй, Цзуй, — улыбнувшись облачку, сказал я, — В Солебреге ты ушёл от меня, а мы так и не успели познакомиться. Жду не дождусь встречи!
Облачко повисело вокруг сломанного медальона ещё несколько мгновений, а затем испарилось. Одно, как и положено наблюдательному заклинанию. А бледный, покрывшийся испариной Деметриус остался здесь…
У него снова начали литься слёзы, а из носа потянулись сопли, и он тихонько захныкал. Кажется, до пешки дошло, что он всего лишь пешка, и никакой Цзуй Хао не собирался его спасать.
— Ну-у-у, не раскисай, — проворчал я, сжимая руку бедняги словно в тисках и слушая, как там внутри трещат кости, — Ты же попытался, просто у тебя не получилось. Это смелый поступок.
С визгом дёрнувшись и всхрапнув, Деметриус снова отключился. А я, покрутив в пальцах уже бесполезный сломанный медальон, со вздохом поднялся.
В этот момент шелест травы, о котором меня до этого предупреждал Кутень, достиг своего апогея, и из зарослей выскочил Бам-бам с оседлавшим его Лукой. Юный паладин держал наготове молот и воинственно заозирался, оглядывая обугленное побоище.
Креона с Виолом отстали совсем ненамного, выбежав из травы буквально через несколько секунд. Бард аж засвистел, так быстро они сюда бежали.
— Я же просил вас оставаться там, — проворчал я, видя, как они ошарашенно уставились на покалеченного Деметриуса, — Я же лиственник, и вот заблудшего на путь истинный наставляю…
— А эти? — Креона махнула вокруг.
— Сгорели от стыда, осознав, что натворили.
— Громада! — Виол, отдышавшись, округлил глаза, — Видит Маюн, уходить надо. Там лошади… Очень много лошадей, это большой отряд!
Он тыкал пальцем за спину, в ту сторону, где вдали простиралась Лучевия. В способностях барда слышать далёкую поступь я не сомневался, но всё же спросил:
— Неужели и вправду война? Но ведь король Лучевии гостит у твоего отца… Кто с кем воюет?
Глава 7
— О-о-о, Маюна мне в почки! — Виол хрипел, едва не спотыкаясь, но всё же переставлял непослушные ноги.
Мы бежали уже полчаса, и я, к своей великой радости, обнаружил две замечательные вещи. Во-первых, варвару такое испытание было нипочём, я даже не вспотел. А во-вторых, в моих доспехах явно нашлись чары, охлаждающие тело… Быть может, поэтому я и не вспотел.
Рядом пыхтел Бам-бам, верхом на нём покачивались Лука и Креона. Бард тоже пытался настаивать, что его тонкой натуре нельзя перетруждать ноги, но я не позволил надрывать медоежа. Тем более, если случится драка, Бам-бам мне будет полезен, полный сил.
— Громада, я царский сын! — выпалил в последней надежде бард, — И я на последнем издыхании…
— Гусляр, — заинтересованно повернулась Креона, посылая Виолу прохладное дуновение ветра, — Ты и вправду сын Нереуса?
— Да, северные твои ляжки! Уф-ф… И что, теперь ты, как и все женщины, готова возлечь со мной?
Бард произнёс это с вызовом, словно обвиняя Креону в продажности.
Та рассмеялась:
— Да будь ты хоть сыном Хморока, нет!
— Ну хоть ты, прохлада души моей, не будь так жестока со мной… Видит Маюн, на меня сегодня и так свалилось много напастей.
— Хватит ныть! Царских отпрысков всегда растят крепкими, уж тебе ли не знать?
Я добавил:
— Бард, да и вообще ты теперь оборотень. На тебе на самом можно ездить!
— И пахать, — съязвила Креона.
— Что, правда? — удивился Лука, с особым интересом глянув на Виола.
— А-а-а, Маюн милостивый, за что мне всё это⁈ — тот чуть не расплакался, хватая себя за щёки.