Но как разделить потоки?
Я прекрасно видел через зрение Кутеня, как упырь прыгнул, и сила его толчка была такова, что откололся кусок скалы. Видел, как летит и падает на меня сама смерть, и его задняя лапа уже отросла…
Но ещё я понял, что каким-то образом магический гений разделил потоки яда и крови в теле этой твари, и это свойство запечатано в узоре на груди. Магия Крови настолько же могущественна, насколько и уязвима.
Можно убить тварь, если рассечь узор на груди, ведь именно его она так усердно прикрывала бронёй, потому что жрец наделил тварь инстинктом самосохранения. Но так я сейчас убью одну тварь, и не узнаю, что делать, когда встречу целое войско таких.
Я ушёл в сторону, окружая себя огненным щитом, когда чудовищный снаряд рухнул рядом со мной. Огненный купол обдало каменной крошкой, но прятаться я и не собирался. Пару раз взмахнул Губителем, впервые послав подряд два «клинка ветра»…
Поднятую пыль рассекло магией, и она выбила из облака тварь, снова прикрывающуюся лапами. Теперь я впервые подметил ошибку, которую допустил Волх — он дал твари слишком сильный инстинкт самосохранения. Для упыря это большой минус…
Ну, а теперь я и сам попробую сделать кое-что новое… Так уплотнять огненный щит ещё не пробовал, но вслед за воздушными вихрями мне удалось послать чёткую огненную полосу.
Нет, я не пытался рассечь тварь огнём, для этого моей магии не хватало скорости. Я всего лишь сотворил из щита подобие кандалов, которые оплели упыря, будто охотничий метательный ремень.
Он как раз оттолкнулся и пытался прыгнуть, но от удивления даже не сообразил, что его передние лапы спутаны, и просто рухнул мордой в камни. Вскочил, но захромал на только-только отросшую лапу… Кстати, потёки крови на ней так и искрили, будто Тьма и бросский огонь менялись друг с другом каждую секунду.
Я был рядом уже через мгновение и, воздев Губитель над собой, рубанул по бронированному лбу. Лезвие не пробило панцирь, но голова упыря с хрустом мотнулась, и это дало мне время, чтобы разглядеть узор на груди.
Знакомая вязь… написание символов чуть-чуть отличается, но это же другой мир. И всё же я разглядел символ «разделения». Гениально! «Исцеление тенью»? Хм-м-м… А это, кажется, «подчинение»?
На душе у меня сразу отлегло, хотя упырь уже порвал кандалы и даже махнул лапой, пытаясь срубить мне голову. Я прикрылся Губителем, но удар был такой мощный, что меня отнесло на полсотни шагов.
Пока летел, я улыбался… Мир снова стал правильным, чёрное стало белым, а небо и земля опять на своих местах. Основы магии никто не попрал, а значит, теперь можно спокойно ставить эксперименты.
Приземление было не совсем мягким, лопатками я собрал пару острых валунов, но бросская кровь на то и бросская, чтобы после таких падений спокойно вставать и улыбаться врагу.
Упырь впервые не рванулся в атаку, будто что-то узрел в моих глазах. Я шагнул вперёд, приговаривая:
— Цыпа-цыпа…
Тварь с сомнением отшагнула. Ну, вестник трусливости, где же твоя злость? Где безумная звериная ярость, такая первобытная и необузданная? Давай, порви меня!
— Не-е-е… — рыкнул упырь.
Значит, мозги сохранились? Или инстинкт настолько сильный, что чутьё подсказало твари — «пора бежать»?
— Ну нет, — рыкнул я, — Не уйдёшь!
Едва я побежал, как упырь сорвался с места, только теперь он уносился от меня прочь. Да чтоб тебя Бездна сожрала, какого⁈ Что за враг такой⁈
— Стой!
Тварь что-то прорычала, заскакивая на уступ. Но теперь я был охотником, а она дичью…
Я послал в скалу «клинок ветра», откалывая кусок под ногами упыря. Тот рухнул вниз, а я, повинуясь вдохновению, снова метнул утончённую огненную плеть. В этот раз я изобразил верёвку, один конец которой захлестнулся на шее упыря, а другой я рванул на себя.
Такая тонкая магия отняла у меня много сил, но оно того стоило. Упырь, впавший в панику, пытался сначала стащить удавку, но тут же перехватил топор, едва я нацелил его в узор.
Когда его лапы сомкнулись на губителе, я стал оплетать их огненной плетью, добавляя ещё мотков и мысленно радуясь, какое гениальное применение я нашёл для обычного «огненного яйца». Всего лишь надо уметь деформировать стихию…
— Кутень!
Цербер оказался рядом, послушно обнажив клыки. Я наколол палец, и упырь, заметив это, завизжал, поднимая меня над землёй привязанными к топору лапами. Пришлось добавлять ему по морде ногами, опасаясь при этом, что клацающая пасть может оттяпать мне стопу.
Всё же долго я концентрироваться на огненной плети не смог и, одной рукой толкая Губитель к груди, чтобы тварь паниковала, другой я тоже потянулся к узору.
Где тот символ, что я заприметил? Волх не дурак, он не будет создавать оружие, которое убьёт его же самого… А если дурак, то я просто отпущу этого упыря, и он побежит к хозяину. Пусть сам с ним и разбирается.
Огненные путы уже распались, и когти твари рактически достали меня, когда я всё же ткнул окровавленным пальцем в нужное место.
— Ух-х, — я зашипел, понимая, что когти всё-таки вошли мне глубоко в рёбра. Кое-как оттолкнувшись от замершей, словно истукан, твари, я спрыгнул на землю и облегчённо выдохнул.
Упырь пытался дёрнуть головой, что-то клацал онемевшей челюстью…
— Ты… агхр…. Не убьёшь… Агхр!
— Ого, даже говорить можешь? — я улыбнулся, морщась от боли и чувствуя, как уже моя бросская кровь пережигает попавший в кровь яд.
Чуть-чуть добавим огня в это место. Я взял слюны Кутеня и чуть помазал ранки, заставляя организм работать быстрее, а то уже круги перед глазами.
Почувствовав облегчение, я обошёл замершую тварь и покачал головой.
— Ты немного не понимаешь, грязь, — мои губы тронула улыбка, — Я же говорил, что я — возмездие? Поэтому я тебя сейчас и вправду не посмею убить. Мне надо понять, что ты такое, и как вас уничтожать целыми толпами.
— Ты-ы-ы… аррр! Нет!… Не-е-е-е!!!
Вот теперь упырь по-настоящему запаниковал, даже слёзы полились, а я усмехнулся. Да, в бою пальцем в каждую тварь не натычешься, поэтому придётся вспомнить алхимическое прошлое…
Огненный вихрь, который разносит целые горы, я всё же оставлю напоследок. А для начала просто вскроем и посмотрим, что же там такого намудрил Волх.
Глава 10
— А-А-А-А!
Тварь уже не рычала, а просто вопила, пуская слюни и сопли в камни, когда я безо всякого обезболивания вскрывал ей спину. Чудищу вообще надо было быть благодарным, что Губитель оказался довольно острым для топора. Узор на груди я не трогал, он был мне ещё нужен для изучения — я время от времени переворачивал чудище, чтобы сверить символы и руны в заклинании с тем, что нашёл внутри монстра.
Если бы кто напоролся на меня сейчас, измазанного в густо-чёрной крови, бормочущего себе что-то под нос, точно бы не поверил, что этот бросс служит силам света.
Да, работал я неаккуратно, и чуть было за это не поплатился… Пришлось срочно вправлять упырю раскуроченные органы, потому что рана заискрилась, едва не полыхнув чистым огнём. Видимо, до того впечатлила меня простота решения, которое нашёл создатель яда.
По сути, тёмный гений создал существо в существе. Яд упыря, напитанный Тьмой, тёк во внешнем контуре, том самом, изменённом и обросшем панцирем и шипами. А глубоко внутри существовала замкнутая кровеносная система, в которой оставалась чистая бросская кровь…
При этом кровь эта чувствовала близость Тьмы и нагревалась, давая ярость и силу, но между броссом и упырём существовала какая-то тонкая, непонятная мне прослойка, которая заставила меня буквально растеряться.
Смердящий свет! Эта прослойка изменяла огонь от бросской крови в целительное пламя, которое и восстанавливало внешние слои мышц. И я, щупая сочащуюся странной желчью то ли живую, то ли растительную ткань, впервые не мог понять, что это. Но она быстро зарастала, едва я её рвал.
Всё это я выяснил, пока колдовал над дёргающимся от боли монстром. Тот уже перестал хрипеть и орать, а лишь постанывал, умоляя убить.
— Ты… мы же… аргх… одной крови…
— А, вон ты как заговорил, — я усмехнулся, — А то до этого «изменник», «предатель».
— Но мы… агрх… зато не убивали… тебя…
— Ты и так уже не жилец. Когда выпил яд, обратного пути нет… Неужели тебе Волх не рассказал?
— Да… рассказал… что получу взамен… силу… Убей!
— Я — лиственник! Как ты можешь мне такое предлагать⁈
Едва я сказал про то, что лиственник, как что-то кольнуло меня. Я снова перевернул упыря, чтобы рассмотреть узор.
Не может быть… Я плохо разбирался в древесной магии, и настоящего древесника видел лишь раз. Агар пробыл в нами недолго, но я вполне понимал, насколько мощной может быть такая магия.
Мои скудные познания не давали мне отличить, то ли я вижу символы древесных заклинаний, то ли это какие-то руны лиственников… Душа Малуша выручила, прислав ощущения, что некоторые символы мне, как лиственнику, знакомы. Но вот писал их явный дилетант.
Получалось, здесь и вправду смешаны тексты древесной магии и веры лиственников.
— Не пойму, — всё-таки вырвалось у меня, — Причём тут Древо?
Монстр впервые захохотал, хотя быстро скрутился от боли…
— Наш… агрх… знахарь… он знает, где добыть… сок…
Я вдруг вспомнил о том секретном ходе, который ведёт из деревни Калёный Щит к Храму Хморока. Эту тайну открыла мне совсем недавно Морката, вселившись в Креону, и почему-то во мне поселилась твёрдая уверенность, что знахарь Волх тоже знает об этом секретном лазе.
И как-то это связано с этим самым соком Древа… Он что, нашёл его? Но тогда получалось, что милостивое Вечное Древо залечивало раны этому исчадию адской мысли? Такая степень милосердия была встречена мной впервые.
— Твой Волх сошёл с ума, — угрюмо буркнул я, — Это же надо додуматься использовать силу Древа в таких целях…
— Если… а если оно… это позволяет? Значит… оно глупое… аргх…
— Нет. Значит, на то есть причины, — ответил я и встал.