До меня только сейчас начала доходить гениальность замысла Отца-Неба. Наверное, потому и отличаются боги высшего порядка от низших… Потому что они позволяют вершить судьбы самим людям, практически не встревая в происходящее.
Наверное, поэтому Хморок скоро и заменит Бездну. Уж слишком мелочна она стала, и явно растеряла хватку, пытаясь лично вмешиваться в мироздание…
— И что ты улыбаешься, Десятый? — Волх сдул с ладони горящую Тьму и нервно стукнул посохом по земле.
— Понял, что раз ты здесь… — я усмехнулся, — то моя дочь в том мире жива. И что в том мире вообще всё хорошо.
От меня не укрылось, как дёрнулся глаз у Волха. Да, с нервами у него явный непорядок… Ну, он сам выбрал огненную магию через призыв Тьмы. Я и сам чуть не пошёл по этому же пути.
— Это не имеет значения! — рявкнул знахарь, — Ветви миров скоро один за другим начнут погружаться во Тьму, как того хочет Повелительница. Тьма уже поразила корни Вечного Древа, а единственное данное им Семя затеряно в этой же Тьме. И нет никакой надежды у Вселенной, — Волх расхохотался и, раскинув руки, испустил от себя огненную волну, — И твоя дочь так же сгинет во Тьме!
Сколько он сжёг в этот момент тёмных сил, одной Бездне и было известно…
А я впервые будто бы увидел себя со стороны. О, Небо, неужели и когда-то я был таким же напыщенным идиотом?
Видел бы себя знахарь захудалой горной деревушки, собравший войско из диких варваров. Он берёт в осаду небольшой камнетёсный городок и при этом мечтает о порабощении Вселенной? Вот уж действительно, измельчали служители у Бездны, как и она сама.
Улыбался я ещё и потому, что действительно удачно разгадал блеф богини. Она наверняка пыталась обманом вытянуть из меня Хморока, чтобы он сейчас потратил свой божественный предел, и в решающей битве, которая ещё впереди, не смог бы мне помочь.
Значит, и сама Бездна сейчас копит силы, раз наплевала на все свои завоевания в том мире и вытянула сюда Первого… Значит, и нам с Хмороком надо копить силы.
«Да, смертный, ты хитрее, чем я думал», — из глубин души прилетело далёкое эхо от Хморока.
Кстати, слова Волха про утерянное Семя подарили мне уверенность. Значит, правильным путём иду, хоть и сам не знаю куда… Планы Вечного Древа мне не были известны, и я вообще чувствовал себя простым гонцом, которого так удачно использовала сама Вселенная. Ну да ладно, от этой роли я точно не надломлюсь.
Хотя внутренне я понимал, что масштабы несопоставимы. Донести Семя, которое даст жизнь новому Древу… или просто местечковая битва между богами. Но никто со мной не советовался, и сейчас моя задача была мелочна и проста как никогда — накостылять заносчивому знахарю.
Обычному броссу Малушу эта задача очень нравилась…
— Я сотру эту улыбку с твоего лица, — Волху явно надоело моё счастливое молчание, — Если Бездна что-то делает, значит, на это есть свои причины. Кто мы, чтобы осуждать решения Бездны?
— Ты — никто. А я — бросс Малуш…
Гримаса ярости исказила лицо Волха. От хладнокровия Первого не осталось и следа…
— Тогда ты просто сгоришь, — и он, подняв руку, выпустил из ладони огненные струи.
Они не устремились ко мне, нет. Струи словно распылились, вливаясь в Тёмную Ауру, окружающую нас, и она вдруг загорелась. Выглядело это так, будто я просто погрузился в стихию огня — мир вокруг пылал, и в этом адском огне были только я и Волх.
Точнее, невозмутимый я, и удивлённый Волх. Потому что огонь не пожирал меня, не обгладывал мои обугленные кости, не сжигал мою кипящую плоть… Или что там ожидал увидеть знахарь?
В любом случае, он не думал, что я так и буду стоять со скучающим видом.
— Ты… Ты-ы-ы… — Волх опустил руку, и Тьма перестала гореть. Лишь воздух наполнился невыносимой гарью.
Знахарь даже не понял, что меня окутало едва заметное «огненное яйцо». Я до такой степени освоился в трансформации этого заклинания, что теперь мог спокойно повторять контуры собственного тела.
И на это я практически не потратил сил… А зачем, если вокруг столько халявного огня, подаренного глупым знахарем? Если его Тёмная Аура сама же распалила и мою кровь, даруя ещё и бросскую невосприимчивость.
Это он тратит свой Тёмный источник, пережигая его, а я использую бросскую выносливость и вдобавок настоящую стихию огня.
— Ну ты как, освоился в этом мире, Первый? — устало спросил я и задумчиво глянул на свои ногти. Огненная пелена, окружающая мою кожу, была едва заметна.
— Но как… Я сам замерял силу этого огня! Горящая Тьма в десятки раз жарче обычного огня!
— Даже так? — я искренне удивился, — Вот же я вестник тугодумия, не знал о такой мелочи… Может, оно и лучше, что не знал?
Я сделал шаг вперёд. Губитель в моей руке тоже полыхал Тьмой, но особенной. Эта Тьма не была связана с Бездной — она была намного древнее и управлялась только Хмороком. Ну, а раз я наделён его полномочиями, то и мной тоже.
Волх снова допустил ошибку. В этот раз, воздев посох, он вызвал на его навершии пучок Тьмы. Та окутала вставленное в древко лезвие, словно срастаясь с ним, а затем знахарь снова добавил бросского огня.
Каждое его действие добавляло гнева в его глазах, и я понял, что впервые обнаружил ещё один тупиковый путь развития Тёмного Жреца.
Есть путь вампира. Он быстро дарует много силы, но в конце концов делает Жреца безмозглым рабом жажды крови… А без мозгов ни один Тёмный Жрец долго не живёт.
Есть путь печатей Магии Крови. Витимир Беспалый вот только-только получил счастливый шанс сойти с него. Потому что сидеть на цепи и обладать великой силой надоест любому.
И вот, оказывается, этот мир открыл для меня третий путь. Нельзя стать великим Тёмным Жрецом, если в твоих венах течёт бросская кровь. Потому что ярость и магия плохо сочетаются.
Волх тут же смазался, исчезнув с того места, где он стоял. Я едва успел поднять Губитель и принять на лезвие удар его посоха.
— Ты думаешь, что прочитал меня, Десятый⁈ — Волх двинул рукой, и острый посох едва не резанул мне щёку.
Впрочем, я не спал, моя кровь тоже была достаточно разогрета, поэтому увернулся я достаточно легко. Но всё же мне пришлось несладко — я уже и забыл, что такое скорость Тёмного Жреца, который легко может превращаться в сгусток Тьмы.
Волх возникал то сбоку, то впереди, то сзади… Оборачиваясь тенью, он едва не просачивался сквозь меня, и мне приходилось рвать жилы и видоизменять огненный щит, лишь бы не допустить этого.
Если бы знахарь в форме Тьмы прошёл сквозь меня, он мог бы легко выбить мою душу. Есть такие приёмы… Я вообще прекрасно знал многие приёмы Тёмных Жрецов, поэтому парировал лишь те удары, которые были действительно опасны. От остальных меня спасал доспех.
— Я никогда ещё не был так силён и так быстр! — знахарь вдруг оказался позади и с диким хохотом вонзил в меня лезвие, которое он успел вытащить из посоха.
Нож царапнул по моему доспеху прежде, чем я успел защититься. И мысленно я поблагодарил работу Брогга и камнеломских магов — судя по ощутимой волне энергии на броне, мощь удара Волха действительно была внушающей.
Но я остался жив, доспех остался цел, и в дураках остался лишь Первый…
— Твою ж мать-Бездну! — Волх материализовался в нескольких шагах и растерянно глянул на обломанный кончик ножа, — Это как⁈
— Как, как… — буркнул я, разминая шею. Давно я так быстро ей не крутил.
Волх отбросил клинок. Теперь его посох был без острого лезвия, но от этого он не стал менее опасным.
Да, кто-то мог бы сказать, что битва великих магов должна быть эпичнее. Но его Тёмная Аура тоже атаковала меня всё то время, что я находился внутри. И лишь огненный щит, на контроль которого я тоже тратил силы, меня и спасал.
Вот только судя по нервно подрагивающим щекам Волха, он тоже надеялся, что победа надо мной окажется намного легче… Да, я был прав — не освоился ещё Первый в этом теле.
Нашёл самый быстрый способ обрести силу, по нему и пошёл. А остальное время изучал бросскую кровь и действие на неё упыриныго яда.
— Ты задрал лыбиться!!! — Волх снова заорал и, обернувшись сгустком Тьмы, ринулся на меня.
Сгусток вдруг вспыхнул, превращаясь в самый настоящий шар огня. Я едва успел прикрыться Губителем и упереться в землю ногами, и заорал, когда пальцы резко обожгло. Но всё же удар я выдержал, хотя крутящийся огненный шаг протащил меня с десяток шагов.
Где-то за пределами Тёмной Ауры полыхали тени, магия Волха наверняка погубила многих броссов. То, какие силы мы тут использовали, наружи отражалось огненными волнами, сжигающими всё, чего они касались.
— Да сдохни ты уже!!!
Огненный шар вдруг превратился в пылающего Волха. Он тоже видоизменился, превратившись в подобие упыря, только крупнее в несколько раз, и с горящей пламенем кожей.
Огненные когти пытались пробить мою защиту, но каждый раз встречали либо лезвие Губителя, либо звенели о доспех. Защитные чары на моей броне катастрофически таяли, и я тоже старался лишний раз не пропускать удары.
Пару раз мне удалось отскочить, чтобы огреть Волха «клинком ветра». Упоённый яростью битвы, я тоже вкладывал в свою магию максимум доступных сил, и когда один из ударов вдруг отсёк упырю лапу, тот вдруг отскочил, снова обернувшись обратно в Волха.
Знахарь держался за окровавленное плечо, со злостью глядя на обрубок руки, лежащий у моих ног. У меня самого сил оставалось совсем немного… Я едва сдерживался, чтобы не задышать, как загнанная лошадь, но в бросском теле я пробыл гораздо дольше времени, и лучше умел контролировать свои эмоции.
— Как… Бездна сказала, что… Она сказала, что ты ничтожество, Десятый!!! Что ты лишь жалкая тень того Жреца, что был раньше!!! Что ты полон слабостей, как… как… как смердящий Адепт Света!
Я выпрямился и, вытянув руку, заставил топор исчезнуть. Затем я потянулся к защёлке, держащий нагрудник, и отстегнул её. Литой доспех из панциря жука со звоном упал вниз.