— Госпожа! Госпожа? — они замерли, глядя на весёлое лицо Петры.
Та, развеселившись, будто опьянела, как раз рассказывала мне уже десятый анекдот про магов в Камнеломе. Ну, зато её шутки немного объяснили мне, что с магами на севере действительно напряг…
— Он и спрашивает: «А часто у вас тут маги рождаются?» А староста деревни, седой такой старик… Ха-ха! — Петра, как водится, сначала сама отсмеялась над своим анекдотом, отмахиваясь от дружинников, как от назойливых мух, и закончила, — Старик отвечает: «Простите, господин, но я не знаю, мне всего лишь восемьдесят лет». А, как тебе, бросс Малуш?
И засмеялась…
Я всё же решил наградить чародейку земли и, двинув уголком губ, сказал:
— Смешно. Правда.
Это вызвало у Петры ещё один приступ смеха, а дружинники так и стояли, словно пришибленные. Их можно было понять — контраст их грустной госпожи с этой весёлой особой был разительным.
— Так, а вы чего не смеётесь? — наигранно возмутилась Петра, и дружинники улыбнулись.
— Рады, что вы в добром здравии, госпожа.
— А с чего бы мне хворать, — она пошла к своей лошади, кивнув мне напоследок, — Доброй ночи вам, господин варвар. Спасибо вам за компанию, давно я так не веселилась.
— Да, — я кивнул в ответ, погасив огонёк на ладони и заткнув обе руки за пояс. Да так и остался стоять, как истукан, возле входа в шахту.
Дружинники, покосившись на меня, поспешили за госпожой. Она что-то им крикнула, когда они пытались впопыхах заскочить на лошадь и угнаться за ней, и, звонко рассмеявшись, чародейка выскочила за ворота. Её смех, сопровождаемый лаем собак, ещё долго звучал по улице…
Вот теперь я понимал, насколько чародейка стала другой. Точнее, самой собой.
Когда воины ускакали вслед за госпожой, я глянул на появившийся в небе месяц. Солнце уже почти скрылось за горами, и деревня погружалась в вечерние сумерки. Надо бы успеть довезти панцири, ведь мне ещё колдовать в кузнице.
У телеги я заметил довольного Виола, который теперь уже не скрывался. Облокотившись локтем о борт, он смотрел вслед исчезнувшей Петры и загадочно улыбался.
— Эх, видит Маюн, как же она хороша, громада, — мечтательно сказал он, когда я подошёл, — И ведь дело не в фигурке, нет… Не в красоте, не в её… ух, а попка-то какая, слёзы мне в печень! Ты не подумай, варвар, нет! Ты слышал её смех, да? Она же богиня!
Я как раз поправил груз, чтобы не вываливался, и стал ждать Креону. И как бы ненароком сказал барду:
— Да, хороша… Но тебе ничего не светит.
— Ой, громада, ну я же не дурак! Я даже и не думал, что ты… Ох, а как она любит южные песни. Ну, а ведь можно и не говорить о поэзии, да? О камнях, например… Она любит пошлости о твёрдости, варвар, — он поиграл бровями.
Видно было, что история с Петрой очень угнетала Виола, и теперь какая-то часть его души — наверное, та, где было что-то вроде совести — теперь эта часть свободна, и барду дышится очень легко.
Но требовалось немного его приземлить…
— Если ты коснёшся этой чародейки земли, Виол… — спокойно сказал я, проверяя подпругу у лошади, — … то одна твоя штука, видит Маюн, никогда больше не сможет быть твёрдой, как камень.
Бард рассмеялся:
— А ты пошляк, громада! А-ха-ха!.. — он вдруг перестал улыбаться, — ха-а… Что?
— Это Магия Крови, — я взмахнул пальцами, — Она творит чудеса!
— Громада, не смешно… Это ни хрена ни смешно! Это же вообще… жестоко, — он вдруг погрустнел, поняв, что я не шучу, и кинул последний взгляд на ворота, — Петра…
— Может, тебе тоже требуется её забыть?
— Э, нет, — бард поморщился, потом растянулся в улыбке, — Ну, а в Камнелом-то с тобой можно?
Глава 3
Всё же размяк я на стороне сил добра. Расслабился… Когда был Всеволодом Десятым, я бы так не просчитался, потому что всегда держал в уме, кто и на что способен.
Петра ведь говорила в пещере о боярине Игоре Рудничном, который давно положил глаз на шахту старого Эрика, и у меня, видимо от предвкушения удачной сделки с доспехами, это совсем вылетело из головы.
А вот боярин о своём желании не забыл. И, сообразив, что маги земли могли что-то раскопать после всей этой истории с кикиморами, пошёл даже на самый крайний шаг… К счастью, Кутень, который после шахты по привычке отправился дежурить по деревне, сразу заметил что-то неладное на выезде.
Петра, бледная и растрёпанная, со сбившимся капюшоном, неслась обратно по улице. За ней гнались трое всадников с повязками, скрывающими лицо, и пытались на ходу попасть в чародейку из арбалетов.
Где её телохранители, я гадать не стал. Скорее всего, нападение было внезапным, и они потеряли свои жизни.
Цербер, повинуясь моему приказу, сразу же ринулся на помощь. И как раз вовремя — один арбалетный болт уже летел в спину чародейке, когда Кутень молниеносной тенью перехватил его. Петра даже ничего не заметила, а цербер, выплюнув стрелу, тут же снёс голову одному из преследователей. И, взвизгнув, ушёл во Тьму — его ранил какой-то довольно защитный серьёзный артефакт. Через мгновение портал открылся рядом со мной, и Кутень нырнул внутрь подставленного мной Губителя.
Чародейка влетела обратно во двор через ворота, и двое оставшихся головорезов думали сделать то же самое, но неожиданно на их пути выросла огромная колючая туша.
Медоёж грозно взревел, да так, что слетела пыль с ограды и с крыши дома старого камнетёса. По иглам Бам-бама прошлись зелёные искры, добавляя магического страха его рёву.
Лошади от испуга вскочили на дыбы и завалились на спины. Одному бедолаге не повезло, его конь всей тушей прокатился по нему, а вот второй, вскочив, выпустил всё-таки одну стрелу в нашу сторону, не особо-то целясь.
И чуть было не попал в Луку, который как раз бежал следом за своим любимым медоежом. Я лишь вскинул руку, понимая, что у меня просто нет такой молниеносной магии, которая остановила бы маленький смертоносный снаряд, и не причинила вреда мальчишке и Бам-баму.
Но Луку вдруг резко повело в сторону, и он просто споткнулся, когда его ноги заплелись. Болт пролетел всего на волосок от его головы… Смердящий свет!
Иногда от неизбежного отделяет вот такое крохотное расстояние. Видимо, это и есть настоящие размеры так называемой судьбы.
Я покосился на Петру, которая была уже рядом со мной и стояла, вскинув руку в сторону Луки. Так вот почему он споткнулся? Я даже и не подозревал, что маги земли могут такое…
— Хорлова падаль! Как… да как они посмели⁈ — словно очнувшись, чародейка вдруг возмутилась, наблюдая, как головорез вскочил на коня, чтобы сбежать.
Второй, пришибленный, уже очухался и даже пытался схватиться за стремя своего сообщника, но тот лишь оттолкнул его ногой и, ударив по бокам коня пятками, пустился в галоп.
Петра снова вскинула руку, и бандит, едва поднялся, вдруг резко скакнул в сторону и заехал лбом прямо в столб. Тот аж треснул, а злодей просто сполз вниз безвольным киселём.
Лука вскочил, удивлённо потирая ушибленный лоб, и, снова улыбнувшись как ни в чём не бывало, побежал к медоежу. Тот как раз положил лапу на притихшего бандита, который даже боялся пошевелиться…
Я почувствовал, как внутри меня снова закипает гнев, который не исчезнет, пока я не сотру в порошок того, кто посмел тронуть моего человека… мою семью!
Моё рычание, видимо, вырвалось наружу, потому что чародейка с подозрением покосилась на меня. Но тут же в ужасе схватилась за голову:
— Мои воины! Их просто убили… Но кто посмел? Что это за бандиты⁈
— А ты как спаслась? — всё же спросил я.
— Я почуяла засаду, но… но… слишком поздно! Я пыталась с помощью магии сбить им прицелы, но… Одна стрела пролетела вот здесь, — он показала локон, срезанный кончиком, и надорванный на плече балахон, — А моим воинам так не повезло. Я же не боевой маг… Я и не думала!
Да уж, Отец-Небо и Вечное Древо, сегодня ваша щедрость не знает границ. Только удача помогла избежать беды и сгладить мой просчёт.
На рёв медоежа прибежали растерянные Виол и Креона, за ними, беспокойно охая и ахая, спешили старики Инга и Эрик.
Хладочара совсем недавно вышла из бани, вся распаренная и расслабленная, а бард сразу сиганул за ней в дом, видимо, пытался поймать какой-то момент, вознамерившись насладить слух чародейки своей поэзией… Ну и соблазнить, естественно. Я как раз слышал в окнах, как Креона ругалась на чём свет стоит на приставучего барда, когда Петра влетела во двор.
Разогнавшийся с крыльца Виол тут же сбавил ход и замер, растерянно уставившись на Петру. Чародейка земли равнодушно мазнула по нему взглядом — работает магия, всё же делал настоящий мастер — и потом с уважением кивнула Креоне:
— Госпожа Креона, простите, что так внезапно… Вы не могли бы услужить мне и позволить вашему телохранителю проводить меня до города? Под Камнеломом завелись бандиты, и я… ох… — она уткнулась лицом в ладони и вдруг заплакала.
Да, девушке пришлось сегодня нелегко. Из грусти в радость, из радости в страх — не каждая душа такое выдержит…
Виол, протянув руки, тут же чуть было не рванулся к рыдающей Петре обнять и успокоить, утешить, приласкать, поцеловать… но вовремя перехватил мой взгляд, и сразу как-то сдулся. Всё-таки мужская сила ему была всё ещё нужна.
— Это жестоко, громада, — шепнул он и с видом оскорблённого достоинства отправился прочь.
А Креона, слегка растерявшись от просьбы Петры, лишь кивнула:
— Да, конечно, госпожа… эээ…
— Петра Слышащая, магистр магии земли, — чародейка утёрла слёзы и слегка поклонилась, — Одна из… ох… малых советников кнеза, и я… ах… наставник в камнеломской школе магии.
— Креона Яснолунная, — хладочара тоже чуть поклонилась, — Старшая алтарница Храма Холода.
К слову, Петра даже не выказала ни малейшего презрения, что магистр разговаривает с обычной послушницей. Креона была очень искусна и уже достаточно сильна, и я чувствовал, что скоро встанет вопрос об её инициации на третий ранг.
Но удивило меня другое… И не только меня.