Поэтому Виол, которого повернули лицом к новому счастью, резко понял, что так-то этот варвар прав… И, спасаясь от ярко-красных надвигающихся губ, он открыл рот и в панике издал блеющий овечий крик:
— Бэ-э-э-э… — его глаза расширились, — … э-эзмолвие повисло в небесах, и бе-е-езмятежность отгоняет страх, покой в твоих растерянных глазах…
Я едва заметил, как незримая волна прокатилась по тонкому эфиру — Виолу всё-таки удалось взять себя в руки.
— … меня оставила в забытых снах!..
Виол пел, и скрутившая его камнеломка застыла с растерянным лицом, а потом обернулась и закрутила головой, словно искала кого-то. То же самое делали и девушки рядом — они с растерянными улыбками оборачивались, разыскивая Виола. А он, выскользнув из обмякших рук, которые наверняка могли ломать камни, деловито себя отряхнул и тут же шагнул ко мне.
— Громада, а нельзя побыстрее? — бард, бросив последний взгляд на спину несбывшейся любви, быстро пошёл вперёд.
Я, только хмыкнув, кивнул Креоне и Луке, намекнув, что надо спешить.
Магия барда работала прекрасно, накрыв всех нас. Мы завернули в закоулок, где Бам-бам ширкал иголками по кирпичным стенам, скидывая ленточки.
— Эх, там так хорошо! — мечтательно выдохнул Лука.
— Лука, ты можешь остаться, — на полном серьёзе сказал я, остановившись, — Дальше будет только опаснее.
Тот сразу обиженно надулся, у него блеснули глаза:
— Да ну как вы так могли подумать, господин Малуш!
Наши сборы были очень быстрыми. К сожалению, привести себя в порядок мы не успевали, да и после битвы, когда весь город ещё ходит в пропахшей битвой одежде, мы бы наоборот слишком выделялись. Так что новую одежду пришлось взять с собой.
Когда в дверях моей комнаты стала сгущаться Тьма, я моментально вызвал в руку Губитель. Но это оказался Витимир Беспалый, который, превратившись из тени в человека, глянул на свою руку и одобрительно закивал. В другой он держал внушительный мешок.
— Я уж и забыл, когда так делал в последний раз, — усмехнулся он, подвигав пальцами и превращая их то в тень, то в плоть, — Спасибо за такую силу.
Я лишь усмехнулся. Техника с обращением в тень хорошая, но безобидная, больше для маскировки — слишком уже медленное превращение, не как у мгновенного цербера. Чтобы применять это в бою, надо постараться, ведь клинок, поймавший тело в момент превращения, разрубит его ещё легче.
— Надеюсь, ты потратишь её с умом, — сказал я.
— Я видел, как вы расправились с врагом в подворотне. Но таких в городе ещё много, так что на пару дней я тут задержусь.
— А потом? — спросил я.
— Мы с Евфемией отправимся в Кумотан.
— Куда⁈
— Это жаркая и пустынная страна на юге, за Срединным морем. Отсюда в Лучевию, потом морем попробую в Заревию, если корабль найдём.
Я не стал говорить, что его путь может быть опасным, лишь спросил:
— Что там, в этом твоём Кумотане?
— Говорят, там есть Храм Лиственного Света.
Надо сказать, я искренне удивился. Даже бард выглянул из соседней комнаты.
— Никогда о таком не слышал… Вера лиственников отвергает храмы. «Древо сбрасывает листья не для того, чтобы они падали, а для того, чтобы летели». Так у вас говорят, да, громада?
Я задумчиво почесал затылок. Он что, издевается? Я из жизни Всеволода-то уже что-то забываю, а он у меня воспоминания Малуша спрашивает.
— Ну, да, ага… И зачем тебе Храм лиственников?
— Тёмный путь всё равно остаётся тёмным, ты же знаешь, что Тьма всегда искушает. Бездна стучится в мою душу, и поэтому, чтобы укрепить сердце, я хочу больше изучить этот самый Лиственный Свет.
— Бездне недолго осталось, — усмехнулся я, и тут же почувствовал, что это ложь.
Даже бард растерянно потрогал татуировку струны на плече и переглянулся со мной. Потом, покачав головой, отправился за своей лютней.
— Ты же понимаешь, бросс, что то, что здесь творится, и что произойдёт в Бросских Горах, лишь малая часть битвы? Хморок вернётся, но это лишь шаг… Он подвластен законам мироздания, да и в душах его последователей давно разброд, а Бездна никуда не денется.
— Ну, это мы ещё посмотрим! — прорычал я.
Витимир поморщился и покачал головой:
— Да, многое в твоих силах. Но время у богов течёт по-другому, его возвращение может растянуться на тысячу лет… Неужели ты и вправду думаешь, что твой путь закончится у Храма Хморока в бросских горах?
Я вспомнил про Дайю и далёкий Межемир, и со вздохом согласился. Как ни странно, у меня ещё есть дела в этом мире, и они мне кажутся не менее важными, чем возвращение бога мрака.
Наконец, мы были собраны. Одежда, мешок с таинственным семенем. Как жаль, что с едой напряг, но не было времени просить слуг в гостинице…
Витимир, усмехнувшись, протянул мне мешок.
— Здесь провизия. Евфемия там ещё много чего положила.
— О-о-о, — Виол с лютней на плече влетел в комнату и перехватил тюк, — А что-то выпить тут есть?
— Ну, были целебные настойки вроде…
— Передай матушке Евфемии от Виола Сладкопесенного самые лучшие пожелания, — бард, повесив мешок на плечо, низко поклонился, — Эта женщина знает толк в помощи.
— Из города есть тайный выход, я провожу вас.
Я даже не спрашивал, почему он помогает. У Нетёмных, ещё верных Хмороку, есть свои трактаты… Он пытался мне помешать, и выполнил одну часть своег опредназначения. Теперь он помогает — и выполняет другую.
— Думаю, мы ещё встретимся, — ответил я, — Предчувствие…
Глава 27
Полуденное солнце жарило уже по полной, когда мы вышли под стену Камнелома. Витимир, как и обещал, показал нам секретный выход, закрытый его же тёмными чарами.
На мой вопросительный взгляд он, усмехнувшись, сказал, что кнез знает об этом выходе и о других, через которые можно было этой ночью спокойно сбежать. Тёмный никогда не замышлял против правителя города, и наоборот, был его тайным козырем.
— Город был окружён, — сказал я, — Ему некуда было бежать.
— Ошибаешься. Есть у меня выход и на такой случай, — ответил Тёмный.
Услышав это, я всё же впечатлился храбростью кнеза. Глеб Каменный в любой момент мог сбежать, но дрался до последнего рука об руку со своими воинами и даже вёл их в бой.
Просто я, будучи Всеволодом, брал не один такой город. И погоня за сбежавшим правителем по ночному лесу — обычное дело. Ох, какое же это было удовольствие загонять дичь, расслабившуюся после выхода из секретного лаза.
Пришлось себя одёрнуть — так-то я уже не тёмный, а очень даже светлый. С небольшой темнецой… И меня должны такие воспоминания бурной молодости печалить.
— Сладких песен тебе, Витимир, — сказал Виол, — Там царю Нереусу уж соври чего-нибудь про меня. Его маги наверняка меня почуют, что я был в Камнеломе.
Витимир только отмахнулся. Он и сам навряд ли задержится — ему только город от затаившихся врагов и лазутчиков почистить, и больше его здесь ничего не держит.
— Что ж… — подумав, сказал Витимир Беспалый, затем, словно хвастаясь, зажёг на ладони пятнышко Тьмы.
Это был не портал, а именно вещественная, воплощённая Тьма, которую Беспалый призвал с помощью источника и вывернул в этот мир. Я знал, что эта скромная на первый взгляд магия говорит о возросшей мощи Беспалого, и лишь одобрительно кивнул.
С одной стороны, я был рад за обретённого друга. С другой стороны, меня снедало удовлетворение от мысли, что всего лишь часть силы Второго Жреца даровала Беспалому столько мощи.
А значит, в моём родном мире Тёмные Жрецы были могучее, искуснее, и вообще намного круче. Ну хоть в чём-то мы этот мир обошли…
— Ты стал сильнее, — сказал я.
— Бросс Малуш, — задумчиво сказал Витимир, — Ты должен знать… Тьма изменилась.
Пришлось поверить ему на слово. Я таких тонкостей этой стихии уже не чувствовал, хотя и мог напрячь Кутеня, чтобы через него прощупать Тьму на какие-то изменения.
— Раньше она резонировала с именем Бездны, но сейчас… Сейчас во Тьме тревожное и, я бы сказал, торжественное предчувствие, что Хморок возвращается.
Он дунул на ладонь и пятнышко Тьмы рассеялось, словно дымок.
— Ну, значит, у Бездны проблемы, — не без удовольствия сказал я, — Ладно, Витимир Беспалый, бывай!
Помня, что кнез может довольно быстро организовать наши поиски, я поторопил своих спутников. Не хотелось бы самим оказаться загнанной дичью.
— Я напущу морок на ваши следы, — сказал напоследок Витимир и закрыл проход. Вот он стоял в тёмном узком тоннеле, и вот на этом месте потрёпанная каменная кладка, покрытая мхом.
— Надо будет песню сложить, — сказал Виол, как только мы двинулись к Бросским Горам, виднеющимся на горизонте.
Я кивнул, думая о своём.
Нас наверняка будут искать… Не за тем, чтобы убить, нет. Но мне претила сама мысль о всех этих ритуалах, в которых надо будет участвовать. Печальные похороны погибших, а потом безудержное веселье выживших и празднования до самого утра…
Всё же, остановившись и оглянувшись на Камнелом, я приложил кулак к груди и склонил голову. Всем тем, с кем я сражался бок о бок, кому прикрывал спину, и кто прикрывал мою. Кто выжил и кто сложил свою голову этой ночью.
Остальные тоже постояли рядом, каждый думая о своём. Креона шептала какую-то молитву; Лука, чуть приподняв молот, вызвал мягкое сияние; а Виол, закрыв глаза, просто слушал приглушённый гул радующегося города.
Мы быстро дошли до склона, где я ночью сразился с Волхом. Следы нашей с ним битвы ещё было видно, и я с удовлетворением отметил, что здесь нет трупов, как перед южными стенами Камнелома. Как я и хотел, битва с броссами обошлась без лишних жертв.
С одной стороны, откровение Витимира о том, что во Тьме теперь повисло предчувствие возвращения Хморока, меня обрадовало. С другой — это всё могло быть обманом, ведь это Бездна… С неё станется убедить всех, что она почти проиграла, поэтому мне следовало быть настороже.