«Всё ради тебя, бросс…» — простонали глаза цербера, и он чихнул. Вся малышня повалилась с хохотом, один заплакал, измазанный в слюне, но тут же все снова к нему полезли. А упорнее всех плакса.
— Сядь, — сказал я старшему, который уже осознал, что зверь не рвёт его сестру на куски, — Нет, он никого не хочет сожрать. А так, если вам интересно, то Кутень очень любит рыбу.
— Ням-ням-ням! — послышались тявканье и новая волна смеха.
— А у нас и нет рыбы-то, — сказал кто-то.
— В озере в долине можно наловить, — ответили ему.
— У нас вроде оставалась…
Я, поджав губы, решил пока не говорить, что там случилось с этими озером и долиной. Хотя, с годами, кто знает, может, и восстановится красота.
— А его, что, зовут Кутень? — послышалось от малышни.
— Да.
— Кутень, Кутень, Кутень!!!
Цербер поморщился — волна новой радости от детворы означала новые тычки, дёрганья и щипки. Ну да, безымянное существо не так интересно мучить… Но Кутень стоически переносил малолетнюю радость, даруя мне возможность наладить контакт.
— А почему Кутень-то? — вдруг спросила девчонка из первого ряда.
Я не хотел упустить только-только завязавшийся разговор.
— Его так назвала одна девочка по имени Дайю, — ответил я, старательно отгоняя грустные мысли о принцессе, — Ей, кстати, примерно столько же лет, сколько и тебе. Правда, тогда Кутень был совсем мелким, как кошка.
— А-а-а… — догадался один из пацанов. — Это потому что он и кутёнок и тень!
— А где сейчас эта Дайю? — последовал следующий вопрос.
Я вздохнул, понимая, что разговор мне не совсем нравится. Но делать было нечего…
— Когда я закончу здесь, мне придётся идти её искать, — честно ответил я.
От меня вдруг не укрылось, что старший в это время тронул какой-то камушек, висящий на шее. Остальные то и дело косились на него, и он едва заметно кивал и пожимал плечами…
Ну, ясно, у него что-то вроде «амулета правды». И, видимо, он и сам был удивлён, что от меня ещё не прозвучало ни слова лжи.
— А ты тот самый Малуш из Железных Скал? — спросил ещё один пацан. Он, видимо, откуда-то меня знал, и я даже растерялся.
Просто впервые услышал, что я, оказывается, даже родом не из Калёного Щита.
— Наверное, — задумчиво ответил я, почесав затылок, — Я не помню.
— Так и вправду наши родители живы? — спросил, прищурившись, старший, уже не скрывая, что зажал в пальцах амулет.
Милая беседа без драки была хороша, но далёкий рокот и едва заметная дрожь земли намекали мне, что времени мало. Поэтому я решил, что разговоры пора сворачивать.
— Как тебя звать?
Юноша замялся, но потом, тряхнув головой, сказал:
— Мирослав.
— Ну так вот, Мирослав, я не знаю, живы ли именно твои родители. Но я постарался спасти как можно больше броссов, которые вместе с Волхом пошли на Камнелом…
— Камнеломцы хотели нас убить!
— Да, отец Волх говорил, что им нужен наш бросский огонь!
— Они пьют нашу кровь, чтобы стать сильнее…
Я поднял руку, останавливая разговоры. Потом под восхищённые взгляды вызвал в руке Губитель, под ещё большее изумление всунул в него руку и вытянул обратно.
В моём кулаке была зажата добрая горсть окровавленного снега, который я просто метнул веером в воздух над головой. И тут же махнул топором, рассекая горсть «клинком ветра»… Я вложил в магию щепотку сил, достаточную, чтобы кровь Волха разметало как можно дальше, да ещё подхватило ветром.
Вот крупицы влаги, тающей на глазах, стали опадать. И по Калёному Щиту, словно круги на воде, пошла волна мерцающего света. Вспыхнул рисунок под моими ногами, вспыхнули рисунки под другими домами… Засиял огромный круг на центральной площади, которая ещё осталась целой.
Ложь Волха, которой он так старательно оплетал деревню, распадалась, как сгоревшая трухля…
Подростки заворожённо смотрели на всё это, и Мирослав, вскочив, крикнул:
— Что ты сделал⁈ Ты хочешь уничтожить Калёный Щит?
Но я тут же оказался рядом и схватил его за плечо. А потом встряхнул и показал рукой вокруг:
— Оглянись!
Я ткнул пальцем на ту половину деревни, которая провалилась в громадны ров, тянущийся через седловину между горами к долине.
— Кто это сделал? Ты знаешь, кто это сделал?
— Это… это… отец Волх, но он сказал, что Камнелом…
Я снова тряхнул его.
— Полдеревни нет! Вы воюете с Хранителями и Огневиками! Всех ваших родителей превратили в упырей! И ты мне говоришь, что это я хочу уничтожить Калёный Щит⁈
Я снова ткнул пальцем в сторону рва.
— Половины нет, неужели не видишь⁈
Мирослав проморгался, затряс головой, но я уже понял, что морок Волха окончательно спадает. Ну наконец-то, молодец, мозги заработали.
— Но… камнеломцы… Он говорил, что царям нужна наша кровь! И что…
Я отпустил его и, отмахнувшись, громко сказал:
— Сейчас сюда придёт бард по имени Виол и он вам всё объяснит! Да, Виол⁈ Ты же слышишь, что надо всё им объяснить?
Подростки переглядывались, не понимая, почему я ору это в воздух. А им и не надо было понимать… Я даже улыбнулся, ярко представив, что где-то по долине бегут Виол с компанией. И бард, стиснув зубы, недовольно ворчит: «Слышу, слышу…»
— Кстати, с Виолом будет мальчик Лука, у него зверушка ещё интереснее. Вы подружитесь, — улыбнулся я, запрыгивая на подскочившего цербера.
Дети с восхищением ахнули, глядя на статного всадника верхом на огромном псе. В чёрных доспехах, с волшебным топором, с развевающимися чёрными волосами…
— Ты что, Хморок? — только и спросил Мирослав.
— Ещё нет, — буркнул я, — Показывай, где была кузница Волха!
Глава 34
Как я и думал, именно кузница была тем самым местом, где Волх провёл обряд призыва этих монстров. Как он это сделал, можно было не гадать — наверняка каким-то образом раздобыл их кровь, ну а дальше дело тёмной магии.
Кстати, вполне может быть, что в жилах Детей Недр течёт самая обычная раскалённая лава. Может, Волх просто провёл эксперимент? Не-е-ет, на такие важные дни, как этот, в качестве козыря сомнительную магию не оставляют. Тёмный Жрец не будет использовать то, в чём не уверен…
Я отогнал все лишние умные мысли, остановившись на краю громадного рва, откусившего от Калёного Щита сразу половину. Рядом со мной стоял Мирослав, который уже подобрал по дороге валяющееся копьё, и показывал оружием примерное место, где стояла кузница. Но в той дымящейся мешанине камня и земли, что открылась нам снизу, сложно было узреть хоть что-то, что можно было назвать частью кузницы.
В этот момент я крепко задумался, что же делать дальше… Спуститься вниз и, быть может, мне повезёт и я найду секретный вход? Или скакать по горам до самого Храма Хморока… Пусть там непролазные скалы и ущелья, верхом на цербере это не проблема.
Но в то же время мне необходимо идти именно через подземелье… Какая-то часть меня прямо призывала к этому.
Чертыхнувшись, я отстегнул застёжку и, отогнув нагрудник, вытащил мешок с семенем, который давно уже припрятал за пазуху. Так надёжнее.
Мирослав внимательно следил за тем, что я делаю. На копьё в его руке я не обращал никакого внимания, потому как интуиция молчала. Хотя, если вспомнить свойства этого таинственного семени, оно вполне могло заглушить чутьё… Но ведь стену смерти, оставленную Волхом, я почуял?
Кто знает, если это Семя как-то связано с Вечным Древом, быть может, оно и действует так же, как действуют боги? Надо — помогает или препятствует, а не надо — ничего не делает.
— Малуш, — вдруг подал голос Мирослав, — А как понять, что ты не обманываешь?
Он снова взялся за амулет на груди.
— Это мне подарили Хранители на день скорби по ушедшему Хмороку, и сказали, что он поможет различать правду. Но камень поверил всему, что говорил Волх.
Я в этот момент пытался решить, что мне делать дальше, и лишь раздражённо спросил:
— Волх брал его в руки?
— Да, просил посмотреть. Его интересовало всё, связанное с Хранителями.
— Ещё вопросы есть?
— Эээ, — Мирослав надул губы от моей грубости и почесал затылок, — Он заколдовал амулет?
— Да, — ответил я, — Прокипяти и промой его, смажь маслом, и кровь Волха сотрётся. Я брать в руки не буду, чтобы ты верил мне и дальше.
— А кто сказал, что я верю тебе?
Усмехнувшись, я протянул ему Губитель лезвием вперёд. Поддавшись любопытству, Мирослав коснулся металла, и в моей голове пронеслись его грехи и страхи. Наполовину совсем детские, но были и уже взрослые…
— Ты же и сказал, — улыбнулся я, решив не испытывать юношескую душу на крепость, — Потом скажешь.
— Да, мне дед говорил, что для богов время не имеет значения, — разволновавшись, ответил парень, — То есть, спасёшь Бросские Горы, и всё будет, как раньше?
— Нет, — я покачал головой, — Всё в ваших руках, боги-то тут причём? Моё дело прогнать зло, в каком бы виде оно не явилось, ну а дальше от вас зависит.
Мирослав крепко задумался. А я с радостью понял, что узрел в его видениях то, что мне нужно.
Парень раньше часто помогал в кузнице знахаря, и он хорошо знал, что и как в ней было расположено. И он видел своими глазами, как разваливалась кузница, когда из неё появилась огромная рука первого дьявола.
Сложив всё это с тем воспоминанием, что принесла мне как-то Морката, вселившаяся в Креону, я глянул вниз и попытался определить, как должна была идти шахта, которая скрывалась за кузнечной жаровней. Даже сам Волх не знал о секрете — кузница была гораздо старше какого-то задрипанного деревенского знахаря.
— Сложно ты говоришь, Малуш… — снова отвлёк меня Мирослав, — А мне так хочется тебе верить.
— Ну так верь, раз хочется, — буркнул я, — Давай, Мирослав, там мои спутники уже пришли. А следом идут ваши броссы, и вам надо будет рассказать обо мне. О том, что снял тёмную магию с деревни, и о том, что я отправился дальше вслед за Волхом спасать Храм. Всё сделал бросс Малуш.