, что ты не придешь, – сказал Харри.
Вроде бы в шутку, но ведь он действительно этого боялся. С того самого момента, как назначил ей встречу.
– Правда? – Она игриво посмотрела на Харри.
Он решил, что вечер обещает быть приятным.
Они заказали свинину под карри, цыпленка с кешью по-китайски и австралийское вино.
– Знаешь, я до сих пор удивляюсь, как тебя занесло так далеко от Швеции.
– Не стоит. В Австралии живет около девяноста тысяч шведов.
– В самом деле?
– Большая волна была перед Первой мировой, потом молодежь потянулась в восьмидесятые, когда в Швеции стала расти безработица.
– А я думал, вы, шведы, не успеете уехать из дома, как начинаете тосковать по родной еде и праздникам.
– Все верно, только это про норвежцев. Да-да! Те норвежцы, с которыми я здесь встречалась, начинали скучать по дому чуть ли не с первых дней, а через пару месяцев возвращались в Норвегию, к своим вязаным свитерам!
– Но Ингер была не из таких?
Биргитта посерьезнела:
– Нет, Ингер была не из таких.
– Почему же она осталась здесь, в Австралии?
– Потому же, что и большинство из нас. Приезжаешь погостить и влюбляешься в страну, погоду, легкую жизнь или какого-нибудь парня. Хочется продлить вид на жительство. Скандинавки без труда находят работу в баре. А потом понимаешь, что это уже твой дом.
– С тобой было примерно то же?
– Примерно да.
Некоторое время они ели молча. Мясо было вкусным и хорошо прожаренным.
– А что ты знаешь о новом парне Ингер?
– Ну, один раз он заглянул в наш бар. Они познакомились в Квинсленде. Думаю, на острове Фрэзер. Он смахивал на тот тип хиппи, который, я думала, уже совершенно вымер, но оказалось, неплохо прижился в Австралии. Длинные волосы, цветастая просторная одежда, сандалии. Как будто только что с пляжа в Вудстоке.
– С пляжа? Но в Вудстоке нет моря, он посреди Нью-Джерси.
– Там ведь, кажется, есть озеро, где купаются? Насколько я помню.
Харри внимательно посмотрел на нее. Биргитта слегка ссутулилась над тарелкой. Возле переносицы сбились в стаю веснушки. Харри подумал, что она очень мила.
– Ты не можешь этого помнить. Ты еще слишком молодая.
Она рассмеялась:
– А ты что, старый?
– Я? Ну, на пару дней, может, постарше. Есть вещи, без которых в моей работе не обойтись. И где-то внутри быстро начинаешь чувствовать себя дряхлым стариком. Но будем надеяться, что я еще не потерял способности ощущать жизнь и себя в ней.
– Ах, бедняжка…
Харри натянуто улыбнулся:
– Думай что хочешь, но я это сказал не чтобы вызвать твое сострадание – хотя, конечно, было бы неплохо, – просто так оно и есть.
Харри подозвал проходящего мимо официанта и заказал еще вина.
– Всякий раз, когда копаешься в убийстве, это оставляет свой след. К сожалению, копаться приходится не в тех мотивах, о которых писала Агата Кристи, а больше в чужом грязном белье и просто в дерьме. Раньше я казался себе эдаким рыцарем правосудия, но со временем все больше чувствую себя мусорщиком. Обычно убийцы – жалкие люди, и не так уж сложно найти как минимум десять причин, почему они стали такими. В итоге остается одно-единственное чувство – раздражение. Оттого, что они хотят не просто разрушить свою жизнь, но, падая, прихватить еще и других. Это, конечно, звучит несколько сентиментально…
– Извини, не хотела казаться циничной. Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она.
Пламя свечи между ними дрогнуло от легкого ветерка с улицы.
Биргитта заговорила о себе и своем друге: как они четыре года назад собрали в Швеции свои вещи и с рюкзаками за спиной прибыли в Австралию. Как пешком и на автобусах добирались от Сиднея до Кернза, ночуя в палатках и дешевых гостиницах для таких же бродяг, иногда подрабатывая в этих же гостиницах внештатными администраторами и поварами. Как выбрались к самому Большому Барьерному рифу, как ныряли в океане, плавали бок о бок с черепахами и молот-рыбами. Как, затаив дыхание, смотрели на древнюю скалу Айрес-рок. Как на сэкономленные деньги купили билет на поезд «Аделаида – Алис-Спрингс», как в Мельбурне побывали на концерте группы «Crowded House» и, вконец измотанные, очутились в сиднейском мотеле.
– Удивительно, как хорошее порой оборачивается плохим.
– Плохим?
Биргитта вздохнула. Может, подумала, что рассказала этому навязчивому норвежцу слишком много?
– Не знаю, как объяснить. По дороге мы, наверное, что-то потеряли. То, что раньше принимали как само собой разумеющееся. Со временем мы перестали замечать, а потом забыли друг друга. Просто попутчики. Было хорошо. Ведь и номер на двоих снимать дешевле, и в палатке вдвоем ночевать спокойнее. Он нашел себе в Нузе богатенькую немку, а я поехала дальше, чтобы лишний раз не напоминать о себе. Наплевать на все. Когда он приехал в Сидней, я сказала, что встречаюсь с одним американцем, фанатом серфинга. Не знаю, поверил ли он, а может, понял, что я просто пытаюсь поставить в наших отношениях точку. В том сиднейском мотеле мы пробовали ссориться, но и это не спасло наши отношения. Я попросила его уехать в Швецию и сказала, что приеду следом.
– Наверное, он уже заждался.
– Мы были вместе шесть лет. Веришь, я даже не помню, как он выглядит.
– Верю.
Биргитта снова вздохнула.
– Не думала, что все так получится. Я была уверена, что мы поженимся, заведем детей и поселимся где-нибудь в предместье Мальмё. И у нас будет дом с садиком, и каждое утро перед дверью будет лежать свежая газета. А теперь… теперь я уже почти забыла, как звучит его голос, или как хорошо нам было вместе, или как… – Она посмотрела на Харри. – Или как он из вежливости терпел мою болтовню после пары бокалов вина.
Все это время Харри улыбался. Бутылки вина ему явно не хватило, но Биргитта это никак не прокомментировала.
– Я не из вежливости, я из интереса, – сказал Харри.
– Ну тогда расскажи что-нибудь о себе, кроме того, что ты работаешь в полиции.
Биргитта наклонилась к нему, и Харри заставил себя не смотреть в вырез ее платья. Но теперь он почувствовал легкий запах ее духов и жадно втянул его носом. Стоп, стоп! Держать себя в руках! Эти сволочи у Карла Лагерфельда и Кристиана Диора знают, как свести мужчину с ума.
Запах был волшебный!
– Значит, так, – начал Харри. – У меня есть старшая сестра, мать умерла несколько лет назад, сам я живу в Осло – снимаю в Тёйене квартиру, едва свожу концы с концами. Долгих романов в моей жизни не было, кроме, пожалуй, одного.
– Правда? И сейчас у тебя тоже никого нет?
– Ну, не совсем. Так, пара женщин, с которыми я играю в какие-то глупые и бессмысленные игры. Иногда я звоню им, иногда они – мне.
Биргитта нахмурилась.
– Что-то не так? – спросил Харри.
– Не знаю, как я отношусь к такого рода мужчинам. И женщинам. В этом я несколько старомодна.
– Но теперь все это, естественно, в прошлом, – поднял бокал Харри.
– Не сказать, чтобы мне понравились твои блестящие ответы.
Они чокнулись.
– Что же ты прежде всего ценишь в мужчинах?
Приняв позу мыслителя, она какое-то время молча смотрела в пустоту, прежде чем ответить:
– Не знаю. Наверное, легче будет сказать, что мне в мужчинах не нравится.
– Так что же? Помимо блестящих ответов.
– Мне не нравится, когда мне устраивают проверки.
– Тебя это сильно задевает?
Биргитта улыбнулась:
– Мой тебе совет, Казанова: если хочешь очаровать женщину, дай ей понять, что она уникальна, что к ней у тебя особое отношение, не такое, как к остальным. Парням, которые цепляют девушек в барах, этого не понять. Да и развратникам вроде тебя – тоже.
Харри рассмеялся:
– Говоря «пара», я имел в виду «две». А «пара» я сказал потому, что это звучит немного иначе, вроде как… «три». Одну недавно бросил молодой человек, ну, по ее словам. В последний раз она благодарила меня за то, что я такой… неискусственный, а наши отношения – такие… наверное, ни к чему не обязывающие. Другая – это женщина, с которой я давно уже поддерживаю ненавязчивые отношения, и она настаивает, что поскольку начал их я, то я же обязан обеспечивать ее каким-то минимумом личной жизни, пока один из нас не найдет себе что-то взамен. Погоди, а с чего это я оправдываюсь? Я обычный парень, мухи не обижу. Думаешь, я кого-то здесь пытаюсь очаровать?
– Конечно. Ты пытаешься очаровать меня. И не отрицай!
Отрицать Харри не стал.
– Ладно. И как у меня получилось?
Она задумчиво взяла бокал, отпила из него и ответила:
– Нормально. Во всяком случае, сносно. А вообще нет, отлично. Вполне.
– Звучит как «на пять с минусом».
– Вроде того.
Рядом с заливом было темно и почти безлюдно. Дул свежий ветер. На лестнице Оперного театра фотограф что-то объяснял необычайно тучным новобрачным. Тем явно не нравилось то и дело переходить с места на место, да и неудивительно при их телесах. Но наконец идеальный вариант был найден, и они закончили фотосессию с улыбками, смехом и, возможно, слезами.
Харри и Биргитта наблюдали эту картину с балюстрады.
– Вот что значит лопаться от радости, – сказал Харри. – Или по-шведски так не говорят?
– Почему нет? Бывает, человек так счастлив, что и по-шведски можно сказать: он лопается от радости. – Биргитта вынула из волос заколку и подставила лицо ветру. – Бывает, – повторила она чуть слышно.
Она стояла лицом к морю, и ветер развевал ее огненные волосы, так что они походили на щупальца огромной медузы.
Харри раньше и не подозревал, что медузы бывают такими красивыми.
4
Городок Нимбин, Коре Виллок и Элис Купер
Самолет приземлился в Брисбене, когда у Харри на часах было одиннадцать, но стюардесса по громкой связи настаивала, что всего десять.
– Здесь, в Квинсленде, время не делят на зимнее и летнее, – объяснил Эндрю. – Были настоящие политические баталии, но в итоге фермеры собрались на референдум и высказались против.