«Да, Сильвер был прав. До сих пор мы видели только отдельные, сравнительно небольшие участки, плохой урожай на которых мог быть объяснен случайными местными условиями. А здесь уже колоссальная сплошная плантация. Были здесь и машины, и люди, и земля здесь неплохая, но, несмотря на все усилия, она как была, так и осталась пустыней», — думал Смит.
Возвращаясь домой, он остановился у единственного еще горевшего костра.
— Почему так тихо? Неужели все уже спят? — спросил он негра, варившего похлебку в маленьком закопченном котелке.
— Раньше здесь не было тихо. По вечерам мы пели и плясали, а пламя костров поднималось так высоко, что шакалы за теми холмами выли, думая, что в степи начался пожар. Но теперь вокруг много мертвецов, а мертвые не любят шума. Да и нас осталось слишком мало…
Негр подхватил двумя палками горячий котелок и быстро скрылся в палатке. На дороге послышались чьи-то тяжелые шаги, и Смит увидел начальника участка Тальбота.
Сильвера и Смита на двенадцатой плантации весьма дружелюбно встретили и Тальбот и сам Антони. Джеймс, ведавший несколькими огромными участками, отведенными под земляной орех.
— В этом океане черных для нас дорог каждый белый.
Особенно теперь, когда негры здесь стараются сплотиться против нас, — сказал Джеймс. — Работа для вас найдется. И неплохая работа, достойная смелых английских парней.
Однако в дальнейшем, когда Джеймс и Тальбот обнаружили, что у юношей свои собственные взгляды на отношение к неграм, они сразу стали держаться иначе. После отъезда Джеймса в Дар-эс-Салам Тальбот уже почти не разговаривал со Смитом и Сильвером. Случайно встречаясь с ним глазами, они часто ловили на себе недоброжелательный, полный какого-то подозрения взор начальника двенадцатого участка.
И сейчас вдруг, обернувшись, Смит увидел, что Тальбот остановился посредине дороги и смотрит ему вслед, чуть опустив голову и наклонив корпус вперед, как будто готовясь к нападению…
…Сильвер спал, когда Смит вошел в их общую комнату. Он сначала хотел разбудить товарища, поделиться с ним мыслями, появившимися во время одинокой прогулки, но потом вспомнил, что завтра рано утром их ждет нелегкая работа. Проснувшись от стука моторов, Сильвер и Смит быстро позавтракали и отправились на плантации. Они увидели несколько тракторов, стоявших, словно танки перед атакой, против серо-зеленых кустарников, тихих, таинственных, как вражеская крепость, ожидающая нападения.
Машины прошли мимо юношей, раскачивая своими приспособлениями для ломки кустарников и удаления корней, как стадо чудовищ, вооруженных невиданными рогами. Но через пятнадцать-двадцать минут тракторы начали возвращаться. Тальбот пошел им навстречу.
Тальбот пошел им на встречу.
— В чем дело? Почему вернулись?
— Тсе-тсе! — крикнуло несколько негров, соскакивая с водительского места. — Целые тучи тсе-тсе. Они гнездятся в этих уцелевших кустарниках.
Вокруг трактористов, взволнованно беседуя, собрались другие негры. Все они были очень худыми, с тусклыми и усталыми от постоянного недосыпания глазами.
— Кто вам разрешил прекратить работу? Обратно! Мистер Смит и мистер Сильвер, осмотрите кустарники. Эти трусы, конечно, приняли обыкновенных мух за тсе-тсе.
Сильвер не раз видел в Танганьике мух тсе-тсе. Но до сих пор он не подозревал, что очутился в самом очаге сонной болезни, распространяемой этими страшными насекомыми. Он пошел по только что образовавшейся просеке. Рядом с ним шумно вздыхал Смит. Сначала ничего особенного не было заметно. Обыкновенные жучки, бабочки и мухи носились вокруг своего потревоженного жилья. Но потом Сильвер разглядел довольно изящных мух, с мощными крыльями и длинными острыми хоботками, которыми они вводят в кровь человека заразу. Тсе-тсе сидели на кустах или кружились в воздухе, издавая дребезжащий, удивительно неприятный звук, из-за которого они и получили свое название.
Увидев, что юноши замерли на одном месте посредине просеки, к ним быстро подошел старший механик Гарпер.
— Рискованно находиться здесь. Сейчас мухи напуганы, но на это полагаться нельзя. Посмотрели — и хватит, — сказал механик, размахивая длинной веткой акации.
— Идем доложим Тальботу, что негры не ошиблись. Да это он и сам великолепно знает.
Выслушав Сильвера, Тальбот пожал плечами:
— Тсе-тсе? Где же их нет? Если из-за нескольких мух прекращать работы, на всей Танганьике надо поставить крест. Эй, вы! Продолжайте резать кусты! — крикнул Тальбот неграм.
— А мы давайте отправимся на террасу и там, в тени, поговорим обо всем.
…Облокотясь на перила террасы, Смит смотрел, как тракторы снова углубились в кустарник. Скоро облака пыли скрыли машины, и только стук моторов свидетельствовал о том, что работа на зараженном участке продолжается. У Смита шумело в ушах, но ему казалась, что он все еще слышит жужжанье тсе-тсе.
— Как начинается сонная болезнь, Гарпер? — спросил Сильвер, обращаясь к старшему механику.
— Ужаснейшей головной болью и увеличением селезенки. Затем следует лихорадка, от приступов которой содрогается койка больного и одеяло морщится и шевелится, словно живая кожа. Мучительные кошмары иногда сводят с ума. Кончается все это сном, глубоким сном, постепенно переходящим в смерть.
— Спасибо, мистер Гарпер, спасибо. Всегда интересно знать, что тебя ждет завтра, — сказал Сильвер, вставая.
Он подошел к Тальботу, прихлебывавшему виски, словно воду.
— Немедленно прекратите работы! Вы не имеете права подвергать людей подобной опасности. Огромная плантация пуста, а трактористы посланы зачем-то в самое царство мух тсе-тсе.
— Немедленно прекратите работы!
Тальбот презрительно засмеялся.
— Вы просто трус, мистер Сильвер. Боитесь за самого себя.
— Я вовсе не боюсь, — сердито сказал Сильвер, закуривая. — Наоборот, я очень благодарен вам за то, что вы даете нам возможность поближе познакомиться с таким очаровательным созданием, как муха тсе-тсе. Но если вы сейчас же не остановите этих работ, может произойти большая неприятность для вас. Спросите у Смита — он хорошо меня знает. Я подниму такой шум вокруг двенадцатого участка в печати, что вашему начальству очень не понравится, что вы довели дело до этого. И так уж о двенадцатом участке прошла слава по всей Танганьике. Даже в Дар-эс-Саламе мы встретили человека, который ушел отсюда едва живой.
Тальбот едва заметно вздрогнул.
— Вы встретили Мориссона?
— Да, возможно, его так зовут. Высокий, худой человек, как будто вылезший из гроба на край приготовленной для него могилы…
— И вы долго с ним беседовали? Какие у него были планы в Дар-эс-Саламе? Мне очень жаль этого беднягу.
— Мы с ним провели час или два в дружеской беседе, в которой ваше имя фигурировало не раз, поверьте.
Тальбот недоверчиво улыбнулся.
— Мистер Мориссон уехал, вернее скрылся, отсюда в невменяемом состоянии. Вряд ли он мог рассказать о чем-либо, заслуживающем внимания. Но поговорим о нашем деле. Я имею строгий приказ продолжать работы по очистке плантации. По какому праву вы, простые механики, вмешиваетесь в дела администрации?
— Ладно, о правах мы поговорим потом. Не бойтесь за свою шкуру, Тальбот. Я и Смит вдвоем уничтожим весь этот кустарник. У меня есть хорошая идея. Здесь такой рыхлый грунт, что несколько тросов на движущихся тракторах сметут кустарник быстрее целого отряда отдельных трактористов. Правильно я говорю, Альберт?
— Конечно, — ответил Смит: — для нас это пустяк.
Тальбот несколько мгновений настороженно переводил глаза со Смита на Сильвера. Потом он так медленно сошел с террасы, как будто после каждого шага собирался вернуться. Отойдя от дома, он дал распоряжение прекратить расчистку кустарников.
— Слушай, Альберт, — сказал Сильвер, когда юноши остались вдвоем, — одному из нас лучше уехать в Англию. Я удивительно отчетливо вижу этого Тальбота, раскуривающего свою трубку листами из наших записных тетрадей! Бежать отсюда вдвоем нельзя: уж очень здесь интересное место. Чего стоит один Тальбот! Я хотел бы, чтобы уехал ты, но я знаю, что с тобой разумно договориться невозможно. Пусть все решит сама судьба, эта монетка.
Сильвер достал из кармана старинную медную монету, найденную им в Дар-эс-Саламе, которую он ценил как большую редкость и уверял, что пожертвует ее в Британский музей. На одной стороне ее был вычеканен профиль неведомого царя со зверским выражением лица. Чуть выгнутая посредине монета обладала таинственным свойством — всегда падала вверх лицом.
— Личиком вверх — едешь ты. Хорошо?
— Кидай.
— Судьба решила, чтобы ехал ты, — сказал Сильвер, поднимая свое сокровище и заботливо сдувая с него пыль. — Завтра Тальбот отправляется на автомобильную станцию. Он подвезет тебя.
Сильвер и Гарпер сидели вечером на террасе дома, отдыхая после уничтожения кустарников, которое они выполнили по плану Сильвера. По словам старшего механика, на двенадцатом участке «можно было жить и работать только в пьяном виде». Сам он строго придерживался этого правила, но способности рассуждать здраво не терял никогда. Сейчас он знакомил Сильвера со всеми особенностями мухи тсе-тсе и с тем, как лучше уберечься от ее смертоносного укуса.
— Сонная болезнь унесла здесь множество людей, — перебил Сильвер. — Зачем же расчищать новый участок, если на всей двенадцатой плантации орех совершенно зачах?
— Урожай не оправдал даже ничтожной доли затраченных для посева семян, — ответил Гарпер. — Мы бессильны исправить положение. Но если прекратить все работы здесь и в других местах, надо признать, что вся затея была бессмысленной тратой денег, выкачанных из карманов английских налогоплательщиков, или что земляной орех выполнял роль маскировки какой-то другой цели. Гарпер замолчал и отошел в дальний угол террасы. Зажигая потухшую трубку, он смотрел на дорогу, такую пустую и мрачную в этот вечерний час, что казалось, она могла кончаться только кладбищем.