А чем плохи славянские чудища, от прилетающего из-за моря Змея Горыныча до свойских, рядом с людьми обитающих лешего, водяного и овинника, шишиги, которая может запарить насмерть, и почти безвредного банника, и, конечно же, домового, который может превратиться в лошадь, собаку или корову? Кстати, домового очень просто вырастить — взять яйцо, снесённое петухом, и носить его шесть месяцев под левой мышкой — вот и проклюнется домовичок.
Но, пожалуй, самые эффектные создания, прославленные многими поэтами, водятся в греко-римской мифологии. Это гарпии — птицы с лицами девушек, вечно голодные и пожирающие блюда на праздничных обедах; многоголовые гидры, одну из которых победил Геракл; эмпуса с ослиными ногами, подручная могучей богини Гекаты; грифоны — полульвы-полуорлы; кентавры, сатиры, наяды, тритоны (они же ихтиокентавры). Тут и химера — дышащий пламенем монстр с хвостом дракона, спереди напоминающий льва, посредине козла; впоследствии химерами будут называть и несбыточные фантазии, и невероятные, неестественные смешения признаков у животных.
О существах не менее удивительных рассказывали бывалые люди. Ктесий, греческий врач при дворе персидского царя Артаксеркса II в IV веке до нашей эры, описал массу персидских и особенно индийских диковин, совершенно серьёзно воспринятых мудрецами древности. Его книга "Индика" дошла до нас только в кратком пересказе, но в античности её знал каждый образованный человек. Именно Ктесий первым рассказал о чудовищной мантихоре, имеющей "три ряда зубов, которые подобны щётке, лицо и уши как у человека, туловище красного льва и хвост, оканчивающийся шипом, как у скорпиона. Она быстро бегает, любит человечье мясо, голос её похож на созвучие флейты и трубы".
Науки зоологии во времена Геродота и Ктесия попросту не было. Ведь любая наука — это прежде всего приведение знаний в стройную систему, а у древних писателей и были, и небылицы
1.2. Ужасная мантихора с тремя рядами зубов — как представляли её в средневековье
перемешаны так, что извлечь из них подлинное знание невозможно. Так было до тех пор, пока не появился один из величайших учёных в истории человечества — Аристотель. Его называют отцом зоологии и логики, он дал начало физике, химии, этике, психологии, теории политики и теории литературы. Немало его концепций и идей не потеряло своей ценности до сих пор, в зоологии его авторитет был непререкаем до XVIII столетия.
Родился Аристотель в греческом городе Стагире, отчего его нередко называли Стагиритом (человеком из Стагиры). Его предки на протяжении двух веков были врачами, а отец — придворным медиком македонского царя Аминты III. Аристотель ещё мальчиком учился медицине у отца, а когда вырос, отправился завершать образование в Афины, в Академию великого мыслителя Платона, где пробыл двадцать лет. Три года он был воспитателем Александра, будущего великого завоевателя, сына македонского царя Филиппа, к пятидесяти годам вернулся в Афины и основал свою школу возле храма Аполлона Никейского, прозванную Ликеем, или Лицеем. Школьные занятия велись во время прогулок в роще, поэтому и учителей, и учеников называли "прогуливающимися" — "перипатетиками" по-гречески. Главными предметами, изучавшимися в Лицее, были биология и история. Всего 12 лет Аристотель преподавал в своей школе — после смерти Александра афиняне объявили его виновным в безбожии и изгнали. Спустя год он умер на острове Эвбее, прожив 63 года и оставив огромное научное наследство.
Немалая часть трудов великого ученого была посвящена зоологии. Среди прочих работ до нас дошла его "История животных" в 10 книгах. Аристотель первым систематизировал животных, разделив их на девять групп. Пять из них обладают кровью; это "четвероногие живородящие" — млекопитающие; "четвероногие яйцеродные" — земноводные и часть пресмыкающихся (ещё в XIX веке их объединяли в общую группу, названную "гады"); "яйцеродные, крылатые, двуногие, летающие, покрытые перьями" — птицы; "живородящие, дышащие лёгкими, безногие, водяные животные" — киты; "яйцеродные, реже живородящие, чешуйчатые или голые, безногие, дышащие жабрами водяные животные" — рыбы. Интересно, что хотя учёный и не признал китов млекопитающими, но и к рыбам их не отнёс.
"Бескровных", как полагал Аристотель, животных, он разделил на четыре группы: "без резкого разделения твёрдых и мягких частей, с внутренним окостенением, с ногами на голове" — "Мягкотелые" (теперь это головоногие моллюски); "многоногие, покрытые роговой скорлупой, защищающей мягкое тело" — "Мягкоскорлуповые" (теперь это десятиногие ракообразные); "мягкотелые, с твёрдой ломкой раковиной" — "Черепнокожие" (то есть все моллюски, кроме головоногих). И, наконец, "многоногие, с телом разделённым на отрезки" — "Насечённые", по-гречески "энтома". От этого слова произошло и русское слово "насекомые", и название науки о насекомых — энтомологии. Но Аристотель этим словом называл и насекомых, и многоножек, и паукообразных.
Система эта, конечно, неполна и несовершенна, но ведь Аристотель был первым человеком, вообще задумавшимся о необходимости такой системы. И как много он увидел и понял! Его главный принцип — устанавливать факты, полагаясь на наблюдения; и теория верна только тогда, когда она основана на наблюдениях. Великий ученый древности писал, что все науки начинаются с удивления, то есть с любопытства, любознательности. И сам он обладал неистощимой любознательностью — свойством, без которого не бывает настоящего учёного.
Аристотель описал около 500 видов животных, среди них 120 рыб и 60 насекомых. Он анатомировал их, ставил эксперименты. Открыл, что у акулы-катрана новорожденный детёныш соединён с матерью чем-то вроде пуповины — это наблюдение было повторено только в середине XIX века. Аристотель описал спаривание головоногих, опять же подтверждённое через много веков. Он исследовал глаз крота, изучил строение внутреннего уха животных, обнаружил, что у куриного зародыша уже на третий день насиживания начинает биться сердце. Изучая морского ежа, он открыл его жевательный аппарат, который до сих пор так и называется — аристотелев фонарь. Первым из европейцев Аристотель проследил превращение бабочки от яйца, "меньшего, чем зерно проса", в личинку-гусеницу; она растёт, пока не превратится в куколку, окружённую подобием ткани, из которой вылетает "крылатое создание, которое мы называем бабочкой". Он наблюдал, как оса, названная им "ихневмоном", затаскивает в норку пауков, как он думал, убитых (на самом деле парализованных) и откладывает на них личинок (здесь он ошибся — оса-помпил откладывает на добычу яйцо). Он узнал, что кукушка подкидывает свои яйца в гнёзда других птиц, а глаза хамелеона могут смотреть в разные стороны — один вперёд, другой назад.
Всюду, где Аристотель пишет о том, что наблюдал сам, он удивительно точен. Но иногда, противореча самому себе, он ставит теорию перед наблюдением — и мы узнаём о вещах, по меньшей мере странных. Например о том, что змея враждует с лаской и свиньёй. С лаской — потому что они едят одинаковую пищу; со свиньёй — потому что она ест потомство змеи. Лиса и змея — друзья, ибо они роют подземные норы. Сокол враждует с лисой, а ворон и лиса — приятели, ибо ворон — враг сокола. Когда сокол преследует лису, ворон прилетает и помогает ей.
Дальше — больше. Блохи, по Аристотелю, возникают из разлагающейся материи, клопы — из влаги живых существ, вши — из плоти животных. "Когда возникают вши, на коже можно видеть маленький волдырь. Если его проколоть, вши выпрыгивают наружу". При многих болезнях, по мнению Аристотеля, вши возникают из человеческого тела в больших количествах. И тут же он добавляет, что вши бывают не только у людей, но и у животных (что совершенно правильно). Но вот на осла, будто бы, не нападают ни вши, ни блохи. Это утверждение Аристотеля особенно понравилось средневековым церковникам — ведь именно на осле Христос въехал в Иерусалим, и отсутствие паразитов на нём — знак Божьей милости. Приглядываться к живому ослу было незачем, ведь Аристотель всегда прав. Лишь в XVII веке был опубликован рисунок вши, найденной на осле.
Но обычно Аристотель осторожен. Пересказывая вещи, в которые трудно поверить, он пишет: "Говорят, что…" или ссылается на источник. Например, он пишет, что в Индии, по словам Ктесия, нет свиней ни диких, ни домашних, но водятся огромные животные, лишённые крови. И тут же добавляет, что Ктесий — писатель не очень добросовестный. Или: "Говорят, что в Ливии (так называли тогда Африку) длина змей ужасна". Выползая из моря, они проглатывают быков и, догоняя галеры, переворачивают их и пожирают команду. "Всегда что-нибудь новое из Ливии". Позднее, в Риме, эта фраза превратилась в поговорку. Когда речь шла о каких-нибудь слухах, спрашивали — "Что новенького из Африки?"
А в Аравии, "согласно рассказам", водятся конепетухи — гипполектрии. И тут же Аристотель пишет о гиппелафе, конеолене, имеющем гриву, бороду и рога — довольно точная характеристика антилопы-гну.
Участь трудов Аристотеля была, казалось бы, счастливой. И в древности, и в средние века его авторитет был непререкаем. Его книги перевели на латынь и на арабский язык, их переписывали монахи во множестве монастырей — почему и дошла до нас большая часть его наследия. Изучение книг Аристотеля было одним из главных предметов в средневековых университетах. О нём слагали легенды, говорили, что в Сицилии, в Палермо в одном из соборов можно видеть его гроб, подвешенный в воздухе, и народ приходит к нему молиться о дожде и избавлении от всяческих зол.
Но судьба сыграла с ним злую шутку. Средневековые учёные-схоласты, поражённые глубиной познаний Аристотеля, стали считать, что всё написанное им есть истина в последней инстанции. Они не пытались анализировать его труды, отделяя истину от ошибок и заблуждений. Поправлять Аристотеля стало почти что богохульством, сомневаться в написанном им — ересью. А наблюдение природы, главное звено в методе исследований Аристотеля, стало считаться занятием, недостойным истинного учёного. Ведь вся мудрость мира, по мнению схоластов, уже познана и хранится в немногих книгах. Создавать же новые тексты кощунственно. Так труды пытливого естествоиспытателя стали тормозом на пути развития науки.